— Это я уже объяснял. Право на обмен чеков имеют только лица, работающие или работавшие в плавсоставе пароходства, обычно — через судовую кассу того теплохода, в команду которого они входят. — Так строго? — Достаточно строго. Можно было, конечно, как кое-кто не совсем порядочный, сунуть свои или скупленные чеки кому-нибудь из находящихся в зависимости моряков, чтобы без шума обменяли… — Вы кого-то конкретно имеете в виду? — тревожно нахмурился начальник морского отдела. — Упаси Господи! А вы считаете, это возможно? — Что я считаю — к делу не относится. Сейчас о вас речь! — Храмов встал и отошел к окну. — Сейчас — да-а… — грустно согласился Виноградов. — Так вот. Как всем известно, с этого лета пассажирские суда пароходства сопровождаются сотрудниками милиции — после того, как с них убрали штатных чекистов. Работали мои милиционеры, офицеры — из отдела, оперативники, санкционировало все это управление… Поэтому вполне естественно, что в конце концов наш генерал, товарищ Храмов и я решили посмотреть, как все это в натуре выглядит. — Благое желание… — понимающе улыбнулся Николаев. — Вы же читали документы, — засуетился подполковник. — Необходимо было решить вопросы с размещением, уточнить порядок начисления им суточных, потом — должностные инструкции, ряд других нормативных документов. — Я понимаю… Понимаю. — Позволите продолжить? Мы все трое были внесены в судовые роли — ну, то есть, в экипаж «Наташи Ростовой» в качестве офицеров безопасности. Паспорта моряков получили. И только потом, фактически попав в категорию лиц, имеющих это право, я в установленном порядке написал заявление… Оно у вас есть. — Да, есть. Вы, как офицер безопасности такого-то судна, просите в установленном порядке обменять заработанные вами чеки… — Не надо! Не «заработанные», а «имеющиеся у меня», сверь с текстом! — Допустим. И вам, как работнику контролирующей организации, главбух, конечно, отказать не смог… — Пожалуйста, отметьте: уважаемый главный бухгалтер пароходства не находился и не находится в какой-либо должностной зависимости от меня, скромного маленького начальника милиции на одном из маленьких структурных подразделений в сфере пассажирских перевозок. — Ну, о взятке или злоупотреблении служебным положением никто не говорит. Тут, скорее, речь идет о нарушении этических норм. Итак, документы на обмен вам подписали. Чеки сдали, и в ходе рейса в судовой кассе капитан Виноградов получает валюту. Сколько всего? — У вас проблемы с памятью? Посчитайте. Примерно шесть тысяч долларов или около того. — Своим спутникам вы об этом говорили? — не стесняясь Храмова, спросил инспектор. — Нет. Это вопрос не служебный, сугубо личный… Не только не говорил, но и, еще раз повторю, ничего из этой суммы я ни начальнику морского отдела, ни генералу не передал! — Я об этом не спрашивал! — повысил голос Николаев. — Как же? Вчера этот вопрос вас очень интересовал, помните, что вы мне предложили? — Прекратите! — Действительно, Владимир Александрович… — не зная, как себя вести, вмешался подполковник. — Где сейчас находится полученная вами валюта? На что вы ее потратили? — Если вам больше нечего спрашивать — может, закончим на сегодня? Отвечал ведь уже… — Да ладно, Владимир Александрович… — инспектор по особым поручениям вдруг превратился в обычного не очень здорового человека. — Собственно, проверка уже закончена, завтра уезжаю в Москву и через недельку получите заключение. Ограничимся, видимо, мерами дисциплинарными… — Тем более что уголовное дело возбудить не получилось, — не удержавшись, перебил Виноградов. — Вас ведь в трех прокуратурах послали, так? — Действительно, признаков состава преступления в действиях не усмотрено, хотя… Нарушение служебной этики, использование служебного положения — нет, не злоупотребление, а использование, я в этих нюансах разбираюсь… Может быть, вы уволитесь? — Ничего себе! В этот момент в дверь постучали. — Товарищ подполковник! На минуточку, пожалуйста… — Не возражаете? — И, дождавшись небрежного кивка инспектора, Храмов вышел вслед за секретаршей. — Знаете, Виноградов, — доверительно придвинулся в Владимиру Александровичу москвич, — по-человечески я вас понимаю. Сейчас все поднимаются на чем могут, в основном — криминалом, а кто поумнее — используя ситуацию. Он мечтательно и завистливо прищурился: — Повезло тебе… Много всяких условий совпало: и происхождение чеков худо-бедно объяснить можешь, и в рейс тебя законно включили, и при всех нюансах нигде букву закона не нарушил, это же надо всю пароходскую систему насквозь знать… Но тут большая игра, надо тебя сожрать, вот и жрем! Я ж понимаю, чеки тебе начальник с генералом дали, подставили, а на троих — сумма не такая уж страшная получилась. Вот молчишь про них, а за тебя слова никто не скажет, не надейся… — А я и не надеюсь. Кофе был крепкий, но, на вкус Виноградова, Михаил Анатольевич положил слишком много сахара. — Значит, можно поздравить… Я, в общем, рассчитывал на худшее. — Я, признаться, тоже. — Неполное служебное… Бред, конечно! — Кабинеты во временном помещении, которое занимали сотрудники Управления налоговых расследований, были такими крохотными и холодными, что напоминали карцеры заштатной гарнизонной гауптвахты. Михаил Анатольевич постоянно ходил простуженным, ломило поясницу — очевидно, и возраст сказывался. — Предложили по-тихому уволиться — я уперся. Тогда на шефа надавили… Ну и генералу, конечно, эта головная боль ни к чему, он при моей фамилии вздрагивает, хотя мужик и неплохой, много чего в жизни повидал. — Его понять можно. — Конечно… В общем, предложено искать место. Обидно до слез — я ж вокзал из дерьма вытащил, сейчас такие перспективы! — Знал, на что шел. — Да, это так. Еще счастливо отделался… Теперь вот хожу по кабинетам, себя предлагаю. — Виноградов вопросительно посмотрел на Михаила Анатольевича. — Я уж понял! Тебе майора когда? — Через год. — Хм-м… А в личном деле что? — Там — чисто. Но ведь земля слухом полнится, кадровики же обычно перезваниваются. — Ладно, посмотрим. — Михаил Анатольевич встал, давая понять, что пора расходиться. — Позвони в понедельник. — Только если нет — значит, нет, хорошо? Главное, знать определенно. Эту уже ставшую за последние две недели привычной фразу Владимир Александрович произнес уже с порога… * * * notes 1 В названии использована цитата из книги М. Велера «Приключения майора Звягина». 2 БМД — боевая машина десанта (сокр.). 3