Разумеется, мундирщик не знал, что именно в данный момент происходит в квартире. А там Алекс, прикусив нижнюю губу, держал под контролем “черное пламя истины”. Магию, столь древнюю и опасную, что знания о ней должны были давно затеряться в корнях древа истории. Но, к несчастью… а может, и наоборот, оставались еще в этом мире умельцы, знавшие тайны древности. Одним из таких умельцев был и Старик, да раздерут демоны его гнилое нутро! Магия рвалась из-под контроля Дума бешеным мустангом. Его воля и разум – единственное, что удерживало черное пламя от того, чтобы пожрать все, что только находилось в радиусе ближайших пяти кварталов. Лишь после этого, когда оно коснулось бы проточной воды – канала, куда сваливали отходы в Хайгардене, только тогда бы оно затихло. Краем глаза Алекс увидел бледное лицо Грибовского. Глупо было отрицать, что это доставило ему некоторое удовольствие. А еще то, как слегка подрагивала рука законника, на которой светилась фиолетовым светом защитная печать из пепла и слюны. Прикрыв глаза, Алекс начал постепенно погружаться внутрь своей магии. Вряд ли он сможет удерживать его дольше двадцати секунд, значит, нужно будет развеять даже раньше. Оставалось надеяться, что этого времени хватит, чтобы выявить скрытое. Дум, погружаясь разумом все глубже и глубже в пламя, ощущал его сопротивление. Извращенная тьмой стихия огня – жизни, не хотела подпускать к себе даже адепта темных и черных искусств. Она умела лишь разрушать и поглощать. Истина была для нее чуждой вещью. Но, как это верно подмечено, противоположности притягивают друг друга. – Покажи мне, – властно и холодно, с непоколебимой уверенностью в своих силах произнес Алекс. – Покажи мне, что здесь произошло. Позволь он себе хоть немного слабости, хоть каплю неуверенности, и одно из темнейших заклинаний первым делом поглотило бы его самого. Алекс открыл глаза. Потоки огня постепенно меняли свой хаотичный танец на все более ритмичный. Они стягивались из разных уголков квартиры в центр, пока не стали настолько плотными, что огонь начал походить на камень. А затем из этого камня появилась фигура. Почти бесформенный силуэт, который стоял над такой же едва различимой печатью. Но та была вовсе не начертана кровью на постели, а зависла в воздухе. Неподалеку, прямо под окном, дрожали от страха еще два силуэта. – Недостаточно, – прошептал Алекс, а затем, вкладывая всю свою волю и разум, заставил огонь стать еще плотнее. Кровь прыснула из его глаз, ноздрей, рта и ушей. Потекла по лицу, смешиваясь с горьким, едким потом. Но своего Алекс добился, и на несколько мгновений огонь стал еще плотнее. Настолько, что можно было различить губы фигуры, которые произнесли несколько слов. А затем все исчезло. Алекс и Грибовский стояли посреди полностью выгоревшей, вплоть до несущих стен, квартиры. Лопнувшие стеклопакеты, взбухшие радиаторы, едва не расплавившиеся от жара, и кружащийся на ветру пепел. Дум пошатнулся, но его вовремя подхватил законник. Поняв, что ему помог представитель власти, Дум резко отстранился в сторону и едва не врезался в стену… которой уже и не было. Осталась лишь кирпичная кладка, очертившая границы каменного мешка квартиры – все остальное исчезло в пламени. Шатаясь, Алекс добрел до окна и, дрожащей рукой достав сигарету, закурил. Ему было холодно. Но не из-за ветра, а потому, что после того, как закончился запас энергии, он начал черпать силы из собственной жизни. Начал с самого безобидного, но и в то же время – опасного. Тепла. – Что это было? – спустя несколько секунд паузы спросил Грибовский. Он ходил среди пепла и неверящим взглядом осматривал то, что только недавно было вполне себе приличной квартирой. Теперь же складывалось впечатление, что она сгорела еще несколько лет назад. – Черная магия, – ответил Дум. – Не темная, а черная… впрочем – ты разницы не ощутишь. – Это пламя… я что-то слышал о нем… Правда, что оно будет гореть, пока не сожжет свою цель? – Это преуменьшение. – Преуменьшение? – Про Помпеи знаешь что-нибудь? Так вот – там, кажется, собирались сжечь им всего лишь одну неверную барышню… ну и заодно выяснить, с кем она изменяла. Что получилось в итоге, ты, наверное, должен знать. – Помпеи, – повторил Грибовский. По нему было видно, что красноволосому хочется что-нибудь пнуть, но на полу, выжженном вплоть до цементной плиты-перегородки, не нашлось даже головешки. Так что законник попросту выругался. Достаточно грязно, чтобы даже Алекс скорчил на лице уважительно-отвращенную гримасу. – На лице, – внезапно Грибовский замер, – на его лица была… – Маска, – кивнул Дум. Грибовский шаркающим шагом подошел к окну и встал рядом с Думом. Вместе они смотрели на противоположную сторону улицы. В домах горели огни, где-то люди собирались на семейный ужин, кто-то зомбировал себя телевизионными программами. Другие страдали тем же, но при помощи интернета. Редкие прохожие прогуливались по тротуарам. Все же насколько бы это ни был благополучный район, но три машины фараонов, пока еще не успевших отчалить восвояси, служили в Хайгардене верным знаком, что где-то рядом наступила жопа. Не самая красивая причем. С целлюлитом. В труселях-парашютах. Возможно, даже волосатая. Хотя нет. Если бы волосатая, то вместо полицейских здесь обнаружился бы спецназ. – Проклятье! Что ж ты так вкусно куришь-то, дорогуша… Я только месяц назад бросил… Что и требовалось доказать. Алекс демонстративно, красиво и с оттяжечкой, затянулся, а затем выдохнул красивое колечко дыма. – Мразь, – подытожил Грибовский. – У меня даже где-то справка официальная лежала об этом, – пожал плечами Алекс. – Хотя нет, погоди, удостоверений черным магам не выдают. Нас же ведь как бы нет, хотя мы вроде и есть. – Что, почувствовал несправедливость к меньшинству? – Ага. Знаешь там – стрелочка не разворачивается и все такое. – Это же вроде про транспьютеров всяких и прочее. Или ты себя к ним и относишь? Дум повернулся к Грибовскому и сверкнул глазами из-под очков. – Если бы мне не было так хреново, я сломал бы тебе нос, – с сожалением вздохнул Алекс и продолжил курить. Они помолчали еще какое-то время. – Он что-то произнес, да? – задумался Грибовский. Ветер трепал его красную шевелюру, создавая впечатление, что у законника на голове настоящий пожар. – Проклятье! Вот если бы я умел чит… – Грехи других судить вы так усердно рветесь… Грибовский резко повернулся к Думу. – Ты по губам читаешь, дорогуша? – Полезное умение в тюрьме, – спокойно ответил Дум, – когда начальники еду разносят и переговариваются, то можно узнать какие-нибудь новости ну или что-нибудь другое полезное. Грибовский кивнул, вернулся к лицезрению спокойной, не знающей о разворачивающихся событиях в соседнем доме, улице. Наверное, хорошо быть простым обывателем, живущим простой обывательской жизнью. Дум, когда состарится, обязательно попробует, но не раньше. Хотя, говорят, черные маги стариками не умирают. Поэтично. – Это заклинание или… – Это Шекспир, – перебил Алекс. – Генрих IV, часть II. “Грехи других судить вы так усердно рветесь, начните со своих, и до чужих не доберетесь”. Алекс выдохнул еще одно колечко дыма, затушил сигарету об уцелевший скат и выкинул окурок на улицу. Тот, описав красивую параболу, приземлился прямо за шиворот бредущему к автобусу фараону. Сначала ничего не происходило, а потом мундрщик принялся визжать как девчонка и пытаться достать уголек из рубашки. Забавно. – А Шекспира тоже в тюрьме начитался? – холодно хмыкнул Грибовский. Алекс на это никак не ответил.