На его ногах, прямо под комбезом, засветились шаманские татуировки. Энергия, буквально вытекая из тела азиата, набухала кипящими пузырями, пока не приняла очертания двух тигриных лап и… Джет Ли натурально исчез. Алекс, несмотря на весь свой опыт, не смог уследить, пусть и на мгновение, за тем, куда переместился шаман. Хотя – они ведь не маги в полном смысле этого слова, так что простительно. Оказавшись прямо за спиной, в метре от Бесстыжей, Чжин принял атакующую стойку какого-то боевого искусства, но… не нанес удара. Алекс ведь говорил – он прекрасно знал свою задачу. События происходили стремительно, и сложно было вставить хоть что-то, кроме короткой команды. И тот факт, что Трэвис успел среагировать на призыв, наглядно демонстрировало, что в “Райзене” тоже не пальцем своих падаванов делали. Перед Стриптизершей появилась печать, наполненная символами и знаками, далекими от стандартных школ магии. Призыв на самом-то деле стоял куда ближе к шаманизму, чем к классическим школам. Из печати, оглашая окрестности жутким ревом, вырвалась бескрылая мантикора – лев с мордой летучей мыши и хвостом скорпиона. Тварь D-ранга, если верить бестиарию гильдии охотников – дочерней организации гильдии алхимиков. Простой практикующий для нее – не самая большая угроза. Так что она могла натворить на подобной “студенческой” вечеринке достаточное количество бед. И если бы Стриптизерша сорвалась, не смогла удержать контроль над существом, то конкретно взятый подиум ощутил бы себя на войне магов. Судья уже вытянул перед собой руку с зажатым в ней руническим жезлом – боевым накопителем. Трэвис среагировал быстрее. Быстрее судьи. Быстрее, чем сам Алекс смог подобрать в мозгу нужное заклинание для противодействия существу. Уизли сложил вместе ладони, а когда развел их в стороны, между ними сияла словно стеклянная игла. Только создана она была ни хрена не из стекла, а из сжатого, скомканного пространства, и потому могла резать и протыкать лучше любого клинка. – Хренов доктор Стрендж, – восхитился без всякого притворства Алекс. Заклинания, связанные с пространством, требовали от мага просто запредельного контроля над магией. Сам Дум смог создать такое, причем очень простенькое, лишь за месяц до того, как отправиться на нары. И, пусть это было и больно признавать, но тот уровень, который сейчас продемонстрировал Трвэис, на данный момент находился для него за гранью. Что хоть немного его оправдывало – заклинания не чистой школы пространства, а сплетения пространства и тьмы, считались заклинаниями, доступными лишь адептам свыше сорокового уровня. То бишь – сливкам общества “Бездны”. Замахнувшись, Трэвис бросил пространственное копье-иглу, и мантикора, не успев отпрыгнуть в сторону, нанизала себя в прыжке прямо на заклинание. Оно с легкостью пронзило ее крепкую шкуру, которую не берет выстрел из снайперской винтовки (на войне магов успели проверить), а затем скелет, который легко выдерживает удар противотанковой мины. – Сейчас! – гаркнул в микрофон Алекс. К этому моменту Мара, недавно взмывшая в воздух, успела приземлиться на вершину щита Бесстыжей. Удерживало на нем полукровку созданное ею же плато, которое мостом поднялось над пятеркой янки. Раскрутив над головой молот, она ударила им прямо о купол, где сконцентрировалось наибольшее количество печатей. Огненный цветок Барби все еще бушевал с фронта, а теперь прямо сверху низверглась сила гномьего накопителя, сопряженного с человеческой магией. Рыжая янки побледнела. Ее щиты замерцали, но выдержали удар. Вот только Алексу… ну, то есть цыплятам под его началом, и не требовалось пробивать щит. И в тот момент, когда армия змей сиганула в сторону Чжина, тот вновь исчез с места. Но теперь – чтобы появиться позади Бесстыжей. Янки не сразу поняла, что за периметр щитов смог пройти противник, а когда поняла, то ей по шее уже прилетело ребро ладони Джеки Чана. Глаза у рыжей закатились, и она рухнула безвольной куклой под ноги вновь исчезнувшему Чжину. Благо азиат успел уйти с линии огня. Потому как в это время на Фашиста и Стриптизершу обрушилась волна серой энергии, хлынувшей из молота Мары. И вот уже парочка стоит, тесно прижавшись друг к другу в высокой каменной клетке, а в их сторону летит пылающий столб пламени, сметающий все на своем пути. Когда судья поднял флаг, то кроме четверки из группы Б–52 на подиуме больше никого не было – янки буквально смело со сцены, и теперь, все в синяках и порезах, немного обожженные, они валялись на земле и слегка постанывали. – Вот так их! – Алекс вскочил на ноги. – Легче только стоячих выносить! – Вы слишком азартны, профессор. – Декан Либенштайн, скрывая свою радость лишь немногим хуже Б–52 (а цыплятки, обнявшись, прыгали на сцене и смеялись. Барби, кажется, даже слезу пустила), поднялся и вдруг скосил взгляд в сторону джинсов Алекса. Те были подвернуты. Настолько, что теперь казались короткими высокому Думу. – Профессор, а что это у вас на лодыжке? Алекс посмотрел вниз, а затем вздохнул. Грибовский… сука… – Профессор! Профессор! – К Алексу подлетела Барби и схватила его под руку. – А пойдемте в “Шхуну”? Праздновать! Еще никогда Алекс не был так рад предложению выпить. – Только если за вас счет, – улыбнулся Дум. – Профессор Думский! – выкрикнул Либенштайн, но было поздно. В составе четверки цыплят, левитируемого на носилках Лео, что-то бормочущего о педикюре, и одного полноправного черного мага группа Б–52 в полном составе удалилась с полигона. Глава 59 Бар, который обычно к вечеру лишь набирает обороты в выручке, в данный момент был закрыт для посетителей. Думу удалось убедить Дугласа в том, что Гвардия возместит все потери в деньгах из-за того, что в момент, когда в университете было больше всего посетителей (а, соответственно, таковых и в “Шхуне”), бар оказался закрыт на приватную вечеринку для отдельно взятых студентов группы Б–52. Из работников, разумеется, на посиделках осталась только Вишенка. Которая весь вечер пыталась склеить Элеонору, а та просто воспринимала происходящее как проявление радушия и хорошего расположения. Джей, повелитель прыщей, на сверхурочные не остался и куда-то свалил. Дум подозревал, что на подпольные магические бои – слишком уж характерные были повреждения на руках, которые парниша отчаянно пытался скрыть. Да и прыщи, скорее всего, были следствием застарелого и не вылеченного простенького проклятья. Но знать об этом никому, кроме самого Алекса, разумеется, не требовалось. И в данный момент, когда вечеринка уже отгремела свою пьяно-танцующую кульминацию, на ногах остался только Алекс. И, чтоб его, ему стоило больших усилий даже не притрагиваться к алкоголю, который Дуглас на радостях выставил в баре. Конечно же – ведь все убытки ему возместят кратно потерям. Как вообще хоть кто-то в здравом уме мог поверить в такую несусветную чушь? Тем более когда она исходит изо рта черного мага?! Неудивительно, что “трактирщик” загремел на дюжину лет в кутузку за кражу краденного же “Камаро” прямо с… полицейской штрафстоянки. Слабоумие и отвага в одном флаконе. В данный момент студенты, в том числе и Вишенка, валялись в отключке. Именно валялись. И конкретно в отключке. Веселились они, отдать должное, не хуже, чем в “Ткилс” в пору их расцвета. Но пить не умели. Так что Трэвис свернулся калачиком в уютном закутке под барной стойкой. И на его лице все так же виднелись разводы от маркера и какие-то надписи с рисунками – уснул первый. Чжин, который отрубился сразу после рыжего, выглядел так, что вот-вот задвинет какую-нибудь речугу на тему конфуцианства. С прямой спиной, со скрещенными руками на груди, закрытыми глазами, он прислонился к стене, а над ним, что удачно, расположились руль и пара оленьих рогов, что стало поводом для нескольких фотографий. Лео, обнявшись с деревянным медведем, спал то ли стоя, то ли лежа на самом мишке – не разберешь. Самые стойки из пьяниц – Мара, Элеонора и Вишенка – сплелись змеиным клубком на дальнем столе. Дум даже накрыл их пледом, которым часто укрывались в подсобке работники “Шхуны”, когда оставались на сверхурочные. И нет, не потому, что Алекс стал настолько мягким и сердобольным – просто от них слишком заманчиво пахло алкоголем… но что хуже – молодостью и свежестью. А уж о том, что одежда у троицы местами задралась и обнажила искусительные для недавнего сидельца виды, и говорить не приходилось. – Ну наконец-то. – Дум вытер пот со лба и, поставив швабру в угол, взглянул на дела рук своих. Пол “Шхуны” блестел, аки зеркальце девственницы, не видевшее в своей жизни ничего, кроме слишком яркой помады. Гора мусора, пластиковых стаканчиков, коробок из-под пиццы, бутылок и всяких снеков была сгребена в одну кучу и пребывала в блаженном ожидании, когда ее упакуют в пакет. Но этим, разумеется, займется Вишенка. И неважно, что она пока об этом не в курсе. Вон самозабвенно, с блаженной улыбкой, мнет выразительную грудь блонди во сне. И нет, Алекс ей не завидовал. Дети же… И не имеет значения, что на три с небольшим года его младше, а в его постели до ареста бывали и такие, которым законом еще запрещено… Выглядели-то они на возраст запойного алкоголизма… Ладно, чего уж там о былых деньках. Достав сигарету из все той же – мятой, но бессмертной и бессменной пачки, Алекс запалил ракового солдатика огоньком с большого пальца и затянулся. Его мысли о прекрасном и вечном прервал звон колокольчика над дверью. – Мы зак… Договаривать не было никакого смысла. Петр выглядел так же, как и при их первой встрече, – нет, костюм-тройку он сменил на модную двойку узкого кроя. Темно-синее кашемировое пальто уступило место черному с белым меховым воротником, туфли с высоким каблуком заменили ботинки броги. Единственное, что осталось неизменным во внешности чистильщика Синдиката, это его перчатки, а также парад игольной армии на подушечках пальцев Алекса. Каждый элемент гардероба адепта являлся высококлассным артефактом.