— Наверное, это классно, — Алекс даже не заметил, как начал говорить вслух. — просыпаться по утру понятия не имея, что происходило с твой душой. Не знать о её путешествия по стране песочного человека, владеющего одной третью твоей жизни. Приятно засыпать и просыпаться, в полной уверенности, что в ночи, ничего страшнее вампира из вчерашних новостей, тебя не ждет. Но, представь себе, красноволосый, это не так. В этом мире… мирах… есть такая срань, что самые страшные кошмары Лавкрафта тебе покажутся прогулкой по садам сновидений Песочника. — Ты к чему все это? — К чему? — Алекс еще пару раз нервно затянулся, после чего потушил окурок о картину, подпалив ей край, и выкинул в угол. Терпеть не мог морские пейзажи. — У меня не так много правил по жизни. Первое — не носить грязные трусы, ибо они капец как натирают. Второе — не колоться. Любая наркота, если ей можно выпить, вынюхать, или выкурить, но уколы… бр-р-р. Терпеть их не могу. И третье — никогда, ни за что, не иметь дел с Дьяволом. — Причем тут дьявол, дорогуша? Азазель, по словам наших умников, одна из высших сущностей, но никак не сам рогатый. — По словам наших умников, — передразнил Алекс. — сраные недоучки. Каждого, блять, без исключения, заткнет за пояс даже Валери. Проклятье… сейчас бы её двойной русский чай и билет в Антарктиду. О’Хара уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но Алекс посмотрел на неё так, что фейри поняла — если она действительно что-то скажет, то им придется выяснить, кто останется в живых в случае поединка. — Тупые смертные, — процедил Дум. — Они не знают силу своих слов… Что появилось раньше? Чувак не небесах или вера в него? Магия или умение её использовать? Курица или яйцо? — Несмотря на твое мнение о моих интеллектуальных способностях, я вполне образован, Алекс. И в курсе об основных парадоксах веры и магии. — Я рад за тебя, — сплюнул Дум. — Когда-то давно, когда первые люди вышли из колыбельной джунглей и тела их были чернее угля, они встретили духа пустыни. Он дал им огонь. Один из детей обжёгся и умер. Так они узнали смерть. Так они отделили её от сна. Так они поняли, что дух — это зло. Гасли звезды и люди разбрелись по краям столь разным, что память об это духе менялись. У одних в его славы вырезали сердца и строили города из золота. У других — его приковали к горе и орел клевал его печень. У третьих он метал молнии и оберегал воинов в битве. У четвертых ликов у него было так много, что нельзя было сказать, где начинается один и заканчивается другой. Алекс поежился. Он не понимал. Это он сам вызывал Велесанга или все было обставлено так, чтобы он лишь думал, что самостоятельно призвал демона знаний. Черт. Черт! — Время шло. Оно вело за собой веру людей и меняло их память. Но, как бы они не называли этого духа, все истории про него имели одну общую черту. Он был тем, кто принес людям силу и тем, кто восстал против иной силы. Самой почитаемой, самой могучей и от того — даже более ненавистной, чем зло. — Ты о… Алекс посмотрел на Грибовского. Тот указывал пальцем на крышу лифта. И нет, он не имел ввиду механический ворот, скручивающий моток тросов и опускавший их в данный момент вниз по шахте. Хотя, если задуматься, то в данный момент простой металл и законы физики имели для их жизни куда большее значения, чем любая сущность. — Азазель — лишь одно из отражений Дьявола. Духа Пустыни. Козла отпущения. Прометея. Сета. Шайтана. Кетцалькоатль. У него много лиц, Грибовский, но каждое из них — могущественно. Да, может ты и не выдернул из недр сути бытия целый танк, только его часть, но тот факт, что мы залезли в самое его дуло — не отменяет того факта, что если танк пальнет, то нам пиз… Двери лифта открылись и мелодичная трель, прозвучавшая из динамика, заглушила остаток фразы Дума, но и все и так все поняли. — Надеюсь, — прошептал Алекс. — что ваши яйцеголовые дегенераты что-то напутали, и это не меч Азазеля. Тем более, что насколько мне известно, он должен храниться у Фейри. Его ведь Нимуэ, ученица Мерлина, сперла еще дохера веков назад. Кстати, как там поживает Речная Леди? О’Хара промолчала. Грибовский немного приоткрыл рот. — В смысле? Погоди! Я в курсе про Речную Леди! Это та, которая с Артуром и его столешницей завязана, да? Не-не-не! Стоп-стоп-стоп! То есть тот одинец в камне, это… — Артур вытащил из камня не Экскалибур, а простую поделку Мерлина, завязанную на магии крови, — перебил Дум. — Экскалибур ему выдала именно Нимуэ. И да — это меч Азазеля. Самое первое оружие, появившиеся в бытие. И тут Дума осенило. — Блять! — снова выругался он. Внезапно Дум понял, почему Велесанг упомянул заключенную в тюрячку матушку О’Хары. И точно так же он понял, кто её отец и почему перво-оружие действительно может храниться у Гвардии. Вот ведь Азиат… Стоп. А сколько ему лет-то тогда? — Куда дальше? — процедил Дум. — В машинное отделение, — О’Хара, не показывая вида, вышла из лифта первой и направилась дальше по коридору. Алекс поплелся следом. Почему-то в данный момент он всеми фибрами души желал вернуться обратно в детство. О, прекрасная пора, где его главной заботами было пожрать, посрать и спастись от преследующих раненного пацаненка троглодитов. Глава 36 В отличии от Гаркуса и остальных, Алекс не стал бездумно бросаться в атриум и бодаться с троглодитами. Он осторожно, не опуская ствола Уилсона, вышел из каменного рукава и… — Бугр-р-р-гул! Мальчишка, едва сделав первый шаг на “поле битвы”, мгновенно среагировал и прыгнул спиной назад. Тренировки в Фоллен и проведенные несколько лет на улице давали о себе знать. Он успел как раз вовремя, так как в следующее мгновение рядом с тем местом, где только что находилась его голова, просвистело копье. Древко, сделанное из арматуры и острие — наточенная, выпрямленная стенка консервной банки, примотанная к арматуре при помощи медной проволоки. Образ троглодита, едва было не отобравшего жизнь у Алекса, навсегда запечатлеется у последнего в памяти. И не потому, что тот оказался максимально уродлив. Метра полтора ростом, с телом, напоминающим просроченное, разбухшее желе. С желтым пузом и коротким ногами с перепонками, и зеленой башкой, вместо шеи у которой имелся горб, плавно перетекавший в спину. Рот, полный желтых, острых рыбьих клыков и две черные бусинки, заменявшие твари глаза. Дум запомнил его вовсе не поэтому. Просто это было первое существо. Первое живое, может даже разумное существо, которое он отправил на тот свет. Обычно он мог создать несколько печатей усилием воли и разума, но в стрессовой ситуации вернулся к начертанию руками. Его ладонь вспыхнула лиловым сиянием. Три печати легли друг на друга и черное, небольшое копье, пробило троглодита насквозь и унесло его на несколько метров в сторону. Алекс, тяжело дыша, лежал на спине и смотрел в потолок. По его ногам текло. Он не понимал, описался ли он или это кровь и мускус твари. Он посмотрел на джинсы. Радовало, что не обоссался. Одно дело — понимать все разумом, совсем другое — проживать на самом деле. Поднявшись на ноги, Алекс раздавил накопитель. Тот рассыпался мерцающей пылью и несколько сотен чужой, заемной магии втекло в его источник. — Парень! — раздался крик Гаркуса. — Они почти пробились в хранилище! — Адские колокола! — выругался Дум и, собравшись с духом, спрыгнул в атриум. То, что он увидел, походило на войну банд, только в каком-то жутком формате темного фэнтези. Около трех десяток троглодитов, похожих на того, что сейчас висел пришпиленным к потолку, наседали на Гаркуса и его подручных. Алекс успел заметить, как один из парней не успел увернуться от тычка копьем и отломанное лезвие ножа, заменявшее троглодиту острие, вставленную в узкую алюминиевую трубу, вонзилось парнишке в бок. Дум вскинул пистолет, но не так и не выстрелил. Проклятый бандит находился прямо на линии огня с уже открывшейся дверью в хранилище. Мальчик, учитывая то, как адреналина и испуга дрожали его руки, не был уверен в том, что попадет в цель, а не в какую-нибудь взрывчатку. Одно дело блефовать перед тупым орком, прекрасно зная, что тот и пальцем не тронет один из самых ценных активов своего босса, и совсем другое — стоять перед пятью десятками троглодитов. И это для орков и взрослых парней они выглядели коротышками, для Алекса же… некоторые были даже выше, чем сам мальчик. — Помогите! — воскликнул раненный парень. Второй орк, чьего имени Дум так и запомнил, даже рванул, прорубая себе муть мачете и отбрасывая троглодитов молотообразным кулаком, в сторону раненого парня, но было уже поздно. Стоило троглодитам почуять слабину, как они целой стаей набросились на свою добычу. Они кололи его копьями и разрывали зубами живьем. Крики эхом звенели на стенах атриума, а кровь растекалась по грязной, вонючей воде, в которой заживо сжирали бандита. — Очнись, шкед! Алекс дернулся и отпрыгнул в сторону. Он чуть промедлил и костяная лапа с тремя шипами, сделанная из очередных металлических отходов, рассекла ему грудь, обнажив длинный шрам, оставленный ангелом, и узором из пяти звездо-образных шрамов, оставленных демоном. — Проклятье! Алекс снова взмахнул рукой. На этот раз из печати выстрелила красная молния и, врезавшись в троглодита, оставила от него горстку дурно пахнущего дыма. — Давай в сторону хранилища! — рычал Гаркус, в одиночку сражаясь с десятком троглодитов. Он рассекал их мачете, ломал им кости и ноги ударами кулаков и ног. Двое вцепились ему зубами в левую руку, но он даже не замечал их веса. — Поставь завесу!