– Кружки. Стиви протянула свою, Джанелль, чуть помешкав, сделала то же самое. Элли плеснула в каждую шипящий напиток. – Теплое, – поморщилась она. – Я смогла привезти из Франции всего лишь несколько бутылок. Самое дешевое шампанское, но даже оно лучше любого здешнего. Ладно. А сейчас я вам расскажу про то, как на самом деле тут все устроено. Но сначала… Она подняла свою кружку, и Джанелль со Стиви расценили это как призыв чокнуться. – Скёль! – выкрикнула она непонятное слово и сделала глубокий глоток. Джанелль уставилась в свою чашку. Стиви помедлила, но все-таки решила последовать примеру Элли. Она выпивала всего пару раз в своей жизни, но если для этого и были подходящие время и место, то, скорее всего, это здесь и сейчас. И, возможно, им удастся быстро спрятать кружки в случае чего. Возможно. Шампанское было теп- лым, со вкусом терпкой минералки, и пузырьки ударили ей в нос. Оказалось не так уж противно. – Выпивка, – сказала Элли, осушив свою кружку. – Они знают, такое иногда случается. Мы ведь черт знает где. Это самый настоящий край света, из тех, про которые говорят: «Кричи сколько хочешь, никто не услышит». Джанелль все еще смотрела в свою кружку. Пару раз она поднесла ее к губам, притворяясь, что пьет. – Вообще-то, им наплевать на правила до тех пор, пока вы как следует не облажаетесь, – продолжила Элли, поправляя свою мокрую одежду. – Если Пикс вас поймает, она просто заставит все выбросить. Так что мой совет: покупайте дешевое, покупайте чаще, храните в разных местах. Большинство привозит всякую запрещенку по выходным из Берлингтона. Здесь нужно остерегаться только одного: у Ларри в каждом винном магазине есть по агенту, и они сообщают ему, если кто-то из студентов «Эллингэма» там засветится. Дело, конечно, осложняется, но не становится невозможным. За пять баксов вам любой прохожий купит что нужно. Но только не попадитесь Ларри. Он надерет вам задницу. Вот так. Следующая тема. Она налила себе еще. – Отбой. Здесь все просто. Можно попросить кого-нибудь взять вашу карточку и по ней пройти в коттедж – типа вы внутри. Иногда срабатывает, но если Пикс в это время в общей комнате, она увидит, что это не вы, и ничего хорошего не будет. Лучше залезть в окно. Ларри опять надерет вам задницу, но не так, как за выпивку. Другие охранники могут относиться к вашим шалостям по-разному, зависит от того, как сильно Ларри их взгреет. Пригласить кого-то к себе вполне реально. Пикс на самом деле не так уж строго проверяет. Она классная, правда, немного рассеянная. У нее вообще супермозги, но они постоянно где-то в другом месте. Элли без конца поправляла волосы, демонстрируя татуировку на руке. Стиви была уверена, что она делает это нарочно, словно говоря: «Спросите же меня наконец о моем тату!». Это была изящная надпись, идущая от локтя до запястья, сделанная угольно-черной краской. Видно было, что она свежая, и хотя краснота вокруг уже прошла, если присмотреться, можно было заметить легкое шелушение. Надпись гласила: Mon c?ur est un palais fletri par la cohue… – Это Бодлер, – сказала Элли, заметив, что Стиви разглядывает ее руку. – Сделала летом в Париже. Ты знаешь французский? – Я немного знаю, – сказал Джанелль. – По-моему, это… «моя душа – дворец…» и что-то дальше… – «Чертог моей души безбожно осквернен»[1], – продекламировала Элли. Стиви ничего не поняла, но на всякий случай кивнула. – Как-то ночью в Париже я наткнулась на это стихотворение. – Элли любовалась тату, поворачивая руку и так и сяк. – Оно поразило меня, и я сказала маме, что хочу эту строчку на руку. Прямо на всю руку. И она согласилась. Мы выпили вина и отправились на набережную канала Сен-Мартен, в одну студию. Мамин новый любовник, уличный художник, знал там такое местечко… Стиви на мгновение перенеслась в свое прошлое лето. Большую часть времени она проработала в торговом центре «Монровилль молл», в дешевой кофейне, маскирующейся под «Старбакс». Когда работы не было, читала, слушала подкасты. Иногда спускалась за мороженым. Покупала детективы в мягких обложках на книжном развале рядом с библиотекой. В общем, делала все, чтобы быть подальше от политики. Ничего похожего на прогулки с мамой и ее любовником по Парижу в поисках салона тату. – Еще вот какое дело, – сказала Элли. – Здесь паршивая сотовая связь. И Wi-Fi постоянно вырубается. – А как вы смотрите телевизор? – спросила Джанелль. «Она сейчас скажет, что не смотрит телевизор», – промелькнуло в голове у Стиви. – Я не смотрю телевизор. «Пять баллов за сообразительность!» – Как это ты не смотришь телевизор? – ошарашенно уставилась на нее Джанелль, и это прозвучало, как если бы она спросила: «Как это ты не дышишь кислородом?». – Я рисую. – А я собираю механизмы. И оставляю телевизор включенным. Он мне нужен, так я сосредоточиваюсь. Джанелль в отчаянии повернулась к Стиви. Та знала, что это не шутки. Джанелль смотрела все подряд, знала каждое шоу и отлично справлялась с несколькими делами одновременно: могла болтать, собирать какого-нибудь робота, следить за шоу и при этом не упускать ни одной детали. – Ничем не могу помочь, – сказала Элли, протягивая бутылку; девочки убрали кружки, и она долила остатки себе. – Я вообще не смотрю телевизор. Никогда не смотрела. У нас его никогда и не было. В нашем доме всегда только рисовали. Я выросла в поселке художников под Бостоном, потом жила в общине в Копенгагене, потом в Нью-Мексико, а недавно мы переехали в Париж. – А где ты училась? – спросила Джанелль. – Да везде! В общине была хорошая школа. Когда я чего-нибудь добьюсь – ну, там, разбогатею или еще что-то – организую общину. Из этого места она тоже получилась бы. А теперь рассказывайте о своей личной жизни. Элли со звоном опустила бутылку на пол, а Стиви стало не по себе. По спине прошел холодок – эта тема не вызывала у нее восторга. – Я недавно рассталась с подружкой, – грустно произнесла Джанелль. – И с горя перепрограммировала микроволновку. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Выгодно купить можно у нашего партнера.