Он дёргает меня за волосы. Поцелуй становится диким, когда я обвиваю руку вокруг него и впиваюсь в его рубашку, ногтями царапаю ткань. Его руки освобождают меня, но только на секунду. Он опускает руки и грубо поднимает меня к себе. Два шага, и он прижимает меня к стене лифта. Я даже не думаю об этом — мои ноги обхватывают его, платье задирается вокруг бёдер, а руки обвивают его шею. Я забываю, что злюсь, что я почти уверена, что он непоправимо испортил мою жизнь, что пять секунд назад я ненавидела его.… И я целую его в ответ всем, что у меня есть. ГЛАВА 16 ТИТАН Голос, скрипучий от помех и наполненный беспокойством, вырывается из переговорного устройства на кнопочной панели, пугая нас. И мы отрываемся друг от друга. — Это Джим, из отдела технического обслуживания. Есть там кто-нибудь? Всё в порядке? Мои губы срываются с губ Чейза, и я смотрю ему в лицо, моё дыхание становится слишком быстрым, а сердце так сильно колотится о рёбра, что я боюсь, что кости могут сломаться под давлением. Он смотрит в ответ на меня, на его лице появляется ленивая полуулыбка, растягивая его губы, а полуприкрытые глаза, наполнены желанием. — Там кто-нибудь есть? — Джим из отдела технического обслуживания снова спрашивает, его голос жестяной и далёкий. — Ребята, если вы меня слышите, нажмите кнопку интеркома. — Чёрт, — тихо выругался Чейз, его веселая улыбка становится шире. — Меня не ловили на поцелуях с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. — Хм, — выдыхаю я, быстро моргая, не зная, как на это реагировать. — Теперь ты можешь меня отпустить? Он не отпускает. Точнее, услышав мои слова, он просто усмехается и склоняется ближе, а я ещё сильнее прижимаюсь к стене лифта. — Скажи мне ещё раз, что между нами ничего нет, — шепчет он, его рот опускается к моей шее, его губы нежно целуют чувствительную кожу. — Чейз, — говорю я, мой голос слабо протестует, даже когда моё тело предаёт меня, выгибаясь в желании приблизиться к нему. Он, как обычно, игнорирует меня. — Серьёзно, — я пытаюсь отстраниться, но идти некуда. — Мне нужно вернуться на работу, а потом пойти домой, принять душ и забыть обо всём, что произошло. При этих словах он напрягается, и медленно отрывает голову от моей шеи. Взгляд его прищуренных глаз ловит меня. Он наклоняется ещё ближе, я не думала, что это возможно, но каким-то образом ему это удаётся, и я наблюдаю, как улыбка исчезает с его лица, его черты искажаются в хмурое выражение всего за несколько секунд. Сердитый звук вырывается из его горла. Я с трудом сглатываю, внезапно сожалея о своих необдуманных словах. Конечно, я имела в виду их, но мне не нужно было говорить их и попадать в неприятности. Снова. Он наклоняется, его голос низкий: — Извини, на секунду мне показалось, что ты сказала, что пойдёшь домой и забудешь, что это вообще произошло, — ворчит он, его глаза сверкают. Я вздёргиваю подбородок выше. — Твой слух в полном порядке. Похоже, проблема в том, что ты слушаешь. Дерьмо. Я сделала это снова. Видимо, я пропустила урок о том, как думать, прежде чем говорить в детском саду. — Джемма, — произносит он угрожающе. — Чейз, — издеваюсь я. — Отпусти меня. — Нет, пока ты не признаешь, что здесь что-то есть. — Зачем мне признаваться в том, что не соответствует действительности? Его горло снова издаёт сердитый хрип. Упс. — Джемма, я не играю с тобой в эту игру. — Как раз-то ты и играешь в игры! — недоверчиво говорю я. — Ты и твой кузен-гонзо там, наверху. — Мы уже проходили это, — его челюсти сжимаются сильнее. — Он опасен. Это не игра. Я фыркаю. — Может быть, ты слишком остро реагируешь. Прежде чем Чейз успевает ответить, Джим из отдела технического обслуживания прерывает его. — Я собираюсь попробовать выполнить удалённый сброс настроек, чтобы запустить лифт. Это займёт самое большее пять — десять минут. Если это не сработает, мне придётся вызвать пожарных. Просто держитесь крепче, хорошо? Мы быстро с вами разберёмся. Пожарные? Чёрт! Чейз не двигается и не замечает, что Джим его перебивает. — Чейз! — я хлопаю ладонями по его плечам. — Разве ты не слышал Джима? Отпусти меня! Мы должны выбраться отсюда. Он молчит, и мускул снова тикает на его щеке. Вместо того чтобы обратиться к тому факту, что нам нужно срочно покинуть лифт, он бормочет: — Я не слишком остро реагирую. — Господи, — простонала я. Очевидно, мы не уйдём, пока этот разговор не закончится. — Правда, опять? Он смотрит на меня с каменным выражением лица. — Ладно, будь по-твоему. Но ты можешь поговорить с пожарными, когда они приедут, — я пытаюсь пожать плечами, но слишком сильно прижимаюсь к стене, чтобы пошевелиться. — Всё, что я знаю, это то, что Бретт казался мне очень милым. Конечно, может быть, он немного напряжён, но разве не возможно, что ты проецируешь на него свой собственный гнев и ненависть? — спрашиваю я. — Я хочу сказать, да, он, вероятно, привёл меня туда только для того, чтобы поссориться с тобой, но, возможно, на этом всё и закончится. Сомневаюсь, что он действительно собирается что-то со мной сделать. — Ты ничего об этом не знаешь, — огрызается Чейз, ярость, которую я никогда раньше не слышала, пронизывает его тон. — Я знаю, что до того, как ты туда приехал, у нас был совершенно нормальный разговор об искусстве. Да, твоему кузену нужно остудить пыл его пристальных взглядов, мне всё равно, сколько у тебя денег, это просто невежливо, и да, был странный, короткий намёк касательно чистокровных скакунов, но в остальном это была совершенно нормальная деловая встреча. Я так занята разговором, что не замечаю, как он полностью замер от моих слов, каждый мускул в его теле застыл в напряжении. — Правда, Чейз, ты слишком остро реагируешь на всё это. Я замолкаю в тишине. Через мгновение он прерывает её, и его голос такой напряжённый, такой гортанный, что я едва узнаю его: — Что ты сказала? По шкале от 1 до злости он пролетел мимо грани, когда всё видят в красном цвете, и приземлился на уровень кипящей крови. — Эм, — чёрт, я снова пищу. — Что, может быть, ты слишком остро реагируешь? Его немигающие глаза впиваются в меня безжалостным взглядом, от которого у меня по спине бегут мурашки. — Чистокровные скакуны, — говорит он, и я могу сказать по чистой ярости в его голосе, что он всё ещё немного раздражён. — Эм… — Джемма, — я боюсь, что пар начнёт вытекать из его ушей. — Я не собираюсь спрашивать снова. Ладно, может быть, он более чем немного раздосадован. Я снова сглатываю. — Я не знаю! Он только начал говорить о том, что знает тебя лучше, чем кто-либо, и как он может читать тебя, а потом он рассказывал мне о лошадях твоего дедушки. Я тяжело дышу, пытаясь выдержать его взгляд, но, честно говоря, это пугает меня до чёртиков. — И? — подсказывает он, слегка встряхивая меня. — Что ещё он сказал?