–Вот и хорошо, что ты такая догадливая. Что предлагаешь делать? –Как будто я знаю, – журналистка пожала плечами и задумалась, – стойте! Это что, я должна уединяться с телефоном? –Из нас четверых, они знают только тебя, – негромко произнёс Александр Валерьевич, – следовательно, тебе и карты в руки. –Ты молодая и они считают тебя глупой, а, значит, неопасной, – продолжил его мысль Овсов, – нет, конечно, ты можешь отказаться, но тогда на нашей затее следует поставить крест. –И я останусь без такого сногсшибательного репортажа? – возмутилась Шёпотова, – Ну уж, нет, надо доводить до конца. Что вы предлагаете? –Чтобы заполучить мужской телефон и с ним уединиться, следует притвориться, что ты его упрашиваешь, например, поиграть в автоматы, а у тебя нет денег. И когда он спросит тебя, а что он получит взамен, то с ним следует поторговаться и предложить фотографию чего-нибудь. Лучше всего, если он сам потребует фотографию. –Подождите, фотографию чего? –Ну, раз уж ты начала показывать свои трусики, то останавливаться как-то уже и неудобно, – задумчиво протянула Алина. –В смысле? – глаза журналистки округлились. –Успокойся, – одёрнул её Овсов, – есть такая присказка: Обещать жениться – не значит жениться. –В смысле? – теперь подняла брови Алины. –И ты успокойся. В нашем случае всё наоборот – это не я обещал жениться, это ты обещала выйти за меня замуж. Так, что мы ещё посмотрим, как ты сдержишь своё обещание. –Ближе к фотографии, – напомнил Новиков. –Так вот, обещать сфотографировать вовсе не означает действительно сфотографировать. Вернув телефон владельцу, надо будет изобразить крайнее смущение и моментально вылететь из зала игровых автоматов. Так, чтобы он не успел увидеть, что ты ничего не сфотографировала. –А если он меня за руку схватит? –Крикнешь «Я передумала!» и бегом на выход. Ты же не станешь играть в автоматы, значит, и он пролетит с фоткой твоего белья. –Может, мне принести в кармане лифчик и его сфотографировать? –Лифчик без груди? – удивился Новиков, – И в чём прикол? С таким же успехом можно зайти в магазин женского белья и рассматривать полки таких лифчиков. –Александр Валерьевич, – с досадой проговорила Алина, – Вы не понимаете, одно дело – ещё никем не одетое бельё, и совсем другое дело – только что снятое с нежной девичьей груди, ещё тёплое, ароматное, дышащее невинностью… –Ты случайно ориентацию не поменяла? – засмеялся Овсов, – Такие тонкости и детали. –Хочешь проверить? – лицо невесты Дмитрия приняло угрожающее выражение. –Нет, нет, – еле-еле сквозь смех выдавил капитан милиции. –Мы опять начинаем обсуждать то, что к нам не имеет никакого отношения, – проворчал Новиков, – такое впечатление, что я про Ксенино бельё уже всё знаю. –Не всё! – в один голос радостно воскликнули Дмитрий и Алина, переглянулись и засмеялись. –Что вы хотите этим сказать? – заметно напряглась Шёпотова. –Что после операции с Мышкиной я буду знать ещё больше, – вздохнул Александр Валерьевич, – работа такая. Дальше-то что? –Феликс с женой и Алиной находятся в соседней палате, мы с тобой поднимаемся в старую палату и действуем по обстоятельствам. Если Мышкина уже ушла, то просматриваем запись. Если на записи всё хорошо видно и слышно, то едем к прокурору и показываем запись. Если Мышкина ещё не ушла, но отстрелялась, то мы её задерживаем и везём к прокурору. –А если она не выстрелит? –Смотрим запись и, в зависимости от того, что Мышкина делала в палате перед кроватью Яблокова, принимаем решение. –А что она может там делать? – удивилась журналистка. –Например, достанет пистолет, помашет перед спящим Феликсом, но духу выстрелить не хватит. И тогда нам, ткнув все улики ей в нос, можно будет попытаться раскрутить её на откровенный разговор. –А она просто скажет, что пришла навестить раненого коллегу, – предположила Ксения. –Во-первых, с Феликсом Мышкина лично не знакома, во-вторых, навещая коллегу в больнице, приносят апельсины, а не орудие убийства. –Но не убила же, – не унималась журналистка. –Но и прокурор не дурак, – Александр Валерьевич аккуратно ложечкой выскребал свой бокал, – самое лучшее, что в такой ситуации произойдёт с Мышкиной, это то, что её просто выгонят из милиции. И только после долгой-долгой проверки оставят в покое. –Насколько долгой? –Проверка может длиться несколько лет, – ответила за следователя прокуратуры секретарь заместителя начальника УВД, – сама видела документы о такой проверке. Почти три года таскали участкового по разным инстанциям. Ничего не нашли, а парень похудел килограмм на двадцать. И возвращаться на работу в милицию не захотел. –Организм ещё сладкого требует, – вздохнула Ксения, облизывая ложку, – а то всё так грустно. –Смотри, придётся покупать трусики на пару размеров больше, – съехидничала Алина, – кому тогда будешь показывать? –На каждый размер свой любитель имеется, – философски ответила журналистка. –И не смотри на меня так, – огрызнулся Овсов на пристальный взгляд невесты, – твой размер для меня самый идеальный. –Ты уверен? –Так, Ксения, – Новиков поднялся и отправился на кухню мыть руки, – они дошли до размеров трусов, собираемся, нам пора по домам. –Завтра я всех обзвоню и расскажу вам о наших действиях, – предупредил вдогонку Дмитрий. –Хорошо. Договориться с главным врачом городской больницы номер восемь труда не составило. Капитан милиции сделал очень важное лицо, стал разговаривать полунамёками и полузагадками и, спустя буквально десять минут, высокий пожилой хирург уже чувствовал себя вовлечённым в некую тайну, смысла которой он так и не постиг. Соседняя палата напротив всё равно была свободной, так как не имела окон и иногда использовалась для отдыха врачей по ночам. Ничего, поспят в другом месте, подумал главврач и пожал руку Овсова. Затем Дмитрий всех обзвонил и назначил время вплоть до минуты. Приехал в УВД и, зайдя к Алине, узнал, что жена Яблокова обязательно вечером будет присутствовать. –Ещё бы, она так дрожит над своим мужем, – фыркнула невеста капитана, – кто же будет придерживать его драгоценную исколотую попочку в такой длинной поездке на три метра. –На четыре, – поправил её Дмитрий и позвонил Новикову, – Марина будет, так что встречаемся у входа в больницу и постарайся не засветиться. –Хорошо. Около пяти часов вечера капитан милиции заехал за Шёпотовой и она, молча, проскользнула на заднее сиденье Жигули. –У тебя какой-то расстроенный вид, – через некоторое время произнёс Овсов. –Да, – коротко ответила Ксения. –Слушай, если у тебя плохое настроение, то давай всё отменим, – всполошился капитан милиции, – мы не на праздник едем, мало ли что. –Настроение у меня как раз подходящее, – грустно ответила журналистка. –Поясни. –Не хочу. –Придётся объяснить, – Дмитрий остановил машину и повернулся к Шёпотовой, – иначе мы никуда не поедим. –В общем, – вздохнула Ксения, – дело вот в чём. Решила я найти старый лифчик, чтобы не жалко было его там потерять. Но нашла старые трусы. –И что? – поторопил Овсов замолчавшую девушку. –Я их ещё в школе носила. Самые любимые были, розовые, красивые. –И что? –Что, что, теперь они не налезают на мою задницу. Вот настроение у меня и испортилось. –Ты разозлилась на свою задницу? –Скорее, всё-таки, на трусы. Вот, думаю, может, отдать их этим извращенцам, чтобы знали. –Кто, извращенцы? –Трусы! –В принципе, мысль неплохая, – Дмитрий включил зажигание, и машина вновь отправилась на задание, – только они ведь у тебя чистые. –Я уже подумала об этом. В туалете просто намочу их под краном, и пусть нюхают на здоровье. –Постарайся не переборщить со струёй.