Его поставили к стене и стали доставать из карманов содержимое. Смотрели внимательно. Выворачивали все карманы, барсетку перетряхнули несколько раз. Заставили разуться и прощупали обувь. По всей одежде прошлись буквально по швам. Заставили приспустить трусы и присесть на корточки. В потаенном кармане барсетки нашли крохотный целлофановый пакетик, свернутый в виде капсулы. Вадим обрадовано засопел, но вместо ожидаемой наркоты в пакетике была только записка обычного содержания: «Держись, вытащим…» Стали проводить досмотр в обратном порядке, но нигде наркоты не было. Через полчаса поняли, что и дальнейший досмотр уже ничего не даст. Макар откровенно посмеивался над операми. — А что вы, пацаны, искали в моем заду? — Проверяли на глистов, — отрезал Иван и с совершенно серьезным лицом добавил: — Из УВД приказ пришел: проверить всех положенцев на предмет наличия глистов. Завтра приходи в больницу, будем проверять на СПИД и сифилис. — Я свободен? — спросил Макар, одеваясь. — Пока свободен… — Вадим выключил видеокамеру. — Прокололись! — вздохнул Иван, заходя в кабинет. — Он просто поленился тащить наркоту сам, — сказал Вадим. — Не предусмотрели. Впредь будет нам наука, — произнес Роман. — Макар, верно, хотел чтобы Мыскин спустился и сам взял наркоту — предположил Иван. — Хитер! Это мы не просчитали. — Не огорчайтесь! — успокоил оперов Роман. — Будет еще и на вашей улице праздник… — А может, по соточке? — предложил Денис. — Согласен на сто пятьдесят, — кивнул Иван и достал из сейфа бутылку «Кожемяки». Дениса, как зачинщика, послали за закуской, и вскоре он принес колбасы, несколько разных салатов и булку хлеба. Колбасу стали резать казачьей шашкой, изъятой пару лет назад у перепившего деда возомнившего себя как минимум Евпатием Коловратом. Денис долго играл шашкой, мастерски крутил её, и, в конце концов, Иван спросил его: — Ты, часом, не казак? Денис усмехнулся: — Нет. Просто я оружие очень уважаю и всегда стараюсь быть с ним ближе. А когда общаешься часто с оружием, приобретаешь от ствола или хорошего ножа какую-то уверенность, что ли. — Ты смотри! — подивился Иван. — Что по наркотикам, что я вам предоставил? — спросил Роман. — Да, кстати… — Вадим откинулся на спинку кресла: — Я решил кончать Уткину. Завтра или послезавтра она поедет за наркотой в Уссурийск. Будем её брать. Вы, парни, снова как понятые… — А кто такая Уткина? — спросил Денис. — Это та, которая поставляла покойной Оксане и её матери наркоту, — пояснил Роман. — Она полгорода снабжает, — добавил Иван. — Её, по нашим данным, верхушка ГОВД прикрывает и статистику на ней делает, потому и не хотят её садить. Но я, кажется нашел зацепку, что бы самого начальника привлечь… — Как это статистику? — спросил Денис, вешая, наконец, шашку на место. — Объясняю: например, в городе за сутки произошло пять краж. Кражи у нас раскрывать не умеют. Ну, не умеют, и всё тут. Раскрываются кражи редко, и только случайно. В рапорте в УВД придется указать эти пять краж, и соответственно получается раскрываемость — ноль процентов. Так? — Ну, наверно… — пожал плечами Денис. — А за эти ноль процентов начальник ГОВД через месяц слетит со своего поста и будет уволен без пенсии. Выход из этой ситуации прост: недалеко от домов, где идет «подача» наркоты, ОБНОН ставит засаду, и как только очередной наркоман выходит с дозой в кармане, его берут под белы ручки, и в отдел. В кармане у него или косяк или шприц. Обычно это сразу уголовное дело. Парни из ОБНОНа убеждены руководством, что делают необходимую работу, и вся ментовская система их убеждает, что лучше иметь больше маленьких преступлений, чем меньше, но крупных, и они уже забыли, что такое взять человека на сбыте, это к слову. Но, смотри дальше: если есть пять не раскрытых краж и пять пойманных наркоманов с косяком, что получается? Какой процент раскрываемости? — Десять преступлений. Пять нераскрытых и пять раскрытых. Пятьдесят процентов раскрываемости. — Правильно. Получается пятьдесят процентов, а за это погоны уже не сорвут. Улавливаешь мысль? — Улавливаю… — понял Денис. — И вся прелесть этого способа повышения статистики в том, что наркоман — это такой человек, который будет всегда покупать себе дозу, и его можно «брать» всегда! Можно за день наловить в городе таких человек двести, и делать себе хорошую статистику! А если в прошлом году была общая раскрываемость, скажем, восемьдесят процентов, то и в этом нельзя занижать. За снижение раскрываемости по голове не погладят. А уж завышать нельзя тем более, так как вдруг на следующий год не сможешь сделать, как в этом. — Значит, в милиции по-прежнему действует плановая система? — спросил Роман. — Да, — разом выдохнули Иван и Вадим. — Кошмар! — Роман посмотрел на Дениса. Тот тоже всем своим видом выражал возмущение. — А нам эта статистика по барабану! — заявил Вадим. — УБОП специально создан для того, что бы пресекать все связи криминалитета с ментами. Мы созданы для борьбы с мафией. А мафия и становится мафией тогда, когда внедряет своих людей в милицию или другие органы власти. Полное название нашей конторы звучит так: «Управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией». А что есть коррупция? Это и есть сращивание должностных лиц органов власти с преступным элементом. Я точно не знаю, что имеет начальник милиции от этой Уткиной, но согласись, содержать в течение нескольких лет наркопритон в сотне метрах от здания горотдела может быть позволено далеко не каждому. — Так что будем кончать этот базар! — подвел итог Иван. — А как вы узнаете, что она поехала за зельем? — спросил Денис. — Это уже наши заботы, — усмехнулся Вадим, давая понять, что это не та информация, которой можно делиться. Дружба — дружбой, но служба — службой… После небольшой пьянки Роман заехал в магазин, где сидел на охране Витя. — Здорово! — поздоровался Роман. — Привет, — Витя привстал и протянул руку. — Как дела? — Да какие тут могут быть дела? — Не думай пока ни о чем. Поверь, будет легче. Опера решили, к твоему сведению, поймать с поличным ту, которая поставляла наркоту твоей Оксане. — Олю Уткину? — Ты её знаешь? — удивился Роман. — Конечно, — пожал плечами Виктор. — Она приходила постоянно. Наркоту носила… — И ты это все терпел? — А что я сделаю? Это же не моя квартира! Я сам там на птичьих правах был. К тому же я последнее время ругался с Оксаной. В том числе и по наркоте… — Ну, вот и Олю эту скоро накажут. — Я сам хочу наказать её. Что ей зона? Она, во-первых, не сядет, у неё тут крыша офигенная, а во-вторых, если и сядет, её Макар будет так греть, что ей зона домом будет, а то и лучше. — Не забивай себе голову этой ерундой. — Для меня это совсем не ерунда. Ты когда-нибудь терял близких тебе людей? — Приходилось, — ответил Роман. — Наверно, ты терял не таких близких, если так легко об этом говоришь… — Это все суета. Все когда ни будь умрут. И мы в том числе. И никто нас не лучше. Все, закрыли эту тему. Роман поехал в офис своей фирмы. Витя остался сидеть на стуле, перебирая в голове варианты своего мщения поставщице наркотиков, которую он стал считать самым главным виновником убийства, пока не нашли самого убийцу. Иван заехал к Жене. Тот обрадовал друга, что скоро пойдет на выписку. — Говорят, пластина прижилась, и можно дальше балдеть дома. Выпили по банке пива, закусывая сушеным кальмаром неимоверной солености. Иван поделился планами взять на днях Уткину, рассказал, как пытались взять с поличным Макара, и выложил просто последние новости. Женя посетовал, что ему уже надоело тут валяться. Иван, приехав домой, развалился на диване, включив телевизор. Футбол уже заканчивался, что было обидно. На кухне щелкнул чайник, и Ваня пошел запаривать лапшу. Это был очередной холостяцкий ужин… Вернувшись в «офис», Макар устало присел на диван. Серый что-то хотел ему сказать, но положенец отмахнулся: — Не до тебя, Серый, не до тебя… Макар не знал, что и думать. Столько лет Шилов был для него своеобразной опорой, столько лет опер фактически спасал его от перипетий воровской жизни, столько лет, благодаря Шилову находился он у власти «общака»… Хоть никогда Макар и Иван Шилов не говорили об этом в открытую, но и без слов они понимали друг друга, что оба они нуждаются друг в друге, что без друг друга будет им ох как плохо…