— Чтобы вы легче поверили, — тихо ответила Амосова. — Почему лгали Голиковой насчет ее находки? — Я этот платок сразу потеряла и боялась признаться. — Так. А почему лгали насчет вашего зимнего пальто? — Я его действительно собралась продать. А когда произошло убийство, я подумала, что дяде станет меня жалко и он купит мне новое. — Вы кругом изолгались, Амосова, — вступил в разговор Сандлер. — Скажите, вы, наверное, и раньше лгали всегда и всем? Валентина повернулась и вдруг, встретившись с ним глазами, сказала устало и горько: — Мне всегда казалось, что когда лжешь — легче жить. Я получила хороший урок, на всю жизнь. — Посмотрим, пойдет ли он вам на пользу, — задумчиво сказал Сандлер и прибавил, обращаясь к Сергею: — Выпишите ей пропуск, Коршунов. Пусть отправляется домой. Когда Амосова вышла, Сандлер посмотрел на огорченное лицо Сергея и рассмеялся: — Не унывайте, Коршунов. Вам еще просто недостает опыта. Но у вас есть главное, что нужно людям нашей профессии. И это мне нравится. Сандлер на минуту умолк, потом уже совсем другим, озабоченным тоном произнес: — Имейте в виду. Дело это не закончилось арестом Горелова. У нас на горизонте появилась другая, куда более опасная фигура — Папаша. Понимаете? Так запугать этого мерзавца Горелова и толкнуть на убийство — это не шутка. И никаких подходов к нему пока нет. Папаша… — задумчиво повторил он. — Нет, не знаю такой клички. А странно! Ведь преступник он, кажется, старый. Да, очень странно. ГЛАВА 3 ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С СОФРОНОМ ЛОЖКИНЫМ На следующий день около семи часов вечера дежурный по МУРу доложил Зотову: — В вашей зоне крупная квартирная кража. Запишите адрес. Машина у подъезда. …В передней большой, хорошо обставленной квартиры в новом доме на Песчаной улице оперативную группу МУРа встретил сотрудник районного отделения милиции. Он отозвал Зотова в сторону и коротко доложил: — Обстановка сохранена полностью. Хозяин квартиры — ответственный работник Комитета по делам строительства, крупный инженер Шубинский. Ему сейчас плохо, лежит в столовой на диване. Я вызвал врача. Кроме того, — понизив голос, добавил он, — по его требованию я вызвал сотрудников Комитета госбезопасности. У него, оказывается, какие-то секретные бумаги хранились. — Из комитета еще не приехали? — Нет, сейчас будут. — В каком состоянии Шубинский? — По-моему, плох. Зотов приказал своим спутникам приступить к осмотру квартиры, но в столовую пока не заходить, чтобы не тревожить больного. В этот момент в парадную дверь позвонили. Вошли два незнакомых человека в штатских костюмах и спросили, кто начальник группы. Им указали на Зотова. — Капитан госбезопасности Фролов, — представился Зотову один из прибывших, протягивая удостоверение. — С кем я говорю? — Майор милиции Зотов. Прошу вас сюда, в столовую, капитан. Выясним у потерпевшего, что похищено и кому из нас, собственно, придется вести дело. Войдя в столовую, Зотов увидел лежащего на диване Шубинского — полного человека с седыми волосами и аккуратно подстриженной седой бородкой. Рядом с ним на стуле сидела женщина в белом халате. Она держала его обессиленную руку и следила за часами, как видно, считая пульс. Увидев вошедших, женщина бережно положила руку Шубинского и бодрым тоном сказала: — Ну вот. Все в порядке, Антон Захарович. Непосредственной опасности больше нет. Но два-три дня надо вылежать. Строгий постельный режим. И без всяких волнений. — Но это же абсолютно невозможно! Мне на доклад к министру надо, — растерянно произнес Шубинский. — Ничего знать не хочу. Ваше здоровье дороже. — Ну, хорошо, хорошо, — морщась от боли, покорно вздохнул Шубинский. Женщина с озабоченным видом обратилась к вошедшим: — Прошу вас, товарищи, не утомлять больного. Для него главное сейчас — покой. — Постараемся, доктор, постараемся, — ответил Зотов, подходя к дивану, и, обращаясь к Шубинскому, сказал: — Моя фамилия Зотов, я из Московского уголовного розыска. А это капитан Фролов, из Комитета госбезопасности. Прошу вас, товарищ Шубинский, скажите нам прежде всего, что взяли преступники. — Садитесь, друзья мои, — ответил Шубинский. Слабым движением руки он указал на стулья, потом взглянул на врача. Та поняла значение этого взгляда. — Только без волнений и лишних разговоров, — внушительно, как заклинание, произнесла она и вышла из комнаты. Шубинский повернулся на бок, при этом лицо его снова исказилось от боли. — Вот сердце сдавать стало, — ворчливо пожаловался он. — Поволновался — и на тебе, чуть инфаркта не нажил. Но «чуть», как говорится, не в счет, — слабо улыбнулся он, нервно теребя бородку. — Дело вот в чем. Я, видите ли, только на днях с Урала прилетел. Консультирую там строительство одного… гм… ну, важного, что ли, объекта и привез, видите ли, документы. То есть главные-то отправили без меня, однако кое-что я и сам захватил. А кроме того, я там уже по своей, так сказать, научной линии кое-какие заметки сделал. И вот эти самые заметки для будущих работ в столе у себя и запер. А сегодня вхожу я в квартиру и вижу: буфет — вон тот — открыт, посуда вверх дном. В спальне шкафы открыты, многих вещей нет. Ну, я уже сам не свой — в кабинет. Стол мой взломан, ящики выдвинуты, все перерыто. Вот тут у меня сердце и сдало. Еле дотащился до кресла. Стал смотреть, а перед глазами все плывет, плывет… Шубинский устало откинул голову на подушку и на секунду закрыл глаза. Фролов и Зотов молча переглянулись. — Но все-таки собрался с силами, — продолжал Шубинский, — заглянул в ящик. Вижу, целы мои записки. Тут уж я сумел только в милицию позвонить и свалился. А вас, друг мой, — обратился он к Фролову и опустил руку на лежавший рядом портфель, — я хочу попросить: возьмите мои записки и отошлите на сто тринадцатый объект. Я их потом там разберу. Как видно, все происшедшее, слава богу, не по вашей части. — А где ваша семья, Антон Захарович? — участливо спросил Зотов. — На даче. — Какие же вещи у вас украли, можете сейчас сказать? — Увольте, дружок. Вечером жена приедет, тогда… — И последний вопрос: можете хотя бы приблизительно определить время, когда произошла кража? Помолчав, Шубинский неуверенно сказал: — Соседка наша, — она обед мне эти дни готовила, — говорит, что заходила около часу дня. А я приехал в четыре. Вот, значит, в этот промежуток. — Как зовут вашу соседку? — Зовут Варвара Ильинична. Она живет в двадцатой квартире, на нашем этаже. — Ну, спасибо, Антон Захарович, — сказал Зотов вставая, — простите, что утомили вас. Больше ни о чем спрашивать не буду. Разрешите только нашим сотрудникам осмотреть столовую. — Да ради бога, — развел руками Шубинский. — В конце концов из-за меня же хлопочете. Он снова прикрыл глаза. Зотов и Фролов, стараясь не шуметь, вышли из столовой. Фролов нес под мышкой портфель. — Итак, — сказал ему в передней Зотов. — Здесь лишь кража, хотя и незаурядная. Придется, как видно, нам попыхтеть. — Так точно, — ответил Фролов. — Желаю удачи! Зотов постоял еще минуту в передней, что-то обдумывая и не спеша вытирая цветным платком вспотевшую шею, потом направился в одну из комнат. — Товарищ майор, — обратился к нему Гаранин, пряча в карман лупу, — кое-какие следы удалось обнаружить. Разрешите показать? — Хорошо. Сейчас покажете, — отозвался Зотов и сообщил сотрудникам сведения, полученные от Шубинского. — А теперь продолжим работу, — закончил он. — Гаранин, показывайте, что нашли. Костя повел Зотова в переднюю, к выходной двери и, указав на проволочную сетку на полу, сказал: — Преступник или преступники, войдя в квартиру, по-видимому, машинально вытерли ноги. В этой сетке застряли и просыпались на пол мелкие частицы красной глины и извести. Я их собрал. Он передал Зотову пакетик. Тот бережно развернул его и, вынув лупу, рассмотрел содержимое. Потом спросил: — Почему вы думаете, что это оставили преступники? — Полы недавно вымыты. Я проверил обувь Шубинского и всех наших сотрудников, кроме вас. Следов глины и извести нет.