Вики спускался на первый этаж, а чувство у него было такое, точно он поднимается вверх. “Растер — пьяная горилла, — думал он, — но человек он интересный и добрый, от него можно кое-что узнать…” Например, он узнал от соседа о спиртах и их очистке — впрочем, спиртное вообще-то не интересовало Вики, он почти не пил; рассказывал Растер и об окраске бабочек, а это уже интересовало его больше. Но самое главное — он узнал от Растера о разных пивнушках, которые в последнее время сильно занимали его. Вики вспомнил советы Гофмана и сказал себе: “Да, нужно было расспросить у Растера о всяких злачных местах — где-нибудь на окраинах, в развалюхах, на задворках, глухих улицах… Ну да ладно, на днях зайду к нему обязательно…” Отчего все-таки советник Виктор Хойман так плохо относится к Растеру? “Он многих презирает, — сам себе ответил Вики, и на его миловидное лицо набежала тень. — Но почему именно Растер так его раздражает? Они ведь давно знакомы, еще с университетских времен, когда состояли в Патриотическом союзе, кстати, вместе с полковником Зайбтом, но полковника отец терпит, а Растера — нет. Почему? Ведь Растер занимается и криминологией, его приглашают как эксперта, когда исследуют какой-нибудь подозрительный скелет. Или Виктор Хойман не любит Растера именно потому, что знает его еще с юности?” Переходя на каждом этаже с эскалатора на эскалатор. Вики спустился наконец вниз и тут снова вспомнил неизвестного убийцу, а в связи с ним и комиссара Ваню. “Ваня, конечно, замечательный человек, но что толку? Взломщика быстро нашел, а детоубийцу — нет. И для отца это проблема…” На нижнем этаже универмага те же потоки людей устремлялись к бесчисленным прилавкам — в приятном тепле, под звуки тихой музыки. “Найти детоубийцу… — сказал себе Вики. — Газеты, телевидение, даже благодарность министра — ерунда! Главное не это!..” Засунув руки в карманы. Вики ощупал лежавшие в них подарки и игру и пошел к выходу. Застегнулся уже на улице. Сыпал мелкий искрящийся снег, горела россыпь неоновых огней, хотя был еще полдень. В воздухе разливалось сладкое детское пение, органная музыка и звон колокольчиков. III Недалеко от моста Эгидия Зайбта, где была назначена встреча, Вики обратил внимание на странную пару. Мужчина — с седыми бакенбардами, в черном зимнем пальто, с тростью — напоминал какого-то государственного советника. Рядом с ним заморенного вида женщина, очевидно супруга, тащила желтую корзину. А вокруг них резвились щенята бульдога, целая шестерка. Щенки бежали вольно, без поводков — благо, тротуары возле моста широкие. Снег падал на собачьи спинки, веселая шестерка то и дело оглядывалась на хозяев, жалась к их ногам. У самого моста странная чета с собаками завернула за угол, и в ту же минуту послышался скрежет тормозов и надрывный визг. Вики вздрогнул и на мгновение остановился, потом пошел дальше, более не оглядываясь по сторонам. На краю моста возвышалась статуя Эгидия Зайбта с палитрой и кистью в руках и ласточкой на плече. И ласточка, и палитра, и вся статуя утонули в снегу. Этот прославленный Зайбт был тезкой полковника, который живет у них, или, вернее, полковник Зайбт, их квартирант, — тезкой художника, так как полковник жив-здоров и всегда бодр и весел, а Эгидий Зайбт умер в конце минувшего столетия, и мост назван его именем. Вики подошел к месту встречи. Рядом с памятником была автостоянка десятка на полтора машин. Среди них выделялся ярко-красный “ягуар” со снежной шапкой на крыше. Вики сперва увидел сквозь ветровое стекло лишь Грету Пирэ, вернее, ее меховую шапку, но потом разглядел и Барри, тот сидел рядом с сестрой за рулем. Вики помахал им и остаток пути пробежал бегом. Едва он уселся на заднее сиденье и захлопнул дверцу, Барри с ходу завел мотор и они поехали. — Как бы в больницу не угодить, — проворчала Грета, — смотри, до чего скользко, а этот псих гонит как бешеный. Куда мы, собственно, спешим? Статуя Зайбта с ласточкой на плече осталась позади. — А, одному Богу известно. Махнем за город, отъедем километров на пятнадцать—двадцать; поглядим на какие-нибудь там поля, леса, холмы и долины, срежем по елочке, если, конечно, найдется нож и если это не грех, потом вернемся и где-нибудь посидим. Идет? — А может, посидеть за городом, — предложил с заднего сиденья Вики, — найдем какую-нибудь деревенскую корчму… Или знаете что? — вдруг осенило его. — Доедем до Оттингена и заглянем в винный погребок тамошнего замка — я еще в нем не был, зато сам Оттинген знаю как свои пять пальцев. Они въехали на середину моста: внизу текла полузамерзшая река. — Не стоит тащиться в Оттинген, — отозвался Барри, — у меня другой план. Связанный с нашим будущим путешествием. Миновав мост и выехав на перекресток, Барри снова заговорил: — Прокатимся немного куда глаза глядят, раз уж наша барышня не может без природы, и сразу же вернемся. Поедем в бар. — В бар или пивную? Барри усмехнулся. Они ждали зеленого света. — Это замечательный бар. Вики, ты наверняка в нем не был. Грета тоже, я и то был лишь дважды. Там цветомузыка, еще кое-что, позже расскажу. Но главное, ради чего тебе стоит заглянуть туда перед поездкой в Стамбул и Измир, так это ради турецких коммерсантов, друзей нашего папаши, они постоянно навещают этот бар… Вики просиял. Барри, или Бартоломей Пирэ, и его сестра Грета, по мнению их чрезвычайно уравновешенной матушки, были беспокойными детьми — не слишком усердно учились и своевольничали, зато отец был ими доволен. Их семейство считалось богатым. Отец владел большим магазином восточных ковров, товары покупал в Стамбуле и Измире, там у него имелись склады и масса приятелей. Барри, красотой почти не уступавший Вики, одевался моднее его и ярче. Длинноволосый брюнет, всегда с непокрытой головой, он вдобавок ко всему раскатывал на ярко-красном “ягуаре”. Грета Пирэ, естественно, увлекалась косметикой и одним молодым человеком. Вики с радостью откликнулся на предложение друга: — Отлично, поедем в бар, куда ходят турки. Ты прав, мне не помешает побывать там перед поездкой. Они мчались широкими улицами, останавливаясь на перекрестках, засыпанных мелким сверкающим снегом, освещенных россыпью разноцветных неоновых огней, хотя совсем еще немного времени прошло после полудня. Вики с заднего сиденья смотрел то на шапку Греты, то на Барри, любовался, как свободно тот ведет машину… Он думал об Измире и Стамбуле, где у господина Пирэ имелись склады и куда в скором времени они с Барри поедут на все летние каникулы. Он машинально сунул руки в карманы полушубка, где, кроме купленной в универмаге игры, лежали еще две коробочки, и довольно улыбнулся. “Ягуар” выехал на автостраду. — Сегодня в школе у меня возник конфликт, — пожаловалась Грета. — Из-за платья. На последнем уроке химичка выяснила, что я не знаю формул, и разразилась упреками. — При чем же здесь платье? — спросил Вики. — Она сказала, что раз я ношу такие платья, то обязана знать все формулы. Не понимаю, какая связь, — рассмеялась Грета. — Просто завидует тебе. Попробовала бы она сказать такое кому-нибудь из наших ребят! — У меня тоже был конфликт, — подхватил Барри и прибавил газу, — вот с ней. Я сушил волосы, а она чуть не высадила дверь ванной, ей, видите ли, некогда, на свиданку опаздывает. Как будто в доме нет еще двух ванных комнат. — Пустомеля, — улыбнулась Грета. — Ты сидел в моей ванной, именно в моей, каждый день часами наводишь на себя лоск, хотя по твоему виду не скажешь… — У меня конфликтов навалом, — откликнулся и Вики, — но мне все надоело, все безразлично. Иногда, правда, когда вспомню об этом, становится противно, как сегодня в школе, но вообще-то я уже отупел, ничему не придаю значения, давно надо было на все наплевать, как это сделал брат, и убраться подальше. Впрочем, осталось немного, вот кончу гимназию — и только меня и видели! Ну, а сегодня… — Вики рассмеялся, и его серые глаза заблестели. — Сегодня опять меня ждет конфликт с отцом, я ведь поздно вернусь. — Один-то раз в году можно и припоздниться, — покачал головой Барри. — Да еще в такие дни. — Он отлично знал, с кем у Вики конфликты. — Раз в году — подумаешь! — Он, во всяком случае, считает, что и одного раза многовато, — со смехом отвечал Вики. Мелькали огромные щиты с указанием ближайших стоянок, бензозаправочных станций, закусочных; мимо пролетали освещенные разноцветными огнями центры автосервиса; гладкий асфальт автострады, слегка засыпанный мелким снежком, который все падал и падал, но теперь уже не так густо, белел в сгущающихся сумерках, и Вики, все еще улыбаясь, ощутил какую-то горечь на сердце. Ему стало тоскливо. Правда, выпадали минуты, когда он надо всем смеялся, по крайней мере в душе, когда в самом деле воспринимал все дома с безразличием, но такие минуты бывали редко. Чаще от горечи на лицо наползала тень, глаза устремлялись в никуда. Вот и сейчас на него навалилась тоска; если он сию же минуту не отвлечется, она захватит его целиком. Грета невольно помогла Вики. Они отъехали довольно далеко от города, километров на пятнадцать. Выглянув в окно, Грета предложила свернуть с автострады: — Глядите, как тут красиво — лес, горы, поля… Барри доехал до развилки и, нырнув под автостраду, свернул на боковое шоссе, которое петляло куда-то к заснеженным скалам, возвышавшимся на горизонте. Они остановились на небольшом припорошенном снегом мосту. Кругом никого, ни одной живой души, ни одной машины. Речка медленно текла глубоко внизу. Вики вдруг вспомнил: — По дороге к мосту Зайбта мне повстречалась довольно странная пожилая пара с шестеркой маленьких бульдогов. Когда компания свернула за угол, один из щенков попал под машину… Ну что, двинули дальше? Они проехали еще немного. За мостом, речкой и скалами начинался поросший лесом холм, и Грета решила, что отсюда должен открываться прекрасный вид. Барри остановил машину на обочине, и они стали медленно подниматься по склону. От их дыхания в воздухе клубился пар, транзистор в кармане Барри играл какую-то незнакомую песню. — Да что собаки… — заговорил Вики. — Перед тем я зашел в магазин “М-С”, в мае там взломали сейф. Ваня задержал грабителей буквально на следующий день. Представьте, в магазине я встретил двух знакомых: одну особу — ну, вы ее знаете только понаслышке — и Бернарда Растера. — Странный этот Растер… — Барри убавил звук. — Лапищи не приведи Господь, выпить не дурак да еще в костях копается. — Ничего себе занятие — препарировать скелеты, лучше не придумаешь… — фыркнула Грета. — Занятие как занятие, не могут же все сеять пшеницу и учить детей, не работа красит человека, а человек работу, — изрек Барри. — Вики, ты ведь иногда заходишь к Растеру — отец не против? — Конечно, захожу. Скоро снова к нему собираюсь. Отцу я ничего говорить не стану. Не понимаю, за что он так ненавидит Растера, может быть, между ними еще в молодости что-то такое произошло, я еегодня как раз об этом думал. Они в незапамятные времена вместе состояли в Союзе самообороны. Полковник Зайбт тоже, но сейчас он в хороших отношениях с отцом и даже живет у нас, а вот Растер… не знаю… Он покупал на седьмом этаже вазу и искусственные цветы. Они поднялись на вершину холма немного запыхавшись — вид действительно открылся прекрасный. Лес расступался в сторону почти под прямым углом, справа росли высокие сосны, а слева — густая еловая поросль. Посредине — широкое заснеженное поле, спускающееся в долину, вдалеке тонула в снегу деревушка — виднелись остроконечные крыши и башня собора. — Смотрите, река течет к деревне. Грета угадала — настоящая рождественская открытка, — сказал Вики. На опушке они уселись на ствол поваленной сосны, сметя с него снег, еще больше приглушили музыку и некоторое время молча глядели на открывающуюся перед ними картину. Да, пейзаж был точно с открытки. Снег после недолгой передышки повалил снова, чистый, мелкий и сверкающий. Стояла торжественная тишина. Грета задумалась, задумался и Барри, снег падал на его темные волосы и таял, а на шапке Греты держался дольше. Барри с ухмылкой обернулся к Вики: — Твои жуки и бабочки сейчас спят, в этом снегу их не отыщешь, да и летом не половишь — летом нас ждут Стамбул и Измир. — А я больше не собираю насекомых, у меня это прошло, — отозвался Вики. Барри кивнул на транзистор: — Слышишь, что играют? Играли колядку “Вот и первая звезда — ангелы запели”. Вики подвинулся к Барри, продолжая глядеть на снежное поле, деревенские крыши — снег сыпался на землю, точно миллион маленьких звездочек… — Да, — мечтательно протянул он, — летом будем на Босфоре… Он еще поближе придвинулся к Барри и стал думать о путешествии, о красном “ягуаре”, который повезет их по бесконечным дорогам — до самого Босфора и дальше, в Анатолию… Барри подарили машину в прошлом году, когда, после восемнадцатилетия, он получил водительские права — коммерсант Пирэ не стал ждать, пока сын окончит школу. Пожалуй, господина Пирэ вообще мало заботило образование сына, его аттестат и диплом. У Вики все было по-иному. Виктор Хойман-старший не был ни коммерсантом, ни предпринимателем — он был главным шефом криминальной полиции страны, верховным криминальным советником, то есть государственным деятелем, а государственные деятели всегда интересуются академическими успехами своих сыновей. Вики точно знал, что его отец не купит ему машины даже в случае, если он получит самый блестящий аттестат, какой только возможно. Конечно, у самого советника была машина, третья после смерти госпожи Хойман, она стояла в гараже — роскошный “рено” со шторками. Но криминальный советник — глава полиции всей страны — пользовался служебными машинами, разными там “шевроле” с шоферами. Личная машина почти всегда простаивала. И советнику никакой пользы, и Вики никакой радости — с отцом он не ездил, а одному ему не разрешалось, так что и на права он не сдавал. “Отцу и в голову не придет купить мне не то что машину, но даже самые необходимые вещи”, — подумал Вики и взглянул на старые часы, которые ему подарили в младших классах, когда жива была мать и брат не ушел еще из дому. “Он, конечно, кормит меня, одевает, иногда дает карманные деньги — и все. Если бы я кое-как не сэкономил, не смог бы купить даже самых скромных подарков друзьям”. Светлосерые глаза Вики глядели в одну точку, на тонком красивом лице появилась тень, уже который раз за этот день… Он засунул руки в карманы дубленки, где лежали подарки… На противоположном конце леса, из-за молодой еловой поросли, внезапно появился на сверкающем снегу заяц. Может быть, его привлек звон колокольчиков из транзистора Барри, который играл все громче и громче, хотя вряд ли — зайцы пугливы. Но этот зайчик бежал прямо к ним по заснеженному полю. На полпути он резко остановился, привстал на задние лапки и забарабанил передними. Так он какой-то миг сидел, как маленькое изваяние, шевеля ушами, разглядывая молодых людей, пристроившихся на поваленной сосне. К звону колокольчиков, льющихся из транзистора, прибавился хор мальчиков, и косой, точно почувствовав наконец опасность, быстро опустился на передние лапки и исчез в ельнике. Друзья засмеялись, им было хорошо. И вдруг Грета спросила: — Да, Вики, как дела с убийцей? Я хотела спросить: не поймали еще этого монстра?