— Какое из них самое недорогое? Искусница укоризненно покачала головой. — Оливер предупреждал, что вы поинтересуетесь этим. И просил не озвучивать цену. Но вам не стоит волноваться, такой подарок его не разорит. К тому же, как постоянный клиент, милорд Райхон имеет определенные привилегии. — Постоянный? — переспросила Нелл. — Да, уже больше двадцати лет. Я дружила с его сестрой, когда мы обе еще были студентками. Бедняжка Джинни. А Оливер очень требователен в одежде, но терпеть не может многочисленные примерки и подгонки. Потому и заказывает все у меня… А вы о чем подумали? — Ни о чем. Вернее, о том же. Получилось неубедительно, и хозяйка вновь покачала головой. — Он приводил ко мне одну женщину, — сказала, отвечая на непрозвучавший вопрос. — Давно. Красавица, шикарная фигура, отличный вкус. Они замечательно смотрелись вместе, но сразу было понятно, что ничего у них не выйдет. — Отчего же? — осмелилась поинтересоваться Нелл. — Она усаживала его на диванчик. Чай, журналы, приятная компания — все как и обещала Кэтрин. Мужчинам в ее заведении порой приходилось ждать своих дам полдня, а поскольку зачастую именно мужчины оплачивали этот визит, им старались создать условия для комфортного ожидания: не в интересах хозяйки, чтобы утомленная скукой или мучимая голодом чековая книжка сбежала, хлопнув дверью. Однако, уже неплохо зная Нелл, Оливер не сомневался, что его пребывание в комнате для гостей не затянется. Даже пари сам с собой заключил, что и часа здесь не проведет. И проиграл: Нелл потребовалось почти два. Возможно, она и хотела сбежать раньше, но от Кэтрин непросто вырваться, если искусница берется за дело с полной отдачей. Оливер, когда его пригласили в примерочную, охарактеризовал результат одним словом: — Волшебно. — Благодарю, — кивнула мисс Мерл, принимая комплимент как должное. — Пригласить мастера Блеза? — Да, пожалуйста. Нелл, обхватив себя за плечи, замерла у зеркала — изящная статуэтка, обернутая мягким золотисто-горчичным шелком. Волосы собраны, глаза скрыты под дымчатой вуалью — видно только прикушенную нервно губу… — Прекрасно выглядишь. — Да? — Она заставила себя опустить руки. — Тебе нравится? — Прежде всего должно нравиться тебе. — Мне нравится. Спасибо. Просто… я не привыкла к таким платьям… Таких платьев во всем Арлоне не шил никто, кроме Кэтрин. Закрытое, с высоким, под подбородок, воротничком и длинными узкими рукавами, оно обтекало каждый изгиб фигуры, одновременно скрывая и подчеркивая округлость груди, тонкую талию и стройные бедра. Помнится, первая же модель, представленная мисс Мерл, вызвала нешуточный скандал, а на Кэт тут же посыпались заказы. — Ты прекрасно выглядишь, — повторил Оливер. Подошел к ней, но удержался от того, чтобы откинуть с ее лица вуаль. — Кто такой мастер Блез? — спросила Нелл. — Это… Сюрприз? Он уже понял, ему они не слишком удаются. — Ювелир, — ответил честно. Перехватил протестующе поднятую руку и погладил затянутые в шелковую паутинку перчатки пальцы. — Пожалуйста, позволь мне это. Она вздохнула, но спорить не стала. Когда появился мастер Блез, сгорбленный под тяжестью лет и объемного груза гоблин, равнодушно смотрела, как он расставляет на столике и один за другим открывает футляры с украшениями. Покорно примеряла все, что рекомендовал старик, но ничего не выбрала. — Янтарный гарнитур, — сам решил Оливер. — Вот этот. Колье — хаотичная россыпь камней различного размера — гармонировало с цветом платья, но не сливалось с ним. Браслет был немного велик для узкого запястья, а серьги, судя по тому, как Нелл, надев их, повертела головой, — тяжеловаты, но янтарь хорошо подходил к ее необычным глазам. — Замечательный выбор, — хмуро похвалил гоблин, не привыкший, чтобы к его изделиям относились с таким равнодушием, какое продемонстрировала новая клиентка. Собрал коробочки и футляры и удалился. — Теперь все? — с надеждой спросила Нелл. Пришлось напомнить, что на улице холодно и нужно выбрать что-то из верхней одежды, а заодно — подходящую к новому наряду сумочку. Она согласилась, и по тому, как вдруг успокоилась, Оливер догадался, что завтра все это — платье, сумочка, гарнитур и отороченная мехом накидка — останется в его доме, как и голубой пеньюар, под предлогом, что это слишком дорогие вещи для скромной студентки. Если она исчезнет из его жизни — уйдет, ничего у него не взяв. Он сам не понял, откуда пришла эта мысль, но избавиться от нее не получилось ни за обедом, во время которого Кэт искренне старалась быть радушной хозяйкой, а Нелл безуспешно притворялась невидимкой, ни в экипаже, везшем их по улицам вечерней столицы к зданию Королевской оперы. Когда карета подкатила к широкому крыльцу, он очнулся и, вспомнив, что не собирался входить через центральный вход, выглянул, чтобы приказать кучеру подъехать к одной из боковых дверей. Служитель в почтительном молчании проводил посетителей в пустую ярко освещенную комнату и, спросив номер ложи, настроил канал перехода. — Вот и все, — отчитался Оливер. — Мы на месте. Как ты и хотела, нас никто не видел и не видит. Телепортационные переходы появились тут в конце прошлого века по инициативе одного из кузенов правившего тогда монарха, и опера стала излюбленным местом свиданий тайных любовников. Но рассказывать об этом Нелл он не стал: самому не нравились возникавшие ассоциации. Она подошла к обитым бархатом перилам и повела рукой в проеме. — Здесь экран? — Да. Из зала кажется, что ложа пуста. Хотелось добавить: к сожалению. В вечер премьеры огромный партер и возвышающиеся над ним в четыре яруса ложи были заполнены людьми, среди которых наверняка найдутся его знакомые — те, что давно записали его в ряды неудачников и вынужденных женоненавистников, и, чтобы увидеть хотя бы одну вытянувшуюся от удивления физиономию, он немедленно отключил бы иллюзию. — Нас никто не видит? — переспросила Нелл. — Значит, не важно, как бы я была одета? Зачем тогда… — Для тебя, — вздохнул Оливер. — Просто хотел сделать тебе подарок. Одолжение на один вечер — так вернее. Поход в оперу оказался ничем не лучше его предыдущих идей. — Здесь можно курить, — вспомнил он, заметив на маленьком столике пепельницу, и с горечью подумал, что хоть этому Нелл по-настоящему обрадуется. — Ложа хорошо вентилируется. И можно попросить принести вино и фрукты. Или какой-нибудь десерт. — Спасибо, но… Возможно, позже. Ответ относился к вину и десерту, закурила она сразу же. Одновременно с тем, как запахло дымом, в зале приглушили свет, и началась увертюра. Нелл то смотрела на сцену, то скучающим взглядом обводила партер и ложи на противоположной стороне. После снова на сцену и снова в зал. Куда она не смотрела — так это в его сторону, и Оливер, устав ждать, сосредоточился на истории любви отважного Федерико и красавицы Изабо. У тех, как следовало из тоскливых арий, тоже все шло не гладко: ей прочили другого жениха, его король отправлял на войну. Оливер припомнил, когда и с кем была последняя война, и тут же уличил декораторов и художников в недостоверности: мебель и костюмы актеров не соответствовали той эпохе. Но ради глубокого декольте красавицы Изабо их можно было простить. Да и сама постановка была недурна. Виртуозные арии в исполнении ведущих солистов сменялись шутливыми куплетами, драма главных героев — комедийными сценками, разыгрываемыми актерами, изображающими слуг. В другой ситуации Оливер следил бы за происходящим на сцене с интересом, но сейчас отвлекался то и дело на невеселые мысли. А те становились с каждой секундой все печальнее и печальнее, пока сердце не заныло от щемящей тоски, а в глазах не защипало от близких слез и табачного дыма… Оливер стряхнул захлестнувшее его наваждение и, протянув руку над разделявшим их столиком, погладил Нелл по плечу. Когда она никак не отреагировала, поднялся с кресла и присел рядом с нею. Вынул из дрожащих пальцев сигарету, откинул вуаль с ее лица и, увидев блестящие от слез глаза, притянул Нелл к себе. Коснулся губами пульсирующей на виске жилки. — Все хорошо, — прошептал так, будто хотел внушить уверенность в своих словах. — Хорошо. Успокойся. — Успокоиться? — переспросила она, прижимаясь к нему сильнее. — Да. Дамы в соседних ложах наверняка уже рыдают взахлеб. Скоро мы не будем слышать певцов за их стенаниями. — Я?.. — Транслируешь, да. Зал оборудован артефактами, улучшающими акустику, и, если они помимо звуков усиливают эмоциональные всплески, оркестровую яму зальет слезами. …Он нес полную чушь, целовал влажные веки и дрожащие губы, гладил ее плечи, руки, скользил ладонью по обтягивающему грудь шелку и в какой-то момент перестал чувствовать сминающуюся под пальцами ткань — осталась только женщина, нежная и ранимая, льнущая к нему в поисках защиты, настоящая, как в ту, их первую ночь. И целовала она его так же, как тогда, до боли впиваясь в губы, вонзая ногти в плечи так, что чувствовалось даже через одежду, но в этой боли растворялась бесследно тоска и мысли об одиночестве… Потом отстранилась, переводя дыхание, и снова прижалась всем телом, спрятав лицо у него на груди. — Хочешь, уйдем? — склонился к ее уху Оливер. — Прямо сейчас? — И не узнаем, чем закончится история Федерико и прекрасной Изабо? — Нелл улыбнулась, подняв на него глаза. — Это же опера. В конце они поженятся. Или умрут. Или поженятся, а после умрут… — Или умрут, а после поженятся, — подсказала она. — Не исключено. Толстяк в черном похож на некроманта. — Это отец Федерико. — Вот-вот. Чего не сделаешь для любимого сына.