– С соблюдением всех мер предосторожности. Это всё, что специалисты могут пока сказать. – То есть Кровосос всё-таки разбирается в цифровых технологиях? – протянул Феликс, припомнив слова Анзорова и свой на них ответ. – Или ему рассказали, как правильно заметать следы. – И он разобрался? – Сам говорил, что Кровосос – товарищ аккуратный и педантичный. Думаю, он разобрался. – Задержим – определим. – Вербин понял, что разговор заканчивается, и вернул сигарету в пачку. – Звони, как ещё чего узнаешь. – Держи телефон под рукой. – Шутник, – проворчал Феликс, проходя во двор, где они договорились встретиться с Патрикеевым. Вербин любил бывать во Втором морге – по-другому его практически не называли, – в старом здании по переулку Хользунова, фасад которого украшала надпись «Анатомическiй театръ». Когда-то дом на Девичьем поле предназначался для Высших женских курсов, теперь же в нём, изрядно достроенном, располагались несколько кафедр Университета имени Пирогова. В том числе – кафедра судебной медицины. Внутренний двор Медицинский университет делил с Педагогическим, и в тёплые дни Феликсу доводилось наблюдать занятное смешение студентов: из анатомического театра они выходили покурить в окровавленной одежде, а из художественного факультета – перепачканные красками. Издалека не отличить, нюансы становятся заметны только вблизи. А в нюансах всегда скрывается главное… Но главное для Вербина сейчас заключалось в том, что во Втором морге работал Иван Васильевич Патрикеев – пожилой опытный эксперт, дотошный и в хорошем смысле занудный. Феликс очень обрадовался, увидев его в бригаде, и чтобы побыстрее узнать результаты, позвонил и договорился о встрече. – Ты на этот раз раньше обычного, – с улыбкой заметил эксперт, пожимая Вербину руку. – Не терпится генералом стать? – Не терпится убийцу поймать, – отшутился Феликс. – У меня отпуск из-за него накрывается. – И премия? – Это уж как получится. – Получится, получится, у тебя «висяков» мало. Но отпуск и правда не повредит… собираешься куда? – Меня тянет к тёплому морю, а Кри – в Териберку. – Тогда надо сейчас ехать, пока в Териберке тепло. – В Териберке тепло, а в тамошнем море – не очень. – Потерпишь. Они были знакомы больше десяти лет, ещё с тех времён, когда Вербин был совсем «зелёным» стажёром, и не то чтобы дружили, но относились друг к другу по-приятельски. При этом Патрикеев с первого дня говорил Феликсу «ты» – он мало кому выкал, а Вербин – только на вы, потому что Ивану Васильевичу такое обращение нравилось. О Криденс Патрикеев знал, даже в «Небеса» заглянул однажды – и одобрил: и бар, и девушку. – Мне из СК звонили, просили не затягивать с выдачей предварительного заключения, – вернулся к делам эксперт. – Я собирался к вечеру написать, а ты уже примчался. – Я всегда впереди всех. Даже впереди СК. – И чего ты хочешь знать? – То, что знаете вы. – Для этого тебе придётся сначала многому научиться. – То есть надежды никакой? – Абсолютно. – Они рассмеялись, но на этот раз коротко, просто обозначили смех, после чего Патрикеев стал абсолютно серьёзен: – Девчонке лет двадцать пять – тридцать, не более. Брюнетка, причём абсолютно точно не азиатка, с вероятностью девяносто процентов – славянка, но точно скажу через несколько часов. – Я видел, что у неё отсутствуют пальцы на правой руке, – припомнил Феликс. – И на левой – тоже, – кивнул Патрикеев. – Очень аккуратно удалены болторезом. А лицо жертвы обезображено концентрированной кислотой. И хочу сказать, что кислоты преступник не пожалел. – Ему важно не позволить нам идентифицировать труп. – Похоже на то, – кивнул Патрикеев. – Мы, конечно, попробуем восстановить лицо, но на быстрый результат не рассчитывай. Как и на точный – преступник поработал очень качественно, стирал не только мягкие ткани, но и лицевые кости повредил. – Когда были нанесены травмы? – Ты умеешь задавать правильные вопросы, – одобрил Иван Васильевич. – Все травмы нанесены посмертно – преступник уродовал жертву после убийства. – Сексуальное насилие? – Нет. Вообще никаких следов насилия – ни физического, ни сексуального. Однако способ убийства он выбрал затейливый. – Обескровливание? – Как ты догадался? – изумился Патрикеев. – Кому-то из моих звонил? На такое поведение Иван Васильевич мог крепко обидеться, поэтому Вербин поспешил объясниться: – Я не видел следов крови ни под плёнкой, ни в багажнике. Вот и предположил, что преступник её выкачал. – Ты всегда был внимательным. – Спасибо. – Если интересуют детали, то, судя по следам на теле, преступник подвесил жертву за ноги, вскрыл сонную артерию и слил всю кровь, которая могла стечь. Не знаю, собирал он её или нет, но действовал именно так. После чего обмыл тело и вытер или высушил его. А может, вытер и высушил. И только затем упаковал в полиэтилен. – Жёстко, – оценил Феликс. – Много времени понадобилось убийце на то, чтобы всё это сделать? – Если он не торопился и действовал аккуратно, то часа два – два с половиной. – Значит, у него есть надёжное убежище. – Не только надёжное, но и хорошо оборудованное, – добавил Патрикеев. – Результаты анализов однозначно указывают на то, что перед смертью жертву не менее трёх дней держали на психотропных препаратах. – Без сознания? – А иначе какой смысл? – Эксперт помолчал. – На руке есть отметины, которые позволяют предположить, что жертва находилась под капельницей. Помимо препаратов ей давали питательный раствор и антикоагулянт, причём в больших дозах. Вводил через капельницу и уколами – на животе есть характерные гематомы. – Что это? – Гематома? Синяк по-вашему. – Антикоагулянт, – уточнил Вербин. – Для чего его колоть? – Это средство, препятствующие свёртываемости крови. – Чтобы она легче стекала? – Да. – То есть преступник неплохо разбирается в медицине? – Или у него есть хороший консультант. – Которому он задавал специфические вопросы. – Я бы сказал – весьма специфические вопросы. – И если мы публично расскажем, что преступник делал с девушкой перед смертью, его консультант может сообразить, что его недавно спрашивали, как можно устроить подобное? – И придёт к вам? – Если он нормальный. – В принципе идея рабочая, – подумав, одобрил Патрикеев. – Но при этом консультант может не прочитать ваше сообщение, или оказаться подонком, или, например, быть запуганным преступником. – Или преступник – врач. – Или так, – согласился эксперт. – Но это уже твоя работа – выяснить, кто по профессии преступник и кто он вообще такой. А чтобы тебе было проще, могу подбросить, точнее, напомнить, ещё один факт: на теле нет признаков насилия. Есть следы ремней, которыми жертву привязывали к кровати, скорее всего – к медицинской; есть следы верёвки – девушку подвешивали за ноги, но нет никаких следов борьбы. Из чего можно сделать вывод, что похищение было организовано с помощью препаратов. – Хотите сказать, что убийца не обладает достаточной физической силой? – Или не хотел её применять. Например, чтобы не привлекать внимание. – Или он похитил нескольких девушек, – неожиданно произнёс Вербин. – Что? – не понял Патрикеев. – Мы уверены, что одним преступлением Кровосос не ограничится, – медленно ответил Феликс. – Он вышел на большую охоту, и трупов будет несколько. Но после обнародования видео потенциальные жертвы могут стать осторожнее.