– Для ясности: есть очень весомое подозрение, что дело будет непростым и, возможно, громким. – Видеокамеры навели руководство на ту же мысль, что и оперативников. – Тут, похоже, серийный, причём парень явно хочет не только крови, но и славы и будет будоражить общественность, изо всех сил привлекая к себе внимание. Ну, да, шум никто не любит, особенно шум, замешанный на крови и демонстрирующий, что власти не способны быстро найти и покарать преступника. Если убийца сумеет грамотно провести «пиар-акцию» и привлечь к себе внимание, начальство в высоких креслах начнёт ёрзать, а их ёрзанье способно стереть в порошок любую карьеру. Начальство поменьше об этом знало и уже проклинало наглого «серийника». А вот полицейские, которым, собственно, и предстояло работать над поимкой убийцы, оставались спокойны. – Пока работаем в обычном режиме, но следить за нами будут зорко. Оперативники молча кивнули. – Местные уже выяснили, где парень сел в машину, так что бегом туда и осмотритесь. И одновременно прозвоните каршеринговую фирму: информация нужна как можно скорее. – Шиповник помолчал, после чего посмотрел на Вербина: – А ты съешь чего-нибудь, чтобы не пахло. – И съем, и покурю, – пообещал Феликс. Шиповник покачал головой, но больше ничего говорить не стал – зазвонил телефон. А оперативники направились к машине Колыванова. – Ты чего загрустил? Из-за Егора? – Не загрустил, а задумался, – ответил Вербин. – О том, что увидел? – Ага. – В начале такой игры всегда стрёмно. – Справимся, – буркнул Феликс, усаживаясь на пассажирское сиденье. – Не сомневаюсь. На самом деле Вербин действительно загрустил, однако ни выволочка от Шиповника, ни ощущение, что они начали охоту за умным и очень опасным зверем, не были тому причиной. Дело было в том, что Феликс вспомнил разговор с Прохором. «Крови не будет! Кровь уже пролилась, крови больше не будет». Разговор произвёл сильное впечатление, потом, разумеется, потускнел, но, направляясь к машине, Вербин неожиданно понял, что не увидел следов крови ни в багажнике, ни под полиэтиленом. «Крови не будет!» Почему Прохор так сказал? Он что-то знает? Конечно же, нет. Откуда ему знать? Или он видел преступление? Тоже вряд ли – в таких делах свидетелей не оставляют. Видел, но сумел остаться незамеченным? Можно в это поверить? При желании – можно, однако… Однако не верилось в то, что юродивый ухитрился стать свидетелем преступления. Не верилось, и потому прагматичный Вербин признался себе, что с куда большей вероятностью юродивый Прохор… Чувствует? Слово само пришло в голову, и прогонять его не верящий в приметы Феликс не спешил. Но и соглашаться с тем, что юродивый Прохор каким-то образом почувствовал совершённое преступление, не спешил: в отличие от Криденс Вербин верил только фактам, оставляя «непознанное» «жёлтой прессе» и её потребителям. Он жалел Прохора, как и любого другого несчастного, но был далёк от мысли искать в его речах предсказания. Но слово прозвучало: «Крови не будет!» И крови не было. – Приехали. Голос Колыванова выдернул Феликса из задумчивости и заставил собраться с мыслями. – Точно здесь? – Ментов не видишь? Оперативники из окружного управления явились первыми, осматривались, но к «городским» не подходили. Не потому что «городские», а из вежливости – чтобы не мешать коллегам составить собственное мнение. – Да, вижу, – рассмеялся Вербин. – А ты всё-таки грустный. – Задумчивый. – Ладно, пусть так. – Они вышли из машины, постояли с полминуты, молча изучая место, где Артур арендовал BMW, после чего Колыванов спросил: – Тоже заметил? – Нет видеокамер. Ни муниципальных, ни частных: ни одного магазина или офиса поблизости, ни одного банкомата. Ничего. За этой зоной московские наблюдатели не присматривали. – Думаешь, убийца об этом знал? – Не исключаю, – протянул Феликс. – Трудно поверить, что ему повезло. – Значит, убийца здесь бывал. – Ещё одно подтверждение того, что он тщательно готовился. – Но убийца не мог «зарядить» здесь автомобиль. Камеры вокруг отсутствовали, однако машина стояла у тротуара, а поскольку неподалёку находится станция метро, тротуар наверняка оживлённый, да и жилой дом рядом, а в окна нет-нет, да выглянет кто-нибудь. Невозможно поверить, что именно здесь убийца перетаскивал труп из своего автомобиля в BMW, предварительно проложив багажник тканью и установив камеры. – Тело, видеокамеры, шумоизоляция, мыши… – вслух прикинул Вербин, продолжая мысль напарника. – Ему нужно было минут двадцать, не меньше. – Ему нужно было двадцать спокойных минут, – уточнил Колыванов. – Ангар или гараж? – Скорее, ангар – там должно было поместиться два автомобиля. – Или он сначала «зарядил» гараж, а затем приехал в него на каршеринге. – Или он там же совершил убийство. – А вот это вряд ли, – покачал головой Вербин. – Почему? – Судя по тому, что лежит в багажнике, после убийства он долго работал над телом: пальцы отрезал, в полиэтилен заворачивал… и упаковано тело не впопыхах, а аккуратно. Ему требовалось много времени, а значит, у него есть логово, которым он дорожит и ни в коем случае не поедет в него на каршеринге. А гараж или ангар, где он «зарядил» BMW, мы уже сегодня найдём. – Согласен, – подумав, ответил Колыванов. – Убил в другом месте, возможно, в том самом логове, о котором ты сказал. Погрузил в свою тачку, приехал в гараж или ангар, уехал, вернулся на каршеринге и «зарядил» его. – Двадцать минут максимум. – Двадцать минут, – повторил Колыванов. – Потом приехал сюда и оставил тачку. – Здесь его ждала другая машина. – Феликс почесал кончик носа. – Или он опять арендовал каршеринг. – Или ушёл пешком. – Узнаем, когда выложит видео. Если будут кадры с места обнаружения, значит, была вторая машина и убийца ехал за BMW. – И мы сможем проследить его дальнейший путь. – Он об этом знает. – Все делают ошибки. – Будем надеяться. – Вербин помолчал, после чего медленно произнёс: – Знаешь, Гена, у этого парня стальные нервы. Если мы с тобой всё правильно рассчитали, а я думаю, мы не ошиблись, то он не только всё спланировал, но и в точности выполнил: убил, привёз в укромное место, съездил за каршерингом, «зарядил» его, а потом ещё и ехал следом. Такому хладнокровию можно только позавидовать. – Насколько хорошо убийца всё исполнил, мы узнаем после того, как закончат работать эксперты, – рассудительно ответил Колыванов. – А что касается нервов… У человека, который отрезает трупу – я надеюсь, что трупу, – пальцы, нервов нет. Я, например, до сих пор вздрагиваю, когда вижу мёртвых. Не потому что мне страшно или неприятно. Просто… Был человек – и умер, причём не своей смертью. Это неправильно. Я вздрагиваю, потому что это неправильно. А тот, кто хладнокровно убил и превратил смерть в аттракцион… Он больной. – Но с виду, к сожалению, здоровый. – И это самое плохое, – угрюмо согласился Колыванов. – Здесь всё ясно, а что нам не ясно – местные разнюхают. Поехали в каршеринг. – Поехали, – согласился Вербин, набирая номер Криденс. Поговорил, пообещав вернуться как можно скорее и попросив не ждать, а когда убрал телефон, услышал неожиданный, но давно назревавший от напарника вопрос: – Жениться не собираешься? И ответил честно: – Думаю. – Надоело возвращаться в пустой дом? – Понравилось возвращаться в настоящий дом, – улыбнулся Феликс, видя перед собой Кри. – В дом, где меня ждут.