До свадьбы он считал, что его жена просто более чувствительная и тревожная, чем другие. Но после свадьбы поведение жены заметно изменилось. Хотя, возможно, оно всегда было таким, он просто не замечал этого. Чаще всего она вела себя весьма адекватно. Примерно триста дней в году ничем не отличалась от обычных людей, поэтому поначалу он верил, что беспокоиться не стоит. Но худшее происходило в те дни, когда она вела себя непредсказуемо. Супруга все чаще стала говорить странности. Например, когда она дома одна, то чувствует, как меняется направление воздуха. И даже когда она рядом с ним, а вокруг ничего не происходит, в какой-то момент она опять замечает, что атмосфера меняется, и начинает переживать и нервничать. Сначала он думал, что его жена наделена экстрасенсорными способностями, раз может видеть то, чего другие не могут. Или видит души умерших? А может, ее сознание устроено особым образом, не так, как у всех? Она понимает то, что ему понять не дано. Знает то, что он не знает до сих пор. Что-то, до чего он пока не додумался. Выйдя из автобуса, он поспешил к дому. Утром на работу он поехал на машине, но сегодня вечером выпил на корпоративе, поэтому обратно пришлось добираться на общественном транспорте. Он посмотрел на часы – начало двенадцатого. Продолжая идти, мужчина достал телефон. Жена сегодня ни разу не позвонила. Обычно, задерживаясь на работе, он первый предупреждал ее об этом, но если он не звонил, то Сон обычно звонила ему сама. Такое молчание выглядело весьма странно. Он вспомнил, как утром она выглядела встревоженной и как пыталась скрыть от него, где была за день до этого вечером. Вместе с беспокойством в нем проснулось любопытство. Такого раньше не случалось. Сон не любит находиться на улице одна, поэтому обязательно ходит с кем-то. Но, по ее словам, вчера она была совершенно одна и просто сидела на детской площадке. Для этого должна иметься убедительная причина. Честно говоря, он уже начал подыскивать психиатра, которому мог бы доверить ее лечение, который стал бы для нее хорошим собеседником. Охваченный тревогой и надеждой, мужчина ускорил шаг и перешел на бег. Их жилой комплекс располагался в престижном благополучном районе, но сегодня окрестности выглядели весьма зловеще. Он набрал на телефоне цифру один, короткий номер, под которым была записана жена. Пошел сигнал, но та не брала трубку. Подойдя к квартире, он быстрыми движениями пальцев набрал код домофона и открыл входную дверь. Войдя внутрь, мужчина впервые нахмурился, почувствовав, что воздух изменился. Теперь он, кажется, мог понять слова жены. В чулане для обуви горел свет, но в гостиной было темно. Вся квартира будто погрузилась в непроглядную темноту. Света не было ни в комнате, ни в ванной. Сон обычно не выключает свет, пока он не вернется домой с работы. С одной стороны, это было проявлением заботы о нем, но фактически она это делала для себя – не любила оставаться одна в темноте. Мужчина сморщил нос. В квартире стоял непривычный запах. Он нащупал на стене выключатель и нажал на кнопку – в комнате сразу стало светло. Под ярким светом ламп гостиной в луже крови лежала Сон. Мужчина замер на мгновение и молнией бросился к ней, позабыв, как дышать. Он взвыл в полный голос и обнял ее. Он не мог поверить своим глазам. Боль и страх растеклись из сердца по венам. Разводы на полу уже успели засохнуть, но все его руки оказались испачканы кровью. Он полез в карман за телефоном. По всему экрану оставались безобразные отметины, но ему было все равно. Мужчина набрал 119. В ожидании службы спасения он ревел, как обезумевший зверь, безрезультатно пытаясь привести жену в чувство. Глава 17 Руки бессильно опустились вниз. От легкого головокружения перед глазами все расплывалось, но то, что она не хотела видеть, было четко различимо: справка о ее заключении и счет за госпитализацию. Срок тюремного заключения в бумагах значился с декабря 2009 года по декабрь 2019 года, дата окончания выпадала на третье января 2020 года, внизу стояла пометка об условно-досрочном освобождении. Если б она не потеряла память, то не попала бы в такую опасную ситуацию и не позволила бы обвести себя вокруг пальца. В груди Ёнён бушевали чувства. Когда она сжимала горло Санми, у нее и в мыслях не было ее убивать. В то же время она понимала – стоит чуть сильнее сдавить горло, и Санми задохнется. Кажется, она даже подумала, что так будет правильнее всего. Ей не хотелось этого признавать, но это была правда. Эта мимолетная мысль точно промелькнула у нее в голове. Ёнён вышла и закрыла дверь на кухню, дрожащей рукой вытерла нос. В комнате стоял тошнотворный запах крови. А если б Санми умерла, когда она сжала горло? Что тогда? Тогда бы она безоговорочно стала убийцей. Ей было не по себе от этой мысли. Ведь тогда она бы превратилась в осознанного убийцу, который намеренно убивает своих жертв. Что же я за человек? Получается, я убила человека, Минсо? Ёнён знала, что она не способна убить. Но, вспомнив, как сдавливала горло Санми, вдруг задумалась про смерть Минсо. Похоже, она все-таки способна на преступление. А может, как и раньше, все вокруг просто обманывают ее. Но справка о тюремном заключении не оставила и тени сомнения. Совершено преступление – убийство. К тому же в документах говорилось, что она не раскаялась в содеянном, она оказалась самым ужасным человеком, который до самого конца не признал своей вины и не принес никаких официальных извинений. Когда Ёнён сжала горло Санми, в голове промелькнула мысль – еще чуть-чуть, и убийство повторится. Осознавая это, она не ослабила хватку. Вот такой она, оказывается, человек. Может, и Минсо она убила в таком же состоянии? Все оказалось ложью. А правду я глубоко спрятала внутри, и никто мне не расскажет о том, что произошло в действительности. Это моя жизнь и больше ничья. И по глупости в моей жизни не осталось никого, кроме меня самой. Не понимая этого, я как умалишенная ходила и расспрашивала окружающих об убийце. Все взаимосвязано. И смерть Минсо, и проблемы, возникшие у Сугён. Одиннадцать лет назад я знала что-то важное. Поэтому и убила Минсо. Что-то важное, что привело меня к убийству, что-то по своей чудовищности равное убийству, которое стало соразмерным наказанием. В чем-то показания Мин Чинхи и Санми сходятся: когда приехала полиция, на крыше я находилась в полной растерянности. Разве это не подтверждает, что все случилось спонтанно? Значит, в тот день на крыше я узнала что-то из ряда вон выходящее. Из-за чего и совершила тот безумный поступок. Значит, вся правда кроется в нашем разговоре на крыше. Мне необходимо узнать, о чем именно я говорила с Минсо. Теперь стало ясно, что она сама сняла в банке тот миллион вон. Похоже, именно в день отгула она взяла эти деньги для жизни на свободе. Теперь Ёнён поняла, почему так резко изменилось выражение лица офицера полиции, когда она пришла к нему писать заявление, и почему так странно вел себя учитель, когда она оказалась в школе. Никто не решился сказать «Ты убийца» человеку, забывшему о себе такой значимый факт. Кроме Сон Ухён. Никто даже словом не обмолвился в разговоре с ней, что Минсо мертва. Каждый заботился только о себе. «Сугён лишилась своей жизни. Тогда я не смогла ее уберечь, но хотя бы теперь добьюсь правды. Я выясню, что именно произошло тогда, всю правду, которую не смогла сказать моя сестра, я скажу вместо нее», – прошептала про себя Ёнён. Если именно Минсо вынудила Сугён совершить самоубийство и я ее за это убила, то пусть это и будет невыносимой правдой для меня, но раскаиваться в этом я не буду. У Санми нет никакого морального права мстить мне. Если я действительно потеряла свою сестру из-за Минсо и в конечном счете потеряла и свою жизнь, то участь Минсо была равнозначна ее поступку. Тут Ёнён вспомнила мужчину, который преследовал ее. В ссоре, случившейся между Сугён и Минсо, был кто-то третий. Ёнён посмотрела в пустоту. Глаза слезились, но она не моргала. Ей хотелось увидеть лицо того самого незнакомца. Взгляд замер, уставившись в одну точку, а точнее в лицо воображаемого человека, и Ёнён прошептала: «Кто же ты, кто…» Глава 18 Санми извивалась на полу, пытаясь встать, опираясь на живот и бедра. Вот так. Надо еще раз попробовать. Она не могла спокойно ожидать своей участи, сложив руки, ведь Ким Ёнён могла в любой момент сделать с ней что угодно. Санми старалась напрячь ноги, связанные крест-накрест между собой. Но тугая веревка никак не поддавалась. Она даже пыталась силой ног разорвать ее, но только стерла кожу о грубые волокна. Лодыжки были так сильно сдавлены, что из-за нестерпимой боли у Санми вырвался стон. Она почувствовала неприятный запах, исходивший от грязной веревки. Если бактерии попадут в рану, то скоро она начнет гноиться. Тогда в решающий момент Санми не сможет ни убежать, ни даже уйти. Она попыталась из-за спины перекинуть руки вперед, но опять ощутила нестерпимую боль. Конечно, ноги надо развязать, но со связанными руками она ничего не сможет сделать. Все попытки выпутаться были тщетны. Хотелось лишь выругаться. * * * Ёнён открыла глаза от непривычного звука, разбудившего ее. Это был дверной звонок. Она подскочила и села в испуге, будто ей приснился кошмар. Стояло тихое утро, через окно проникали солнечные лучи. Звук дверного звонка утих, но сердце Ёнён, стучавшее так, словно вырвется из груди, не думало утихать. Все тело охватила лихорадка. Кто это может быть в такую рань? Надо проверить в глазок. Но от мысли подойти к двери ей стало страшно. Незнакомец больше не нажимал на звонок, но, кажется, поджидал за дверью. Ёнён встала с кровати и вышла из комнаты. Сначала она проверила гостиную. Санми подняла в ее сторону голову и посмотрела заспанными глазами. Связанные руки и ноги явно доставляли много страданий. Ёнён закрыла дверь в гостиную, подошла ко входной двери и посмотрела в глазок. В это короткое мгновение ужасные картинки, которые рисовало воображение, промелькнули в голове, заставив сердце громко биться, но она, не моргая, внимательно изучила пространство за дверью. Ни души. Только дверь квартиры напротив. Под каким бы углом она ни вглядывалась, людей на площадке не было. Ёнён представила, как внезапно кто-то выскакивает и смотрит в глазок с другой стороны… но этого не случилось. Никто так и не появился. Если кто-то и есть, то он, наверное, присел и прячется под дверью. Другого места, чтобы укрыться, нет. Ёнён опустилась на корточки прямо под дверью в прихожей, не решаясь отойти или вернуться обратно в комнату. За дверью по-прежнему была тишина. Так она просидела некоторое время. Затем Ёнён пошла в гостиную и спросила у Санми, доставляют ли ей почту по утрам. Санми ответила, что иногда по утрам приносят заказные письма, которые требуют личной подписи. Наверное, приходил почтальон с заказным письмом, но, увидев, что никого нет, ушел обратно. Ёнён решила, что она слишком разнервничалась. Она снова забралась в постель, накрылась одеялом и свернулась калачиком. Каждый раз, когда ей становилось страшно, она начинала скучать по Сугён, которая раньше спала рядом с ней. Было невыносимо грустно без сестры. Хотелось спросить саму себя: «Куда я уже дошла? И куда направляюсь?» * * * Ёнён отменила встречу со следователем Чан Хёнчжу. Нелогично встречаться с полицейским, когда в квартире лежит связанный человек. Да и необходимость во встрече теперь полностью отпала. Ровно с того момента, как Ёнён увидела письмо, которое лежало в белом конверте под дверью. Когда Ёнён, натянув кепку пониже на глаза, открыла входную дверь с мыслью еще раз навестить учителя, она обнаружила нечто, лежащее прямо у порога. Стоило ей открыть дверь, как белый конверт скользнул по лестничной клетке, будто привлекая к себе внимание. Ёнён с удивлением осмотрелась, но вокруг никого не обнаружила. В коридоре было пусто – ни шороха, ни шепота, ни дыхания. Ёнён протянула руку, схватила конверт и, словно убегая от кого-то, стрелой влетела обратно в квартиру. Наверняка его положили сюда после того утреннего звонка. На самом конверте ничего не было: ни адресата, ни имени отправителя. Она заглянула внутрь и увидела листок, согнутый в спешке пополам. Ёнён развернула напечатанный текст и прочла записку. Я знаю, что ты пытаешься выяснить причину смерти Ким Сугён. У меня есть доказательства. Если хочешь получить их, сегодня до полуночи положи десять миллионов вон в почтовый ящик. Туда же я потом положу то, что тебе нужно. Если задумаешь обмануть меня, все будет уничтожено. – N. Кровь прилила к лицу, дыхание перехватило. Потеряв дар речи, она не могла оторвать глаз от листка. Ким Сугён, смерть, доказательства… Взгляд застыл на этих словах. По щекам градом покатились слезы, оставляя мокрые следы на бумаге. Когда Ёнён снова пришла в себя, она уже сидела на полу, а записка, выскользнувшая из рук, улетела в дальний угол комнаты. Слова, что у кого-то есть доказательства смерти Сугён, сами по себе уже значили – эта смерть не была самоубийством. Разве не так? «Сугён не совершала самоубийства. Это сделала не она. Сугён не хотела умирать. Кто-то убил ее…» – прошептал ей в ухо ее собственный голос одиннадцатилетней давности. Ёнён поднялась на ноги и принялась ходить кругами по маленькой квартире. В руке она держала письмо от некоего N. До полуночи оставалось еще много времени. Ёнён помчалась в банк, совсем позабыв о встрече с учителем. Она сняла десять миллионов вон наличными, сумму, которую до этого ни разу в жизни не держала в руках. Это было все состояние Ёнён, больше на счету ничего не осталось. Сотрудник банка, обеспокоенно посмотрев на нее, произнес что-то невразумительное про телефонных мошенников, но Ёнён не слушала его. Она развернулась и направилась к выходу. Озадаченный таким странным поведением клиента, менеджер побежал следом. – Постойте! – Он даже выбежал за ней из здания банка. Взглянув на ее искаженное лицо, он резко остановился и спросил: – Вам никто не звонил, представившись сотрудником банка, полиции или другой организации, не просил снять эту сумму?.. У Ёнён не было времени на пустую болтовню. Она даже не старалась поддерживать разговор, считая это совершенно бессмысленным.