– Что это? Как это связано с Минсо? – Точно не знаете? – Ёнён резко выдохнула Санми в лицо. – Да, не знаю. Что это вообще за снимок? Ёнён убрала фотографию и направилась к двери, будто собиралась выйти. Но вдруг пробормотала: – Вот так, не зная ничего… – Что? – Совсем не разобравшись, что к чему… Что вы со мной собирались сделать? От удивления Санми, неестественно вывернув шею и не моргая, уставилась на девушку. Ёнён повторила: – Не зная, как на самом деле все было… «Совсем с ума сошла», – подумала Санми. Тут Ёнён закричала на весь дом так, что стены в комнате задрожали. «Вот уж точно дошла до ручки», – решила Санми. – Это я-то ничего не знаю, что за бред? А ты что знаешь? Где достала эту фотографию? – из последних сил проговорила Санми. Но ответа не последовало. Ёнён молча стояла на месте без малейшего движения. Это выглядело подозрительно. – Я спрашиваю, где ты взяла эту фотографию? И кто такая Сон Ухён? Санми тоже охватила злость. Поначалу она думала, что выбраться из плена не составит труда, и не видела особых препятствий. Но вот прошло уже несколько дней, а у нее ничего не вышло. Приходится валяться на полу, извиваясь как червь, теряя терпение и последние силы. Теперь у нее не было никакой уверенности, что она сможет протянуть в таком состоянии еще несколько дней. – Хорошенько подумайте! – О чем? – Значит, по вашим словам, Сугён совершила самоубийство, а я убила Минсо? Санми ничего не ответила. – Но сейчас мне в руки попала вот эта фотография. Девочка на ней – Сон Ухён. Я ее знаю. – Ты ее знаешь? Откуда? Если она одноклассница Минсо… – Меня с ней познакомила Чи Ынчжи, номер которой вы мне дали. Это точно она. Ынчжи сказала, что не дружила ни с Минсо, ни с Сугён, а просто их одноклассница из параллели. В памяти Санми начало кое-что всплывать. В тот день, как и в предыдущие, она ходила за Ёнён по пятам и видела, как та зашла в дорогой ресторан. Она не знала, с кем именно девушка договорилась встретиться. Прошло не более двух часов, как Ёнён вышла оттуда с двумя женщинами. И одна из них была похожа на школьницу с фотографии… Хотя тогда Санми смотрела издалека и лицо хорошо не разглядела, но в целом похожа. – А вот она на фотографии, попавшей мне в руки в тот самый момент, когда я пыталась разузнать всю правду о смерти сестры. – Ёнён снова подошла к Санми и села перед ней. – Эта фотография вам тоже ни о чем не говорит? Перед глазами Санми снова появилось фото. Сначала она решила, что это прежний снимок, так как фон, темнота и спины людей остались такими же. Но было и одно отличие. Санми уставилась на фотографию. Она слишком долго пребывала в связанном состоянии, поэтому находилась словно в тумане. Казалось, глаза обманывают ее, но она ясно видела: это Минсо в окружении четырех школьниц. – Что… что это? Моя Минсо, почему? Почему она там? Что это за фотография? – Значит, говорите, Сугён совершила самоубийство? Бред! – выругалась Ёнён, вставая на ноги. Как только Ёнён собралась уходить, Санми закричала в полный голос и стала бить ногами об пол. Она голосила, брызжа слюной до хрипоты: – Что это за фотография? Откуда она взялась? Что это значит? Кто эти четверо? Но Ёнён закрыла дверь в комнату и вышла. Санми кричала, пока не поперхнулась, ощутив привкус крови в горле. Ким Сугён совершила самоубийство. А моя дочь погибла от рук Ким Ёнён. А может, все совсем не так? Мысль, что все может оказаться совершенно иначе, сдавила ей горло. После смерти Сугён дочь стала настолько тревожной, что не хотела выходить на улицу. Она ни с кем не встречалась, и даже их общение дома свелось к нулю. Минсо всегда была замкнутой, но не до такой степени. В день похорон Сугён Санми спросила у дочери, пойдет ли она прощаться с подругой, но Минсо, укутавшись с головой в одеяло, не пожелала выходить из комнаты и лишь бросила в ответ: – Нет. Санми очень удивилась, ведь они были лучшими подругами. Она понимала, что тяжело принять смерть близкого человека, но не идти на похороны было выше ее понимания… А что, если это не просто ссора двух подруг, и что-то действительно связывает их с этими четырьмя людьми на фотографии… Санми прекрасно помнила, как вела себя и что говорила дочь в тот период. Ведь это были последние дни ее жизни. Минсо никогда не говорила ей о случившемся на снимке. Такого точно не было. Но… Санми вдруг вспомнила другой эпизод, который обрел теперь особую значимость. Тогда она посчитала, что это никак не связано с самоубийством Сугён, с которого все и началось. Это было еще до летних каникул. Как раз то время, когда ученики ходят в демисезонной форме, такой как на фото… В тот день Минсо ушла из дома… * * * Сугён не совершала самоубийства. Не было самоубийства. Сугён не хотела умирать. Выйдя из комнаты, Ёнён достала телефон и посмотрела на экран. Час ночи, но это не имело ни малейшего значения. Она уверенно держала телефон и с каменным лицом набирала чей-то номер. В трубке раздавались монотонные гудки, Ёнён начинала закипать от гнева. Когда перед ней снова появился N, она, конечно, удивилась, но не сильно, поэтому быстро взяла себя в руки. Обнаружив в конверте только один миллион вон, N был вне себя от ярости. Но, прикинув, что дом находится на окраине, в безлюдном месте, он снова вернулся. Его расчеты были верны. Ёнён стояла одна на том же самом месте, а в качестве оружия, дающего надежду на безопасность, держала электрошокер. Но для нее сейчас важнее всего было не это: – Откуда у тебя эти фотографии? Услышав вопрос, N ухмыльнулся: – Я сам сфотографировал. – Для чего ты это сделал? – Отдавай оставшиеся девять миллионов. – Не отдам. – Мы же договаривались. – Ты должен предоставить более достоверные доказательства, а не эти два фото. Этого недостаточно. От них никакого толка. – Неужели? А мне сказали, они будут весьма полезны для тебя… – Кто сказал? – Этого тебе знать не надо, – сказал он с противной ухмылкой. Не сдержав раздражения, Ёнён влепила ему пощечину. Упиваясь своей властью, мужчина совсем потерял контроль над ситуацией и не смог увернуться. Вскрикнув, он обрушился на Ёнён. Она подняла вверх телефон, зажатый в руке, – на экране горел номер 112. Ёнён крикнула, что может запросто его обвинить не только в мошенничестве, но в шантаже и запугивании. N потребовал оставшуюся сумму. Наблюдая за ним, она вдруг поняла: не он главный, он всего лишь пешка, управляемая кем-то. – Предоставишь более достоверные доказательства, и я сразу отдам оставшуюся сумму. В противном случае не мешкая заявлю в полицию. Мне нечего бояться, меня ничего не держит в этом мире, – заявила Ёнён, широко вытаращив глаза, чтобы не выдать дрожь в голосе. N выругался себе под нос, но, поняв, что по-другому не выйдет, стал шарить в кармане. И вдруг он достал еще одну сложенную пополам фотографию. – Здесь есть их лица. Тебе ведь это надо? Взглянув на фотографию, Ёнён поняла, почему он решил приберечь на потом именно ее. И она ведь положила лишь часть денег. N тоже решил оставить напоследок самое важное. Только после того, как она передала ему деньги, фотография оказалась у нее в руках. Мужчина проверил, что сумма точно составляет девять миллионов, и пробормотал с довольным видом: – Я могу поступать не только как мне прикажут. Это мое дело! Фотография все равно мне не нужна. Все происходящее подсказывало, что за ним кто-то стоял и просто приказал выполнить всю грязную работу. А N в этот момент оправдывался, что ослушался приказа. Как только Ёнён взглянула на снимок, кровь прилила к лицу: – Кто поручил тебе это снять? – Кто? Два человека, – усмехнулся он, издевательски кидая отдельные фразы и наблюдая за волнением Ёнён. – Два человека… Ты о ком? Говори сейчас же! – Ёнён подумала, что лучше ей на самом деле сойти с ума. – Где ты это взял? Кто они? – Где взял… Сфотографировал. – Зачем ты это сделал? – Сугён сама попросила. Как только из его рта вылетело имя сестры, весь мир закружился перед глазами. Потрясение от последней фотографии было еще сильнее, чем от первых двух: дыхание сперло. Она не могла поверить его словам. Почему…