Информация от издательства Caimh McDonnell THE DAY THAT NEVER COMES На русском языке публикуется впервые Макдоннелл, Куив День, который никогда не настанет / Куив Макдоннелл; пер. с англ. М. Сороченко. — Москва: Манн, Иванов и Фербер, 2022. — (Детектив МИФ. Дублинская серия). ISBN 978-5-00195-020-2 Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав. © 2017 by McFori Ink This edition is published by arrangement Johnson & Alcock Ltd. and The Van Lear Agency © Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2022 OBEDIENTIA CIVIUM URBIS FELICITAS «Повиновение граждан есть счастье города». Официальный девиз Дублина Пролог 7 июля 2016 г., четверг Детектив Уилсон глубоко подышал и попытался успокоиться. Желудок начал физически реагировать на зловоние еще до того, как его обработал мозг, и никакая «твердость духа» уже не могла засунуть джинна обратно в бутылку. Плотный ирландский завтрак будет выпущен в дикую природу, хочет он этого или нет. Уилсон отвернулся, прижав правую руку к губам. Рот уже начал наполняться предупреждающей слюной, язык судорожно сжался. Вопрос «Что случится?» не стоял, остался лишь вопрос «Где именно?». Попытавшись изобразить решительный, но спокойный шаг, он стал выходить из комнаты тем же путем, каким вошел, притворяясь, будто ему понадобилось срочно ответить на важный звонок. Тело — вернее, то, что от него осталось, — сидело посреди большой гостиной свободной планировки. Когда-то этот дом красовался на трех разворотах глянцевого журнала — до того, как его владелец сделался нерукопожатен для элиты, которая производит, печатает и потребляет подобные издания. О многом говорил мраморный камин, доминировавший в комнате. За совершенно неприличные деньги его целиком доставили с тосканской виллы. Хозяин камина, который и сам был крупным застройщиком, однажды пошутил, что дешевле было бы перетащить весь дом в Италию. Шутка была не очень смешной, но, в конце концов, владелец дома наслаждался немереным богатством, а это значило, что люди будут смеяться над его остротами, хочется им этого или нет. Теперь же он сидел возле камина, привязанный к стулу, с лицом, искаженным ужасной предсмертной гримасой, которая под определенным углом могла выглядеть так, будто он смеется, если бы прочие обстоятельства решительно не отрицали такой возможности. Главной новостью сегодняшней утренней газеты стали двадцать водителей автобусов, выигравших в лотерею. Эта была забавная история. Завтрашние заголовки будут мрачнее. Покидая комнату со всей небрежной поспешностью, которую он мог себе позволить, Уилсон случайно налетел на плечо входившего в тот момент гика из Технического бюро и отпружинил от него к стенке. Подняв левую руку в вялом извинении, он продолжил двигаться к выходу, не рискуя заговорить. Только бы не внутри. Это не должно произойти внутри дома. Надо поскорее выбраться на свежий воздух и найти какое-нибудь укромное местечко. Прошло восемь месяцев после позорного инцидента в Феникс-парке и три недели с тех пор, как он в последний раз слышал прозвище «харчемет», которое, как он надеялся, уже забылось навсегда. Следующие тридцать секунд покажут, так ли это, или кличка так и приклеится к нему до конца его полицейской карьеры. В свою защиту он мог сказать, что поплохело не только ему. Бедная уборщица, первая обнаружившая труп, несла нечто совершенно дикое. Принявший звонок диспетчер немедленно выслал патрульную машину и запросил скорую помощь со спецоборудованием, предположив, что женщину придется принудительно госпитализировать в соответствии с законом «О психическом здоровье». Все, что он сумел разобрать из ее крика, было слово «шатан», повторяемое много раз. Переводчик, приглашенный позже для прослушивания записи звонка на службу 999 в надежде, что он сможет дать значимую подсказку, объяснил, что «шатан» — это по-польски «Сатана». Выходя через парадную дверь, Уилсон прошел мимо хорошо знакомой ему фигуры доктора Дениз Дивэйн, государственного патологоанатома. Сегодняшний чрезвычайный случай оторвал ее от более рутинной и привычной темы «Ремни безопасности — для лохов». Смерть была ее ежедневным занятием в течение семнадцати лет, и если бы вы поинтересовались ее работой еще вчера, то Дениз бы ответила, что научилась смотреть на трупы с холодной отстраненностью. Но все же завтрашним вечером, когда Дениз останется в кабинете одна, чтобы подробно и долго перечислить в отчете все физические увечья, нанесенные жертве, она закроет шторы, сядет в кресло для посетителей и прольет тихую слезу над зверской жестокостью человечества. Никто не заслуживает подобной участи, даже такие, как он. Проходя мимо, она бросила на Уилсона обеспокоенный взгляд. Дивэйн хоть и была от природы холодна, однако обладала достаточной квалификацией, чтобы распознавать травмы как у мертвых, так и у живых. Заметив слева один из характерных фургонов Технического бюро, припарковавшийся прямо на лужайке, Уилсон мгновенно принял решение. Это был лучший шанс укрыться среди сутолоки. Он направился прямо к фургону, игнорируя крики детектива-сержанта Хики, пытавшегося привлечь его внимание. Словно спринтер, делающий рывок к финишной ленте, он преодолел последние несколько метров, чтобы в наипоследнейший момент очутиться позади фургона. И тут содержимое желудка вырвалось наружу. У него получилось. Почти. Детектив-суперинтендант Сьюзан Бернс определенно умела производить впечатление. Эта эффектная женщина в свои сорок два года — удивительно молодом возрасте для ее высокой должности — обладала непререкаемым авторитетом среди подчиненных. Данное качество, вкупе с выдающимися достижениями в деле борьбы с бандитизмом в Лимерике, а также безошибочным умением подавать это прессе правильно, возвысило ее до должности главы Национального бюро уголовных расследований, которую она занимала уже полтора дня. Она обладала колючими голубыми глазами, чей цепкий взгляд производил неприятное впечатление, словно она фокусировала его на глубине пяти сантиметров внутри головы собеседника — возможно, там, где находится душа. Кроме того, она была стройной, с фигурой гребчихи. Такие женщины часто избегают носить каблуки, чтобы не заставлять мужчин чувствовать себя неуютно. Именно поэтому она их носила. И не только поэтому. Сьюзан Бернс, как бы банально это ни звучало, питала слабость к красивым туфлям. Они были единственной поблажкой, которую она делала себе в строго регламентированном ежедневном существовании. Сей последний факт имел особое отношение к детективу Доннахе Уилсону, или «харчемету», как его теперь будут называть до конца жизни. Два дня назад детектив-суперинтендант Сьюзан Бернс приобрела пару «лабутенов» в качестве подарка себе в честь начала работы на новой должности. Две секунды назад детектива Уилсона стошнило прямо на них. Выражение ее лица запомнится Уилсону навсегда. Однако не это лицо будет заставлять его просыпаться в холодном поту по ночам — отнюдь. Гораздо больше его напугало другое лицо — застывшее в невообразимой агонии и смотревшее лишенными век глазами на слова, которые были начертаны на стене над неприлично дорогим тосканским камином. Позже анализы подтвердят, что надпись была сделана кровью жертвы почти наверняка в тот момент, когда несчастный был еще жив. Слова были просты: «Это день, который никогда не настанет». Глава первая 4 июля 2016 г., предшествующий понедельник Пол захлопнул дверь офиса, вернее, попытался. Из-за провисших петель она шоркала по истертому ковру. Чтобы дверь хотя бы закрылась, ее пришлось поднять за ручку и придавить плечом. Когда замок наконец защелкнулся, Пол в сердцах пнул по двери ногой. Пинок принес ему только вспышку боли в пальце и ни капли удовлетворения. Пол пребывал в отвратительном настроении. Это ужасное утро конца плохой недели завершало худший месяц его жизни. Восемь месяцев назад несколько человек пытались его убить, и он уже начинал думать, что совершил роковую ошибку, когда не позволил им это сделать. Только что он вернулся с аудиенции, назначенной Надзором за частными охранными службами, которую нельзя было назвать иначе как унизительной. Мистер Брэдшоу, последний оставшийся на планете человек, который продолжал носить бабочку, обладал самыми высокомерными манерами, какие только можно было себе вообразить. — Итак. Позвольте уточнить, мистер Малкроун, вы хотите открыть частное детективное агентство с двумя партнерами, с одним из которых вы не разговариваете более месяца, а другого никак не можете найти? Пол выбрал стратегию «честность — лучшая политика» в надежде, что откровенность будет оценена по достоинству. И оказался в корне неправ. Впрочем, он не мог припомнить, когда в последний раз был хоть в чем-то прав. Вчера вечером он в тысячный раз пытался дозвониться до Бриджит, но вместо ответа слышал забавную музыку. Пол на девяносто процентов был уверен, что эти звуки означают, что она заблокировала его телефон. Она не разговаривала с Полом на протяжении сорока двух дней после «инцидента», хотя несколько раз кричала на него, чтобы прояснить свою позицию, которая заключалась в том, что Пол — самый мерзкий гад на Земле. Теперь их объединяло лишь то, что Пол полностью согласился с ее оценкой. А также тот факт, что их имена были указаны в заявке, поданной в Надзор в те счастливые дни, которые полностью перечеркнул «инцидент». С Банни совсем другая история. За последние три дня Пол послал ему около пятнадцати сообщений, ни на одно из которых не последовало ответа. Во время их последней встречи Пол приложил немало усилий, чтобы донести до Банни всю важность похода в Надзор. Ведь из них троих только бывший детектив-сержант Банни Макгэрри обладал необходимым пятилетним опытом работы, который требовался для получения лицензии частного детектива. Возможно, он не соответствовал общепринятым представлениям о том, каким должен быть офицер полиции; возможно, его начальство устроило парад, когда убедило его наконец уйти в отставку пораньше, но никто не мог отрицать, что Банни Макгэрри являлся настоящим и довольно эффективным копом, несмотря на свойственную ему некоторую гиперагрессивность. Пол смутно осознавал, что Банни, возможно, пытается преодолеть стресс от потери работы, бывшей для него смыслом жизни, но он был слишком занят собственными переживаниями, чтобы обращать внимание на чужие. Кроме того, между ними были не особенно теплые отношения. Еще восемь месяцев назад они находились в состоянии пятнадцатилетней конфронтации, пока Банни не решил вмешаться в ситуацию, в которой Пола пытались всеми силами убить. Остатки благодарности, которые Пол испытывал по этому поводу, испарились в тот утренний час, когда Банни так и не явился на встречу в Надзор за частными охранными службами, оставив одетого в похоронный костюм Пола отдуваться в одиночку и выглядеть при этом полным идиотом. В последний раз Пол надевал этот костюм чуть больше двух месяцев назад, когда у Бриджит умерла бабушка и он ездил с ней на похороны в Литрим. Землякам Бриджит представила его как своего парня, и ему это понравилось. Полу еще никогда не доводилось быть чьим-то парнем. Он переехал жить к Бриджит через неделю после того, как окончательно потерял право на дом своей покойной двоюродной бабушки Фиделмы. У Бриджит ему было хорошо. Сидя в фойе Надзора, он обнаружил во внутреннем кармане пиджака сосиску в тесте из похоронного буфета, которую сунул туда, вероятно, перед тем, как они поехали обратно в Дублин. Естественно, в тот момент он тут же о ней забыл. Теперь в припадке сентиментальности Пол съел ее, пренебрегши нормами пищевой безопасности, а потом долго сидел в кресле в одиночестве — с разбитым сердцем и желудочными спазмами. Вышеописанное стало причиной того, что он вернулся в офис «Сыскного агентства МКМ» в особо отвратительном настроении. Офис, располагавшийся на втором этаже здания, которое занимал китайский ресторанчик «Восточный дворец», недостаток своего пространства восполнял запыленностью. Пол думал о нем как об «их» офисе, но Банни здесь почти не появлялся, а Бриджит вообще не заходила ни разу. Когда-то Пол представлял, как перенесет ее на руках через порог в тот день, когда они окончательно здесь утвердятся. Теперь воспоминания об этом будто били его по лицу всякий раз, когда он открывал дверь. С тех пор как его выгнала Бриджит, он ночевал тут, поскольку не мог позволить себе снять квартиру. Он был совершенно на мели. Грандиозная идея открыть агентство принадлежала Бриджит. Она хотела таким образом решить все их проблемы — и отсутствие работы у Пола, и отсутствие смысла жизни у Банни, и ее собственное отсутствие желания выносить судна, поскольку уход за безнадежно больными окончательно потерял для нее привлекательность. Впрочем, искать другое место для ночлега ему даже не хотелось. Хотя он этого не заслуживал и не было никаких логических оснований полагать, что это произойдет, вопреки всему он по-прежнему надеялся, что Бриджит примет его обратно. Но это не означало, что он ночевал здесь один. В последние две недели у него появилась сожительница по имени Мэгги. Когда он вошел, она сидела в кресле за столом и спокойно глядела на него своими непроницаемыми карими глазами. Из мебели в комнате были лишь три сдвинутых вместе стола, возле каждого из которых стояло офисное кресло. И Мэгги сидела в кресле только потому, что знала, что оно принадлежит Полу. В их отношениях она постоянно пыталась утвердить свое господство. Когда они выходили на совместную прогулку, она таскала его за собой туда-сюда, демонстративно избегая тех мест, куда хотелось зайти ему. Она вечно пыталась втянуть его в соревнование взглядов, и больше всего ей не нравилось, когда ее оставляли в офисе одну. Сегодня утром Мэгги решила намекнуть об этом самым решительным образом: она насрала прямо на стол. — Да ёб твою мать! — возмутился Пол. Две недели назад, проснувшись среди ночи, он увидел над собой Банни Макгэрри, ковырявшегося в его телефоне. — Какого хрена ты тут делаешь?