— Пожалуйста, товарищ Титов. — Товарищ маршал, я бы с большим удовольствием послал Ил-2 на эту работу, если бы по приказу Командующего ВВС РККА, им бы, в заводских условиях, удлинили бы выхлопные патрубки, товарищ Маршал авиации. — Только удлинить патрубки? И всё? — спросил Сталин. — Так точно, товарищ Верховный! Теперь бледный вид имел уже маршал Новиков. — А почему вы об этом не сказали раньше? — Я — истребитель, и командовал ночным истребительным полком. И был заместителем командующего армией по истребительной авиации. То, что, в ходе операции, пришлось решать другую задачу, и привлекать к работе других «ночников», стало известно 16 июля. В условиях менее плотной ПВО, ночные бомбардировщики У-2 справлялись с подобной задачей. Это было под Сталинградом. Но, немцы тоже извлекают уроки из войны. И они насытили ПВО тяжёлых танковых дивизий зенитной артиллерией до предела. Для решения этой задачи, наши ВВС оказались не подготовленными. В итоге, один ночной полк истребителей-бомбардировщиков на пять фронтов. Задачу такого масштаба одним полком — не решить, товарищ Сталин. Сделали всё возможное. — И нам помогли очень. Для АДД эта задача была бы не по силам. Мы работаем по площадям, с горизонтального полёта. Или по площадным объектам. «Ночники» Титова обеспечили подсветку целей, остановили их движение, дали возможность нанести точные удары, — вступил в разговор Голованов. — Так что, гибель большого количества лётчиков и самолётов, в некотором смысле слова, оправдана, товарищ Сталин и товарищ генерал-лейтенант. — В целом, это большой успех нашей авиации: за первые 5 дней боёв мы захватили господство в воздухе, — решил напомнить о себе Новиков. Сталин внимательно слушал наши «дебаты», затем встал и все замолчали. Немного походив по кабинету, он решительно повернулся к нам и сказал: — Тем не менее, мы собрались здесь совсем по другому поводу. Товарищ Новиков, как вы считаете, есть необходимость вводить систему обслуживания самолётов по схеме, которую предложил товарищ Титов? — Несомненно, товарищ Сталин. Показатели истребительной авиации 17 армии в настоящее время самые высокие в ВВС. Несмотря на то, что это были не самые лучшие полки и дивизии. — Что касается АДД, то нам несколько преждевременно переходить на эту схему, в основном, из-за хронической нехватки самолётов в полках. Однако, элементы схемы мы уже начали использовать при подготовке новой техники. Только за единицу мы принимаем не полк, а эскадрилью, — ответил маршал Голованов. — Товарищ Титов, что вы можете сказать по качеству новой техники, поступившей в вашу армию в последнее время? — По истребителям Ла-5: стали легче, меньше отказов на 56 %. По И-185 — есть хронический недостаток: быстрый износ внешней шестерни редуктора, но наши инженеры нашли выход из положения — замена масла МС20 на американское SHELL90. Однако в зимний период с ним могут быть сложности. По Як-7б — положение не изменилось: самый большой процент аварий. По «Кобре»: серия «Q» склонна к плоскому штопору из-за задней центровки. Были аварии. — А почему по Якам ничего не изменилось? Мы же ввели военную приёмку везде? — спросил Новиков. — Не знаю, товарищ маршал. Могу сказать только одно: аварии случаются, в основном, в процессе эксплуатации, не на приёмке самолётов. Скорее всего, технологический или конструкционный брак планера. Или быстрое гниение из-за некачественной окраски. Но, в целом положение довольно резко улучшилось. — Ну что ж, товарищи! На этом всё! Все свободны. Мы попрощались с товарищем Сталиным, и вышли из кабинета. Каждый остался при своём мнении. Но в октябре в армию стали поступать Ил-2 с удлинёнными патрубками. Мы перевооружили по одному полку в каждой дивизии ночных бомбардировщиков, во всех гвардейских ночных корпусах. Больше и не требовалось. Далеко не все летчики могли свободно пересесть с У-2 на Ил-2, многие и не хотели такой пересадки. Одно дело водить ночью «кукурузник»: всё тихонечно, на планировании; другое дело полностью закрытая кабина штурмовика, далеко разносящийся ночью рёв мотора, зенитки и близкая земля. Мы хоть и снабжали ночные самолёты автоматом вывода с Пе-2, но всё равно, ночная штурмовка по нервам ездит, как на танке! Пробовали применять приборы ночного видения, сделанные для танкистов. Но, пока без большого успеха. Чуть ли не сложнее стало ориентироваться. ЛОМО обещает к концу года дать ночной прицел. Там и посмотрим! В любом случае, появление ночного штурмовика даёт нам больше возможностей в боевой работе. Немецкие пленные отмечают, что ночь стала не менее опасна, чем день. У них появилась воздухобоязнь, как у наших в 41-м. 15 октября был освобождён Киев: мать городов русских. В этот день командующие 6-ти воздушных армий получили новые звания «генерал-полковник». С некоторым удивлением, обнаружил в приказе и свою фамилию. Я думал, что Сталин обиделся на меня, за то, что я полез в спор с Новиковым. Почти сразу после возвращения из Москвы, в штаб армии прилетели инженеры из Перми, разбираться с редуктором М-71ФН. Мы показали им «приспособление»: забитое деревянным чопом отверстие в блоке цилиндров и просверленную горловину с винтовой пробкой от двигателя «Мессершмитта». В этом случае редуктор смазывается американским SHELL, которое используют на двигателях «Аллиссон» для смазки редуктора. Но, у американцев стоит подогрев для запуска в зимнее время. А на М-71 этого нет, поэтому зимой масло замерзнет, и возникнут проблемы с запуском. Заодно, поговорил с ребятами о компрессоре для повышения высотности. Редуктор обещали переделать сразу, а эскиз компрессора передать группе разработчиков, такие работы ведутся, но пока без особого успеха. Генерал-лейтенант Лавочкин прилетел сам, внимательнейшим образом ознакомился с документацией по всем авариям и катастрофам с его машинами. Поинтересовался, почему ни одной его машины мы не используем в ночных полках. Мы показали ему кабину «кобры» и ночного И-185, показали изменения, внесённые Янгелем по нашей просьбе, но, заметили ему, что у «Ла» хуже с манёвренностью, поэтому простым добавлением необходимых приборов не отделаться. — Я спрашиваю об этом не для Ла-5: у него планер ЛаГГ-3. Я заканчиваю работу над цельнометаллическим истребителем Ла-7. Судя по работе вашего полка и вашей армии, истребитель должен быть всепогодным, и позволять летать ночью. — Тогда, товарищ генерал, вам надо озаботиться и вот таким вот тренажёром, — я повёл его в «летно-тактический класс»: большую палатку, где стоял один из наших тренажеров для слепого полёта. — Откуда такое чудо? — Инженер 14-го гиап Герасимов сделал по моей просьбе, ещё год назад. Сейчас в армии таких пять, а требуется иметь их в каждом полку. — А где делали? — В Ленинграде, на физприборе. Но, он не без недостатков. Требуется хорошая конструкторская доработка. — Сделаем! Лавочкин залез в тренажёр, при включённом свете даже удержал горизонт, но, стоило закрыть кабину, как он потерял ориентировку и беспорядочно закувыркался. Пришлось остановить принудительно. — Ну и «карусель»! Никогда не думал, что это так сложно! — Здесь лётчик нарабатывает необходимые навыки. Но, в полёте ещё сложнее. Здесь невозможно создать ускорения и реальные перегрузки. А это влияет на вестибуляр. Но, научившись здесь, гораздо легче научиться в воздухе. И аварийных случаев становиться ощутимо меньше. А из бюро Яковлева так никто и не приехал! Всесильного замнаркома мнение лётчиков о его самолётах не интересовало. «Лётчики предпочитают „Яки“!» Других лёгких истребителей у нас не было, и для непосредственного сопровождения Ил-2, в основном, использовали их. В боях на малой высоте «Яки» имели преимущество, даже над «Мессершмиттом» последних моделей, у которых они выигрывали по весу и удельной мощности. Но, какой ценой это достигалось: живучесть «Яка» была нулевой! А вот Ильюшин, заинтересовавшись тем, что ему из полков пришли указания на переделку машины, тоже прилетел сам, вместе с ним, на новом одноместном штурмовике Ил-1, прилетел Владимир Коккинаки. Так сказать, показать «задел». В Киеве, на аэродроме «Южный», нам показали его в «работе». По сути, это бронированный пикирующий бомбардировщик-штурмовик: может нести тонну бомб, как Пе-2 с перегрузом, есть тормозные решётки, угол пикирования 60 градусов. Хорошая механизация крыла. Вот только попробовать нам его не дали! Но все наши замечания по Ил-2 были скрупулёзно записаны. Всё-таки, внимание! И передача опыта. На этом моя служба в 17 Воздушной Армии неожиданно закончилась: пришёл приказ прибыть в Управление кадрами ВВС. Приказ был какой-то странный: должность моя оставалась вакантной, но дела требовалось передать Командующему армией. Ещё один приказ пришёл на передачу 14 гиап в распоряжение ВВС КБФ. Сдал дела. Владимир Александрович подписал акт передачи, и сказал: — Ничего не понимаю! Только сработались, и на тебе! Что-то странное творится. Ты в Москве никому на хвост не наступал? — Не без этого. Новикову и Яковлеву. — Да им не хвост, а кое-что повыше отдавить надо! Может быть Сталину позвонить? — А смысл? Всё по форме: приказ есть приказ. Требуется сначала выполнить, а потом оспаривать. Я ведомого пока заберу? Если что не так, то вернётся. А жена с полком в Ленинград полетит или поедет. — Ну, как знаешь, Пал Петрович. Извини, что сначала не совсем нормально относился, напели мне в уши… Ну, ни пуха! — К чёрту, Владимир Александрович. Ещё увидимся, надеюсь! Позвонил Людмилке, рассказал вкратце о приказе, сказал, что с Петром вылетаем в Москву. Она уже привыкла к внезапным вылетам туда-сюда. Посетовала на то, что дежурит, и не сможет проводить. Через два тридцать сели в Москве в Чкаловском. Пётр остался на аэродроме, а я выехал в Москву. В кадрах меня ещё больше ошарашили, что они к этому приказу отношения не имеют, что ведут картотеку до генерал-майора, включительно, остальными генералами распоряжается Ставка, что требуется ехать в Ставку. Пожал плечами, поехал на Арбат. Там сначала тоже возникло недоразумение, но потом неожиданно появился генерал-майор Алексеев, небольшого росточка, лысоватый, с небольшим брюшком. — Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! Мне поручено обустроить вас и вашу семью в Москве. — В данный момент, я в Москве один, жена и сын в 14-м полку в Киеве, но их переводят в Ленинград. — Есть приказ об увольнении гвардии старшего лейтенанта Титовой-Бахметьевой из армии. Это связано с вашим новым назначением, товарищ генерал-полковник. — Но я не получил никакого назначения! — Получите! — улыбнулся генерал. Он предложил проехать и посмотреть три квартиры, все неподалёку от Кремля. Я выбрал квартиру на улице Грановского, 3, недалеко от Кремля и от Ставки. Позвонил в Чкаловское, попросил Петра привезти вещи. На входе в подъезд столкнулся с Ворошиловым. «Всё чудесатее и чудесатее!» — как говаривала незабвенная героиня детской сказки! В квартире генерал Алексеев передал мне ключи, постоянный пропуск в Кремль, постоянный пропуск в здания Ставки Верховного Главнокомандующего, или Наркомата Обороны и Генерального штаба, если по-довоенному. — К 00.30 вам приказано прибыть к товарищу Сталину. Ваш номер по ВЧ 1133, позывной «товарищ Бахметьев». Если понадобится машина, позывной «Синева», и называете свой номер. Вот справочник по ВЧ, товарищ генерал-полковник. Вот этот телефон — прямой в охрану и обслуживание дома. Так как вы один, вам это понадобится. Вашим адъютантом назначен подполковник Львов. Он с вами свяжется. Ваш кабинет находится в здании ставки, номер совпадает с вашим номером по ВЧ. — Вы в курсе, генерал, на какую должность меня назначают? — Нет, но, судя по всему, совсем не маленькую. Далеко не всех, кто служит в Ставке, так встречают. Я квартиру снимаю, например. Хотя уже больше двух лет тут служу начальником административного отдела. Пётр приехал поздно, ему пришлось добираться на перекладных, и долго ждал пропуска по Москве. Тем не менее, ужинать он отказался, сказал, что поел в Чкаловском. Я пошёл на кухню с вещмешком, собираясь приготовить что-нибудь поесть. В этот момент зазвякал звонок в прихожей. Пётр открыл дверь, вошёл подполковник и три красноармейца с какими-то парашютными сумками. — А где генерал-полковник? — На кухне! Я вышел из кухни, посмотреть, кто там заявился, как был: в свитере, галифе и в тапочках, с ножом в руках. — Товарищ генерал-полковник! Подполковник Львов! Представляюсь по случаю назначения вашим адъютантом. — Одну минуту, подполковник! Я вернулся на кухню, про себя чертыхаясь: пожрать не дадут! Подполковник навалился на бедного Петю: — Почему генерал сам готовит еду? А ты на что? — Подполковник, оставьте его в покое, он — мой ведомый, а не денщик! — я прошёл в зал, и накинул гимнастёрку, портупею и вышел в прихожую. Солдатики вытянулись, и ели глазами мои три звездочки. А окантовка у солдат была малиновая! НКВД! Взглянул на подполковника, нет, у него просветы голубые, авиационные. Подполковник поймал мой взгляд: — Я тоже служу в оперативном отделе НКВД, товарищ генерал-полковник. Эти двое — из охраны этого дома, я попросил их донести сумки, а рядовой Васильев — ваш ординарец. — Спасибо, товарищи бойцы, можете идти. Товарищ Васильев, вы готовить умеете? — Так точно, товарищ генерал. Мы тут и принесли продукты, туалетные принадлежности, и так, кое-что по мелочи. — Ну, тогда раздевайтесь, и приступайте к своим обязанностям. Товарищ подполковник, как вас зовут? — Валентин Иванович, товарищ генерал. — Я протянул ему руку. — Меня — Павел Петрович. — Он пожал мне руку. — Пройдёмте в комнату. У меня много вопросов к вам. — Слушаю вас, Павел Петрович! — ответил Валентин, привычным движением доставая блокнот и автоматическую ручку. — Да нет, ручку убирайте. Объясните мне, что происходит, кто вы, и что вы? Ещё днём я был зам. командующего воздушной армии на Первом Украинском фронте. А сейчас тут. — Я служу в отделе, который занимается охраной высших руководителей армии и правительства. В моём распоряжении усиленный взвод охраны, 6 следователей Военной прокуратуры, три самолёта Си-47, 8 истребителей прикрытия. Мне приказано взять вас под охрану и исполнять обязанности вашего порученца или адъютанта. К сожалению, больше ничего добавить не могу. До вчерашнего дня я исполнял такие же обязанности у одного из членов Правительства СССР. Но, рапорт о том, что я хочу в действующую армию, написал полгода назад. Сам я с Дальнего Востока, воевал у озера Хасан. Бывший пограничник. К сожалению, меня из отдела не отпустили, перевели к вам.