— Четвёртый, вас понял. Выше и чуть впереди идёт Макеев двумя восьмёрками, затем два звена Володина, а ниже всех идут четыре восьмёрки 3 и 4 эскадрилий. Имеем превышение над немцами в 700 метров. На траверзе пролива Макеев атакует в лоб восьмёрку «фридрихов». Как сейчас не хватает ещё двух звеньев «кобр»! Меня тоже пытается атаковать в лоб «мессершмитт». Куда ты лезешь, глупышка, на три пушки в лоб! Получи! Он разваливается в воздухе! Его ведомый смекнул, что дело не чисто и нырнул вниз. Голос Людмилы: «Четвертый, сзади справа восьмерка самолётов курсом на вас, дистанция 16». — Четвертый, я — «тринадцатый», идем к вам на подмогу. — Тринадцатый, на чём? — «Кобры»! — У нас «кобры» и И-185. — Не видел! — У нас воздушник, на «ишака» похожи, но длиннее. Аккуратнее! У немцев в группе «фоккеров» не видно. Третья! Все вниз. Атака! С полупереворотом, от солнца, сверху падаем на девятку «хейнкелей». Стрелки лупят в белый свет, как в копеечку. Им солнце мешает. Ведущий нарывается на мою очередь, иммельман и прибавляю газ! Некисло давит! Манёвренность, как у «ишака». Чуть скосил на солнце, затем в правый вираж и повторяю атаку. Строи рассыпались, но пары четко держатся. Оглядываюсь: «мессера» сыпанулись вниз и там образовалась свалка. Можно работать не спеша! Дал команду сбор первому звену. — Тридцать один! Строй правый пеленг, атакуем! Разбираем каждый свой «хейнкель», атака! Взрывы внутри девятки, вниз полетели бомбы, уходят с пикированием. — Берём следующую, в лоб! Разворот со снижением, идём в лоб следующей девятке. Атака! Три из девяти подбиты. Ну и мощь у наших «мордатых»! Делаем горку, разворачиваемся. Ребята отлично держат строй. Зайти в хвост мы не успели, девятка развалилась и сбросила бомбы. Ох, и рыбы наглушила немчура! — Четвёртый! Ниже, у самой воды девятка целей! — раздался чистый женский голос в шлемофоне. — Не вижу! Дай курсовой. — Курсовой не могу, от вас курс тридцать градусов! — Тридцать один! Делай как я! Пикирую, обороты совсем сбросил. — Курсовой! — Вправо, двадцать, ниже 1000. — Цель вижу! Торпедоносцы! Следить за скоростью! Делаю «полочку», сбрасываю скорость, выпускаю закрылок, опускаю нос машины вниз, продолжаю снижение под меньшим углом. «Хейнкели» идут колонной. По сути, они практически беззащитны. Поэтому нам приходится постоянно следить за собственными хвостами. Они, наверняка, уже кричат о помощи! Даю Васильеву команду держаться выше, оттянуться и следить за нашими хвостами. Немцы прижались к самой воде. Последний делает глупость, и следует строго в кильватер следующему. Не входя в зону действия его пулемётов, даю короткую. Он просел и чиркнул по воде. Обхожу фонтан воды. Второй начал огрызаться из трех пулемётов на таком расстоянии, что он не мог не то что попасть, но просто прицелиться ему было невозможно. Трусят стрелки! Они явно не имеют опыта полётов на такой высоте и над водой! Наберут на флот железнодорожников! Короткая! Левый двигатель немца выбросил пламя. «Хейнкель» сбросил торпеды и полез наверх. — Васёк! Держи его! Он твой! — Понял, четвёртый! Сзади чисто! После того, как был сбит третий, и с огромным фонтаном брызг отметил ещё одну победу, ведущий сбросил торпеды и рванул к берегу, за ним повторили манёвр остальные. Дал команду преследовать, а сам начал набирать высоту. Снарядов оставалось совсем чуть-чуть. Попытка создать строй у немцев не удалась. Оторвавшись от воды, они сами себя превратили в мишени! Ну не могут сухопутные лётчики летать над морем! Запросил «Осу», будет ли подмога, топливо уже подходило к возврату. — Четвёртый. Всем отход через пять минут. Я вижу, что со стороны Геленджика подходит восьмёрка «кобр», явно наших, из второй. А ниже, видны точки набирающие высоту. Наша смена. «Тринадцатый» собирает своих, им лететь дальше. «Мессера» тоже отходят, и только две девятки Ю-87, из хвостовых, деловито направляются навстречу с Нептуном! Уж кто-кто, а Аксёнов, наш «комиссар» и лётчик от бога, ведущий нашу восьмерку, их просто так не отпустит! В кабине жарко, несмотря на мороз на улице, что летом будет! Правда, и я в меховой куртке и в комбинезоне, а под ним бежевый водолазный свитер. Оглядываюсь, все в строю, не дымят. Интересно, как у остальных? Сажусь с ходу, хлопнул по руке Толика: «Всё отлично! Заправляй, заряжай!», бегу на КП. Смотрю за посадкой и считаю машины. Давненько я не видел такого количества немцев! Последний раз под Ленинградом в сентябре 41-го. Видимо, мы своим десантом им здорово на… хвост наступили. Или они решили покончить с нашим флотом именно сегодня. Принимаю обстановку от оператора, это уже не Людмила, а Таня Захарова. Мы специально держим на связи женщин, чтобы голос сильно отличался. Таня до войны работала диктором на ленинградском радио. — Командир, есть потери! Не сели Иванов, Райзман и Никифоров. — Который Иванов? — Лёшка, из второй. Райзман и Никифоров — они из четвертой, черноморцы. Не успели ребята освоить новую технику! — «Оса», я — «четвёртый»! Что слышно от «ноль первого»? У меня есть «одиннадцатые». — Доклада пока не было, немцев ловят. — Я не про немцев, а про своих. — Много «одиннадцатых»? — Трое. — Были какие-то, но фамилий не сообщали. — Что так? — Они не с нами связь держат. Сейчас запрошу. Чёрт знает что, а не связь! — «Коса», доложите обстановку! — На возврате 8 машин, один отстает. В нашем секторе чисто! — Командир, иди пообедай! — вставляет начштаба. — Я подежурю. 3 Пошёл в столовую. По дороге меня перехватила Людмилка. Покружил её, она приехала Серёжку покормить, как будто без неё не покормят. Так бы и сказала, что соскучилась и растревожилась. В столовой ко мне подсел Лихолет по поводу переселения третьей эскадрильи поближе к аэродрому. Дескать, дома освободились от десанта. — Петр, что ты ко мне с этим пристаёшь? Командира БАО не знаешь? — Ну, ты бы ему дал команду! Тебя он послушает, а меня посылает. — Куда? — К коменданту, а когда я пойду? — Так что, мне сходить, что ли? Нашёл время, когда этим заниматься! Вечером всё и решишь. Немцы вот-вот дозаправятся и снова полезут. — Это вряд ли, Петрович! Мы их очень качественно проредили! — Не говори гоп, Петя! Вошёл Михаил Иванович. — А кто на КП? — Макеев. Везут Никифорова и Райзмана, а Иванова уже увезли в госпиталь. Рулём высоты ударило. Калинин двигатель запорол, стружка в масле. Сели все. — Доложился? — Да. Октябрьский передал благодарность от флота. — Лучше бы он не забирал пол-эскадрильи на бессмысленное дежурство. Ладно, кушай! Я на КП. Макеев доложил по итогам: одиннадцать сбитых плюс три спорных: то ли наши, то ли соседи из 16-го полка. Володин: 7 сбитых, одна потеря, и Аксёнов сбил 12 Ю-87, Лихолет со мной: 17 и 13, из них 15 «хейнкелей», Одинцов — 18 «юнкерсов», шесть из них Ю-88, две потери. 60 бомбардировщиков! И 18 истребителей! Неплохой урожай. Петя, наверное, прав! Второго вылета у немцев не будет! Снимаю трубку, звоню Ермаченкову. Докладываю общие результаты. — Флотские насчитали больше: ещё шестнадцать машин прибавь! — Так там же ещё 16-й гиап работал, и ещё кто-то подходил. — Как хочешь! Всё равно, отлично сработано. А главное: не пропустили немцев к кораблям! — Мои удивляются, почему так мало «мессеров» было?