Вспомнив эпизод возле калитки, старший охранник смутился и молча отдал ему диск с записанными видеоматериалами. – Спасибо, Боря, приятно было пообщаться, – прощаясь, проговорил Гуров. – Когда соберешься с духом, сообщи супруге, думаю, ей сейчас лучше находиться дома. Не тяни с этим. – Да я уж тоже думал… Сегодня хотел позвонить. Больше ведь сказать некому. Наверное, кроме полиции, пока никто не знает. – Еще преступники, – напомнил Лев. – Да, разве что они, – нахмурившись, произнес Борис. – Вот мой телефон, – добавил Гуров, записывая на клочке бумаги номер. – Как только Тамара Максимовна прибудет, сразу сообщи. С ней я тоже хотел бы пообщаться. На этом, пожалуй, все. И так уж я у вас тут загостился. Бывайте, ребята! Выйдя со двора, он сел в машину и поехал в Управление, чувствуя некоторую неудовлетворенность. Подсознательное ощущение, что разгадка находится здесь, в доме, не покидало ни на минуту и не давало успокоиться и сосредоточиться на анализе. Казалось, стоило еще немного задержаться, повнимательнее присмотреться, и ответ на главный вопрос сам собой «нарисовался» бы перед глазами. «С охраной, кажется, понятно, там причастных нет, – думал Лев, проезжая по трассам. – С одной стороны, слишком много народу, а с другой – все друг у друга на виду. Если предположить, что замешана вся группа – слишком большой риск посвящать в тему такое количество людей, а если бы преступникам помогал кто-то один из охранников, остальные наверняка бы это заметили и, думаю, не стали бы скрывать. Ведь „первым номером“ произошло ограбление, а это не такое тяжкое преступление, чтобы опасаться мести соучастников. Поэтому, если бы тот же Борис знал, что кто-то из его людей „ходит налево“, он наверняка рассказал бы об этом. Не Стасу, так хозяину уж точно. Конечно, когда речь идет об убийстве, „закладывать“ кого-то из соучастников бывает опасно, но… Не думаю, что это тот случай. Ребята крепкие, бравые. В конце концов, это их работа – оберегать других. Что же это будут за охранники, если они сами всего боятся? Нет, среди охраны, пожалуй, причастных нет». Однако и кроме охраны в доме Развалова, как выяснилось, работало не так уж мало людей. Повара, горничные, мойщики, личный шофер – все эти незаметные, но необходимые в повседневном быту «лилипуты» ежедневно тусовались в самой непосредственной близости от хозяев дома и легко могли подсмотреть или подслушать их секреты. Правда, коридорчик перед входной дверью, откуда отключается сигнализация, очень маленький и тесный, и навряд ли Развалов набирал свои коды в присутствии «дружной толпы» свидетелей. Но, с другой стороны, сигнализацию можно отключить и из «технической комнаты», а уж туда-то посторонние захаживали наверняка. Хотя бы для того, чтобы вытереть пыль с мониторов. Мысль о мониторах напомнила Льву об отключенной сигнализации и, в частности, о выключенной камере в коридорчике, соединяющем спальню Развалова и «музей». Если верить словам Бориса, хозяин предпочитал оставлять эту камеру включенной, да и логика подсказывала, что такое решение вполне оправданно. В сам коридор можно было попасть из нескольких точек, но в помещения с экспонатами путь вел только из коридора. Вполне уместно было держать эту территорию под наблюдением, чтобы знать, откуда появится потенциальный вор. Тем не менее в ночь убийства камера была выключена. «Понятно, что для убийцы это было очень удобно, – резюмировал Гуров, тормозя перед Управлением. – Ведь, чтобы попасть в спальню Развалова, ему неминуемо нужно было пройти по коридору, и если бы он в эту ночь „просматривался“, мы уже знали бы убийцу в лицо. Однако ничего такого не случилось. Кто же так заботливо подготовил это „удобство“, вот что я хотел бы знать. Сам хозяин, по легкомыслию и рассеянности, сделал убийце этот подарок, или кто-то из соучастников, помогавших преступнику в доме, вовремя подсуетился?» Когда Лев подошел к своему кабинету, дверь оказалась незапертой, и, войдя, он увидел Крячко, сидевшего за столом. – Физкульт-привет! – бодро произнес Лев. – Давно прибыл? – Минут за пять перед тобой. – Так я и знал. Каждый раз, когда ты бываешь нужен, обязательно пропадаешь куда-нибудь на полдня. – А я был тебе нужен? – с непередаваемым трагизмом в голосе спросил Стас. – Так ты бы хоть сказал, хоть намекнул, я бы все бросил, всех преступников послал бы к чертям и помчался бы к тебе, ненаглядный мой. – Ну да, свежо предание, – проворчал Гуров. – Знаю я, как ты мчишься. Но раз уж сейчас ты здесь… – Сейчас, между прочим, уже конец рабочего дня. Так что, хотя я и здесь, но уже практически как бы и не здесь, и, учитывая, что рабочее время… – Стас, заткнись! – устало взглянув на говорливого друга, оборвал его Лев. – У меня серьезное дело, можно и задержаться немного в конце рабочего дня. Не растаешь. – Да? А кто мне сверхурочные заплатит? – не унимался Крячко. – Я, между прочим… – Убью сейчас! – Поискав глазами на столе что-нибудь тяжелое, Гуров схватил дырокол и замахнулся, целясь в него. – Ладно, ладно, сдаюсь, – сделал испуганное лицо Стас и поднял руки. – С неадекватными личностями предпочитаю не связываться. Что там за дело у тебя? Говори уже, раз все так фатально обернулось. – Дело, которое меня интересует, как раз у тебя, – ставя дырокол на место, ответил Гуров. – Ограбление коллекционера Развалова ты разрабатываешь? – А, это, – сразу сник Стас. – Да уж, это дело так дело. Серьезнее не придумаешь. – Из-за него ты сегодня ныл полдня? – Так уж и полдня, – недовольно скривился Крячко. – В кои-то веки горем захотел поделиться, думал, друг у меня есть, посочувствует, утешит. А что вышло? Одна только грубая черствость и издевки в ответ. – Так, значит, дело оказалось сложным? – Сложным? Хм! Нет, можно, конечно, и так сказать. Но слово «безнадежное», на мой взгляд, гораздо точнее описывает сложившуюся ситуацию. Хочешь верь, хочешь нет, а целую неделю я тут кругами, как савраска, бегал, миллион человек опросил, со всеми поговорил, все обстоятельства разузнал, а в итоге – ноль. Ни единой зацепки! Вообще. Такое ощущение, что картины эти сами в воздухе рассеялись, от древности в первовещество превратились. – Как вошли воры, непонятно? – понимающе взглянул на напарника Гуров. – Вообще непонятно, Иваныч! – с чувством ответил Стас. – Вот просто категорически непонятно. Там у него такая сигнализация – мышь не проползет. Да люди еще дежурят. И что ты думаешь? Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. А картины исчезли. Сигнализация, от которой коды только сам хозяин знает, была отключена, а охрана, дежурившая во дворе, клянется и божится, что никто в дом не заходил. – А может, это сам хозяин подстроил? – как бы невзначай предположил Лев. – Чтобы страховку получить, например, или еще с какой-нибудь не менее интересной целью. – Не думаю. Его на тот момент дня три уже не только дома, а даже в стране не было. В Италии отдыхал. С супругой. Супруга там решила подольше остаться, а он вернулся. Зашел в дом, хотел сигнализацию свою навороченную отключить, а там уже отключено все. Можно не беспокоиться. – Вот оно как. Значит, об ограблении узнали, только когда приехал хозяин? – Да, только тогда. В его отсутствие никто не может входить в дом. Да и не получится, сама входная дверь на сигнализации стоит. Если просто так попробовать войти, сирена завоет на всю округу. Сначала отключить надо. А коды для отключения только хозяин знает, больше никто. Вот и думай тут. И главное – именно отключена была, не сломана, не изувечена. Тихо, мирно, без шума и пыли. Без единого звука. – Значит, получается, кто-то еще знал эти секретные коды. Сказав это, Гуров вдруг вспомнил про видеокамеры, укрепленные, по словам Бориса, абсолютно во всех помещениях коттеджа. «Интересно, а в том маленьком коридорчике перед входной дверью, где установлен „сейф“, там есть видеокамера? – подумал он. – Если так, то, вполне возможно, эти „суперсекретные коды“ просто записываются на видео, и их может кто-то „считать“. Та же охрана, например». – Получается так, – кивнул Стас. – Но кто это мог быть? – Возможно, кто-то из тех, кто постоянно бывал в доме. Обслуга, друзья, коллеги. Жена, наконец. – Обслуга, друзья и коллеги приходили в дом тогда, когда там уже были сами хозяева. А иначе какой смысл? К кому приходить в гости, если дома никого нет? И уборщиц этот Развалов запускал только тогда, когда сам находился дома. Все за коллекцию свою трясся. А вот и не сыграла фишка. И сигнализация, и охрана, и не пускал никого. А в итоге драгоценная коллекция – тю-тю. Нетути. – Эх, Стася, никакого в тебе сочувствия к потерпевшему. Его, между прочим, на несколько «лимонов» «сделали». Мог бы проявить участие. – Я бы проявил, если бы он не был таким жлобом и не наворачивал бы там у себя таких сложностей с охраной. Может, если бы там все попроще было, я бы и зацепочку побыстрее отыскал. Хоть какую-то. А сейчас полное ощущение, что все это действительно сам он подстроил. Ну вот кто, спрашивается, мог узнать эти дурацкие коды? И как? – Поэтому я тебе и говорю – нужно сосредоточиться на приходящих, особенно – на приходящих регулярно. Ты вот сейчас хвастался, что за неделю успел переговорить прямо-таки со всеми. С кем конкретно? С уборщицами, например, ты разговаривал, с теми, которых Развалов только в свое присутствие «запускал»? – И с уборщицами, и с охранниками, и с поварами, и со всеми, с кем только можно, – заверил Стас. – Всех, кто регулярно бывал в этом доме, я опрашивал, можешь даже не сомневаться. Не веришь – возьми вон дело посмотри. Правда, не очень понимаю, на кой черт тебе могут сдаться эти подробности, но… если так приспичило, пожалуйста, могу дать почитать. Только я и без этого тебе скажу – никакого толку от этих разговоров не оказалось. Все эти горничные с поварами сосредоточены исключительно на своем. До того как Развалов охраняет свою коллекцию, им и дела не было. Могу тебе сказать – не все даже знали, что в доме установлена какая-то сигнализация. Не интересовались просто. И я, со своей стороны, их очень понимаю. Какая им разница? Ведь это не их картины. У них – свое, у Развалова – свое. – Ну да, – согласился Гуров. – У кого-то щи пустые, а у кого-то жемчуг слишком мелкий. – Вот именно. Им и дела не было до этой сигнализации. Тебе вот только до всего дело. Чего он так заинтересовал тебя, этот Развалов? Параллельно где-то мелькнула фамилия? – Да нет, не параллельно. Наоборот, очень отдельно и индивидуально. Развалов Игорь Владимирович был убит сегодня ночью в своей постели выстрелом в лоб. Предположительно из пистолета. Глава 3 Услышав это сообщение, Стас изумленно вытаращил глаза и оторопело молчал минуты две, не находя подходящих слов, чтобы выразить нахлынувшие эмоции. – Вот это номер! – наконец произнес он. – Я ж вот разговаривал с ним… буквально… буквально дня четыре, наверное, назад. Или пять. Да, скорее дней пять прошло, потому что с хозяином я практически сразу после ограбления встречался. – И как впечатление? – с интересом спросил Лев. – Да так себе, – сделал пренебрежительную гримасу Крячко. – Высокомерен, самонадеян. Уверен, что все в этом мире ему чем-то обязаны. Милягой не назовешь. – Как вел себя? Ссора вероятна в качестве мотива? – Мотива убийства? – уточнил Стас. – Да, убийства. Впрочем, и ограбления тоже. Может, именно из-за дурного характера ему такую подлянку подстроили. – А потом посчитали, что мало, да и пристрелили еще? – усмехнулся Стас. – Это ж каким нужно быть кровожадным. – И как ненавидеть, – добавил Гуров. – Вот именно. Не знаю, чувства подобной силы обычно в чем-нибудь да проявляются. А тут… не знаю. Я лично ничего сверхъестественного не заметил. Сам он в общении границ не переходил, рожа хоть и кислая была, но разговаривал вежливо, пусть и свысока. А из тех, кто работал на него, многие отзывались о нем очень даже положительно. Видимо, платил хорошо. – Или не особенно часто контактировал лично, – высказал предположение Гуров. – Или так, – согласился Стас. – Но, так или иначе, мотив ограбления скорее всего – обычная нажива. А вот насчет убийства… тут не знаю. Улики какие-то есть? – Откуда? Сам ведь сейчас говорил – как будто призрак отца Гамлета там разгуливает. Ни следов, ни отпечатков. Все закрыто, ничего не взломано. Правда, сигнализация была отключена в этот раз, так сказать, совершенно «легально». Ведь сам хозяин дома был. Камеры и «сирена» были включены только в этом его «музее». – Чтобы сберечь хоть то, что осталось? – усмехнулся Стас. – Наверное. Своего-то всякому жалко. Только, если это были те же люди, что и в прошлый раз, сдается мне, они при желании запросто унесли бы и эти остатки. – Видимо, в этот раз ставилась несколько иная цель. – Да, пожалуй.