– Это только то, что валялось возле дома. В доме тоже все украли… Три луковицы. Одна большая и две поменьше… – смотрел мне прямо в глаза этот моральный садист. – Не переживайте, мы сейчас же объявим все эти вещи в розыск, – сглотнула я, понимая, что палец о палец не ударю ради поиска этого мусора. Я понимаю, что врать некрасиво, но приходится. В итоге мне удалось успокоить посетителя и выпроводить его из дворца, стараясь не делать при этом слишком радостного лица. Мой покой продлился буквально пару мгновений. Передо мной предстала женщина лет под сорок с горящими и бегающими глазами. Говорила она четко, красиво и даже немного театрально, отчаянно жестикулируя. – Я понимаю, что сейчас настали тяжелые времена для всей страны! – деловым голосом начала мадам. – Я предлагаю решение всех проблем! Я даже встрепенулась. Удивительно, но голос, преисполненный уверенности, вселил в меня некую надежду. Неужели простая женщина настолько переживает за судьбу своей страны, что решила вот так вот просто прийти к принцессе и поговорить с ней на эту тему? – Мы вынесем из дворца всю мебель, – продолжала она, делая отчаянные пассы руками, – из всех комнат, разумеется. Здесь у нас будет стойло… Какое стойло? О чем это она? Я что-то прослушала? – Коровы будут стоять здесь и вон там! – Женщина показала рукой куда-то в район коридора. Мне почему-то сразу представилось, как в узком коридоре стоят в рядок Пеструшка, Маруська, Зведочка и Манька. А я в полушубке, как Доярка из Хацапетовки, с утра иду их доить. Что ж… Мужчин доить не умею, буду на коровах тренироваться! –  Доярки будут жить наверху. Поголовье телят мы поселим туда, где теплее, я уверена, что вы найдете такое место. Там, – дама указала в сторону коридора, ведущего в мою комнату, – будет жить бык-осеменитель. Отлично! Я буду жить вместе с быком! Как здорово! Мы даже будем спать в одной комнате. Он на кровати, стоя, а я под кроватью, лежа пластом, боясь шелохнуться. Вспомнив, что в моей комнате висят красные шторы, идея показалась мне особенно зрелищной. У Мэри был барашек, у Инны был бычок. Красота! Когда я думала завести себе животное, то про быка-осеменителя я как-то подумала в последнюю очередь. – Можно сразу двух, потому как один не управится! А лучше – трех! – деловым тоном продолжил доморощенный антикризисный менеджер «из народа». Верно подмечено. Один не справится, это точно! Сразу два! Да что там мелочиться! Стадо быков-осеменителей в моей комнате! Ползание на полусогнутых вдоль стеночки – это мое любимое занятие, если вы не в курсе! – …удобрения мы будем складывать в подвал. У вас тут есть чердак? Если есть, освобождайте сразу, потому как там будет сушиться сено… Мамочки! Какое сено, какой чердак? Я сейчас точно чердаком двинусь. Она вообще в своем уме? Здесь есть кто-нибудь нормальный? – Хорошо, я учту вашу идею. Я очень рада, что вы проявляете такую заинтересованность в судьбе Арианона. Спасибо вам за ваше конструктивное предложение… – проговорила я, чувствуя себя главврачом психбольницы. – Но бизнес-план в следующий раз прошу подавать в письменном виде! – Хорошо! Я все запишу и сразу узнаю, почем сейчас молоко… – согласилась женщина, уходя. Мне пришлось взять себя в руки, чтобы принять следующего посетителя. Разодетый, как петух, с клинообразной бородкой мужчина держал в руках стопку бумаги. – Я – известный поэт! Все меня называют барон Баран! Я взял себе этот псевдоним, потому что он показывает мое упорство в достижении цели и благородные душевные порывы! Я прошу вас, принцесса, издать мои стихи за счет короны! Такой талант, как я, заслуживает этого! – пафосно заявил барон Баран. – А что за стихи? – живо поинтересовалась я. – Я зачитаю вам свой последний стих, который я написал в вашу честь! – громко сказал поэт. Ух ты! Мне еще никогда не посвящали стихи! Полупьяные лягушки громко бьют в колокола, Поднимайте все подушки, где зима белым-бела! В черном озере купаясь, мокрый гусь кричит: «Ура», потому что в моем сердце стонет жирная игла! Вечность пахнет, словно слезы, на следах чужой весны. И причудливые позы отразились от луны… Ты, дородная принцесса, как корова, весела. Мы с тобой рыдаем вместе, вспоминая труп осла, – закончил свое творение непризнанный гений и замер, очевидно, в ожидании аплодисментов. Да что там аплодисментов! Оваций! А теперь еще раз и помедленнее… Я записываю… Над трупом кого мы рыдаем? Я весела, как кто? И почему это я дородная? Да у меня тут кожа да кости! Либо я чего-то не понимаю в поэзии, либо он. Портрет Пушкина упал на пол, а по стене, где он висел, поползла трещина. Я поняла, что люблю поэзию, а вот поэтов – выборочно. – Вам нравится? – спросил ради приличия Баран, не сомневаясь в том, что этот рифмованный шедевр произвел на меня колоссальное впечатление! – Очень… – выдавила я, мысленно содрогаясь от таких метафор. Ах да, и ослика жа-а-алко… А я-то надеялась, что ни одно животное не пострадает в процессе написания этой рифмованной нетленки. – Значит, так! Тираж должен быть минимум миллион экземпляров. Я лично отберу стихи для сборника. Я еще подумаю над названием… – гордо сказал гений, не сомневаясь в своей гениальности. Да! Такие поэты рождаются раз в сотню лет. Хорошо, что они умирают еще до всемирного признания! Я обещала себе быть хорошей принцессой, я обещала себе быть хорошей принцессой… Боже, как мне хочется разогнать этот филиал дурдома и заняться чем-нибудь полезным. – Я буду стоять здесь до тех пор, пока вы не отдадите приказ об издании моего творчества! – гордо сказал Баран, топнув ногой. Да, стоять тебе тут до скончания века. Такой плевок в лица классиков поэзии я не переживу. В итоге он остался стоять. Подошел уже следующий гражданин. Одет он был очень скромненько, вел себя тихонько. – Здравствуйте, – вежливо поздоровался он со мной. – Мне хотелось бы у вас кое-что уточнить… Я выдохнула, краем глаза поглядывая на стоящего в позе Наполеона непризнанного гения, мол, я жду. Когда уж мое творчество будет издано, отпечатано, а я потом лично скажу, что принцесса Арианона является его самым большим ценителем! – Когда ты сдохнешь, тварь! Сдохнешь… тварь! – брызнул слюной мне в лицо тихоня. Я вздрогнула от неожиданности. Его глаза выкатились из орбит, а в руках блеснуло лезвие ножа. – Оборотень! Оборотень! Перевертыш! Ве-е-е-едьма! Он метнулся в мою сторону, скалясь и рыча. Вот это поворот событий! Мамочки! Я успела уклониться. Стража со скучающим видом посмотрела на всю эту сцену, даже не дернувшись в мою сторону. – Да сделайте же что-нибудь! – закричала я, прячась за троном. Маньяк тем временем пытался обойти трон с другой стороны. Барон Баран схватил листок бумаги и с вдохновленным видом стал что-то строчить на коленке, обмакивая перо в не пойми откуда взявшуюся чернильницу. И тут я увидела, как на маньяка-тихушника, который явно сегодня проснулся с мыслью отправить меня на свидание к родственникам, бросился огромный черный пес. Маньяк снова завопил: – Оборотень! – а потом упал на землю. Через пару мгновений он встал, отряхнулся и как ни в чем не бывало попрощался. Что это было? Что это было, я вас спрашиваю. – Всего хорошего! – сказал маньяк кротким голосом. – Было очень приятно с вами пообщаться. Не дай бог такой народной любви! Огромный пес подошел ко мне и лизнул мою руку. Я посмотрела на животное с такой благодарностью, которую не сможет описать ни один поэт. Даже вон тот, который, высунув язык от усердия, дописывал очередной шедевр. К ошейнику пса была приколота записка, судя по всему, адресованная мне. Я осторожно взяла ее и развернула. «Не церемонься! Гони всех в шею!» – было написано от руки. – Все, товарищи! Прием окончен! – выдала я, сжимая в руках самый лучший совет в моей жизни. – Приходите завтра! А лучше послезавтра! Народ постоял в надежде на чудо, но потом лениво стал расходиться. Барон Баран никуда уходить не собирался. Судя по всему, он строчит целую поэму. Называлась она «Кончина принцессы» и начиналась строчками «Она опала дохлым ветром, ее качало от ножа, в ее глазах не без ответа вздох увлеченья пробежал!» Я содрогнулась, представляя, что это будут читать на моих похоронах. И тогда я высуну руку из гроба и придушу поэта. – А тебе что? – спросила я, окончательно озверев, обращаясь к Барану. – Особое приглашение нужно? Вон отсюда! Прием окончен! Ах да, одолжите мне свое перо… Я подошла к горе-поэту, который всем телом пытался заслонить свою нетленку от посторонних глаз, вырвала у него из рук перо, развернула записку и, посадив жирную кляксу, написала одно слово: «Спасибо!» – Я придумала, как будет называться новый сборник! «На новые ворота», – сказала я, возвращая перо. Башка трещала так, словно я отработала две недели без перерыва и выходных за себя и за того парня. Но я получила ценную информацию по налогообложению. Теперь бы уточнить, какое у нас поголовье налогоплательщиков, и все будет замечательно. Я поковыляла в свою комнату, где меня ждал мой честно заработанный обед. Аппетитная корочка запечённой курочки, прямо как в рекламе очередной приправы, вызвала у меня горячее желание растерзать всю эту красоту в один присест. Но вот опыт с кубком немного поумерил мой пыл. Глотая слюни, чувствуя себя диабетиком-сладкоежкой в кондитерском отделе, я гипнотизировала взглядом блюдо. Мой желудок утверждал, что риск вполне оправдан, а инстинкт самосохранения требовал, чтобы я прекратила пялиться на еду или поискала дегустатора. Пока я зарабатывала себе гастрит, в мою дверь кто-то поскребся. Я даже удивилась, но решила открыть ее в надежде, что это будет мой пушистый спаситель с удивительно умными глазами. Не успела я открыть дверь, как в комнату влетел знакомый пес. Его красивые и умные желтые глаза уставились на меня, а розовый язык вывалился так, что казалось, скоро развернется ковровой дорожкой на полу. – Ты чей? Где твой хозяин? – спросила я, улыбаясь самому желанному гостю. Пес повел острым ухом и проскулил, виляя пушистым хвостом. Какой же он милый. К его ошейнику была приколота бумажка. Я с удовольствием взяла ее в руки и развернула, чтобы прочитать одно-единственное слово: «Не за что». – Ав! – сказал мне пес, скуля при виде курочки. Он поскуливал и нервничал, не сводя глаз с еды. – А! Ты у нас на запах прибежал! Понятно! А ты не боишься, что курочка отравлена? Нет? А я вот боюсь! – сказала я, приближаясь к собаке. Тот бесцеремонно встал на задние лапы и уставился на еду. –  Ты хочешь, чтобы я дала тебе кусочек? – удивилась я. – Ну ладно… Я тебя предупредила… За последствия ответственности не несу… Я осторожно отломала половинку куриного бедрышка и бросила на пол. Пес обнюхал ее и съел. Получив желаемое, он тут же устремился в сторону двери. – Погоди! А вдруг тебе сейчас плохо станет? – побежала за ним я, задирая юбку. В дальнем конце коридора мелькнула тень человека, который свистом позвал к себе пса. Мне очень захотелось поговорить с хозяином этого милого волка, чтобы он, я имею в виду животинку, а не хозяина, заглядывал ко мне почаще, ведь в противном случае у меня есть все шансы умереть от голода. Прикончив курицу и облизав пальцы, я почувствовала сытый восторг, который сменился ленивой дремотой. Делать ничего не хотелось. Хотелось спать. Я сняла покрывало с кровати, увидев облако пыли, которое поднимается в воздух. «Снег кружится, летает и тает!» Наволочка и простыня попахивали полной антисанитарией. Покрывало я бросила себе на плечо, чтобы пойти и выхлопать его как следует. А вот с остальным набором постельного белья нужно что-то делать. Даже в поезде влажное белье, извлеченное из фирменного пакета, выглядит куда солиднее, чем эта простыня в крошках и пятнах и наволочка с четким очертанием чьей-то немытой головы. Я стала вытряхивать содержимое кровати на пол. Помните сказку «Принцесса на горошине»? Так вот, здесь была не кровать, а бюро находок вместе с доказательной базой убойного отдела. Чего здесь только не было. Какие-то бусинки, куриные косточки, крошки, объедки, бумажки и прочая дребедень. Судя по каплям крови на простыне, здесь кого-то чего-то лишили. Либо жизни, либо девственности. Неподалеку от кровати я обнаружила пыльный колокольчик для слуг. Позвонив в него, я стала ждать, когда кто-то прибежит на мой зов. Через пять минут у меня возникло ощущение, что «абонент не абонент». Через минут десять активного «дозвона» дверь наконец-то соизволила открыться, и на пороге комнаты появилась служанка с таким выражением лица, словно я оторвала ее от просмотра любимого сериала на самом интересном месте. Закатывая глаза и изнывая от горячего желания побыстрее отделаться от меня, она мялась на месте в ожидании приказа. – Постирайте, пожалуйста! – вежливо попросила я, протягивая ей ком грязного белья. – Да оно чистое! Его год назад меняли! – возмутилась служанка, явно недоумевая, ради чего ее вообще позвали! Чистота – залог здоровья. Теперь мне понятно, почему в Средневековье свирепствовали и бушевали страшные пандемии. Нехотя белье унесли и принесли новое. Оно мало отличалось от того белья, что я только что сдала в стирку, но пахло оно намного лучше. Постелив себе постельку, выхлопав на балкончике одеяло, я разделась и легла спать. Глава 5