Генри лично заботился о сохранности украшений. В машине по дороге из Саутгемптона они лежали рядом, в небольшом чемоданчике. Приехав в поместье, Брендон сразу убрал драгоценности в сейф, чтобы по возвращении в Лондон сдать в банковское хранилище. Граф воспринимал наследие предков как тяжкую обузу, а графиня видела в фамильных сокровищах лишь безвкусное старье, портившее очаровательную внешность современной леди. В среду утром инспектор Рейсон явился в поместье Брендонов в сопровождении коллеги Эдвардса, специалиста по драгоценностям. После того как посетители представились, показали удостоверения и объяснили цель визита, граф привел их в библиотеку и отпер сейф. – Эти камни из колье, не так ли? Пришлось заново вставить два бриллианта, поскольку украшения оказались нужны. Честно говоря, мне жаль, что проклятое дело снова всплыло, хотя усилия полиции достойны уважения. Рейсон пробормотал какую-то банальность, а сержант уголовной полиции Эдвардс внимательно осмотрел колье и заключил: – Эти два камня никогда здесь не сидели. Рейсон постарался скрыть разочарование. В департаменте нераскрытых дел расследования никогда не проходили гладко. Прежде чем попасть к следователю, настоящие улики успевали совершить не один кульбит. В данном случае утверждение эксперта означало, что Одинокий Джим сказал Агнес Коуп правду. Что, если он все время говорил правду? – Что ж, кажется, теперь я вне подозрений, не так ли? – добродушно заключил Брендон, возвращая колье в сейф. – Хм… Боюсь, наши люди возобновят расследование, – покачал головой Рейсон. – В любом случае ехать в Лондон вам не придется, лорд Брендон. Они сами приедут сюда. – О господи! Зачем втягивать меня в историю, если камни принадлежат кому-то другому? До графини лишь доходили слухи о печальном происшествии с Нелли Хайд, и графу очень не хотелось привлекать внимание жены к неблаговидным деталям. – Тот факт, что камни не ваши, – пояснил Рейсон, – говорит следствию, что Одинокий Джим не врал, утверждая, что в украденном им колье не хватало двух бриллиантов. Если помните, уже было доказано, что, когда в одиннадцать вечера мисс Хайд вернулась домой, колье было целым. А это означает, что отсутствующие камни вынуты уже в квартире. То есть сделать это могли лишь двое: или сама мисс Хайд, или вы. – Но для каждого из нас такое поведение нелепо! – Настолько нелепо, что специалисты постараются выяснить действительный ход событий. Конечно, найти истину не просто: потребуется немало усилий. Десять шансов против одного за то, что эксперты захотят исследовать все вещи, которые находились в квартире. – У меня не осталось ничего – разумеется, кроме пары саквояжей, чемодана, футляра для географических карт и армейской походной кровати. – Чтобы все это осмотреть, опытным сотрудникам много времени не потребуется, – заверил Рейсон перед уходом. – Если не ошибаюсь, местный поезд отправляется в час пятнадцать. – А вы не могли бы осмотреть вещи прямо сейчас и оставить меня в покое? – попросил Генри. – Мой «даймлер» отвезет вас в Тонтон, откуда идет удобный поезд. К тому же приближается время ленча. От ленча Рейсон не отказался. Тем временем дворецкий мобилизовал лакея и двух горничных, и уже через пять минут в библиотеку принесли затребованные графом вещи: походную кровать, футляр для географических карт, чемодан и два саквояжа. Как только слуги ушли, Рейсон обратил внимание на саквояжи. Один из них радовал глаз глубоким коричневым цветом, а другой раздражал резкой желтизной. Рейсон взял в руки коричневый саквояж. – Кажется, я узнаю эту вещь, лорд Брендон. Не она ли фигурировала в качестве вещественного доказательства на процессе по делу Одинокого Джима? – Нет. Там присутствовал желтый саквояж. Рейсон взглянул на собеседника с таким выражением, словно сомневался в справедливости утверждения. Дело в том, что сбоку саквояжа стояла буква Б между двумя точками, но вторая точка со временем стерлась. Инспектор вспомнил, что прочитал по этому поводу в досье в показаниях швейцара: «Потом я отнес вниз вещи его светлости – чемодан и саквояж. Саквояж могу узнать без труда, потому что заметил точку, стоявшую не после буквы, а перед ней». – Находился ли коричневый саквояж в квартире во время совершения убийства? – уточнил Рейсон. – Нет, – ответил Генри. – Уходя, я забрал его с собой. Там лежали вещи, необходимые для отъезда в Мейсборо. – Ага! Значит, можно смело отставить его в сторону. Нам нужен желтый – тот, который оставался в квартире. Одинокий Джим разрезал на нем ремни и обнаружил бриллианты. Инспектор положил саквояж на письменный стол. – Прежде чем приступить к осмотру вещи, лорд Брендон, поделюсь некоторыми соображениями. Первое: нам известно, что, когда Одинокий Джим украл колье, два бриллианта еще оставались на месте. Второе: логично признать, что вор не лгал, утверждая, что, когда принес добычу к себе домой, бриллиантов уже не было. Отлично! Остается единственная возможность: два бриллианта выпали из своих гнезд в момент похищения, и Джим не заметил пропажи! Скажете, что это невозможно? Позволю себе возразить: возможно, потому что камни, по словам Агнес Коуп, держались непрочно. Сержант уголовной полиции Эдвардс слушал рассказ с неподдельным интересом, а Брендон заметно скучал. Рейсон невозмутимо продолжил: – Если моя версия справедлива, значит, колье случайно задело внутреннюю часть замка, и от резкого движения камни выпали. Брендон недоверчиво вскинул брови: – В таком случае, полагаете, бриллианты до сих пор в саквояже? После почти трех лет путешествий, сборов и разборов? – Посмотрите, Эдвардс, – распорядился Рейсон. – Проверьте под замком. Поищите дырку в подкладке. Эдвардс открыл желтый саквояж. – Ничего не нахожу, инспектор. Дыры в подкладке нет. Боюсь, что и через подкладку ничего не чувствую. Нет, сэр. Готов утверждать, что в этом саквояже бриллиантов нет. Рейсон театрально упал в кресло и сокрушенно вздохнул: – Подобные казусы постоянно случаются в моей работе, лорд Брендон. Выстраиваешь прекрасную стройную версию и тут же оказываешься в дураках! Я был абсолютно уверен, что единственное место на земле, где могут находиться утерянные бриллианты, – это саквояж, куда они случайно упали. Что ж, Эдвардс, заодно проверьте-ка и другой, коричневый. – Довольно бессмысленно, не так ли? – заметил Брендон. – Я ведь уже сказал, что в полночь забрал его с собой. – Все равно проверьте, Эдвардс, – приказал инспектор. Сержант уголовной полиции убрал со стола желтый саквояж, поставил на его место коричневый и через мгновение удивленно воскликнул: – Ого! А здесь действительно дырка в подкладке – как раз там, где вы предположили, мистер Рейсон! – Отлично. Ощупайте подкладку, а когда почувствуете бриллианты, разрежьте. – В голосе инспектора слышалось нескрываемое торжество. – Лорд Брендон, вы даже не догадываетесь, сколько хлопот доставляют преступники, когда вдруг неведомо почему говорят правду. Мы-то всегда готовы услышать ложь… – Здесь что-то есть, мистер Рейсон! – взволнованно перебил сержант Эдвардс и достал складной нож. – Бриллианты. Два! Легко представить их лица: возбужденное – Эдвардса, и все еще с выражением скуки – Брендона. Внезапно наступившую тишину нарушил спокойный голос инспектора: – Насколько я помню, граф, вы сказали, что в полночь взяли этот саквояж с собой. Если выяснится, что бриллианты соответствуют пустующим гнездам, значит, Одинокий Джим совершил налет еще до вашего отъезда в Мейсборо. Остается одно: услышать заключение Эдвардса, «сидели» ли, как он выражается, камни в колье. – Вот это да! Умно, мистер Рейсон, очень умно. Ничего не скажешь! – изумленно пробормотал хозяин и подошел к сейфу, но, вместо того чтобы достать колье, резко захлопнул дверцу, быстро набрал одному ему ведомую комбинацию цифр и молча повернулся к инспектору. В глазах обоих светилось абсолютное понимание. Для графа Брендона аристократическое спокойствие вовсе не было позой. – Этот человек – Одинокий Джим – убил в Хайгейте женщину. Так? – Можете считать, что так. И все равно был бы повешен. Боюсь, однако, что данное обстоятельство не снимет с вас обвинения, связанного с введением суда в заблуждение, следствием которого стала несправедливая казнь Одинокого Джима. – В переводе на человеческий язык ваши слова означают, что меня обвинят в двойном убийстве: Одинокого Джима и Нелли Хайд, – но лишь после того, как мистер Эдвардс докажет, что два камушка могли – хм – «сидеть» в колье. Для получения судебного ордера на вскрытие сейфа требуется двадцать четыре часа, не так ли? Рейсон кивнул, и граф Брендон звонком вызвал дворецкого: – Немедленно предоставьте этим джентльменам ленч в утренней комнате и подготовьте «даймлер», чтобы к двум тридцати он отвез их в Тонтон, на станцию. – Хорошо, милорд. Ордер на обыск угрожал общественным презрением, а потому унизительного акта следовало избежать. Трудно решиться покинуть Эйлин, не простившись, но иного выхода не было. – Дорогая, сможешь занять себя сегодня днем, до чая? – спросил супругу достопочтенный Генри Ашуин, граф Брендон, рыцарь ордена Подвязки, распорядитель королевских развлечений, законный наследник герцогства Мейсборо. – Хочу заняться пистолетами, чтобы успеть ко вторнику. Всегда чищу оружие сам. В присутствии Эйлин муж попросил дворецкого передать шоферу, чтобы тот прислал бензин в рюмке для яйца – отмыть руки после работы. Никто, кроме сотрудников департамента нераскрытых дел, не усомнился, что граф Брендон действительно собрался чистить пистолеты, но совершенно случайно вышиб себе мозги. Ковбой с Оксфорд-стрит Глава 1 Одна из странностей убийства заключается в том, что убийца крайне редко понимает истинный мотив собственных действий. «Я от нее избавился, потому что не хотел неприятностей в отношениях с женой» – такие ответы, с некоторыми вариациями, звучат часто, однако никогда не соответствуют правде. Настоящий мотив преступления следует искать в настойчивом, хотя и бессознательном, эмоциональном побуждении. Возьмем, например, случай с Эндрю Амершамом, который казался абсолютно здравомыслящим человеком, насколько убийца вообще может считаться здравомыслящим. Сначала он совершил убийство и только потом осознал, с какой целью. Амершам слыл тихим маленьким человечком, не слишком приятным, потому что был скучен и старомоден, как пожилая леди, к тому же отличался чрезмерной доверчивостью и с готовностью верил во все, что ему говорили. Эту черту характера англичане почему-то очень не любят. История началась весной 1901 года. Тогда наш герой, двадцативосьмилетний молодой человек, жил в меблированных комнатах в Ислингтоне и за четыре фунта в неделю работал на Оксфорд-стрит в фирме, торговавшей недвижимостью. При росте пять футов четыре дюйма мистер Амершам отличался худобой и нездоровым, землистым цветом лица, к тому же серьезно страдал от комплекса неполноценности из-за того, что ни одна мало-мальски подходящая девушка не поощряла его ухаживаний. Между тем Эндрю давно хотел жениться. Постоянное пренебрежение заставило беднягу погрузиться в воображаемую действительность. В начале лета он каждый вечер приходил в зал «Олимпия», где в то время с успехом шло знаменитое шоу «Дикий Запад» – детище полковника Коуди, больше известного под сценическим псевдонимом Билл Буффало. Под впечатлением от яркого представления мистер Амершам – чопорный, похожий на старушку господин – предпринял поразительную попытку обратить мечту в реальность: оставил работу на Оксфорд-стрит и устроился простым рабочим в шоу, подписав трехмесячный контракт на гастроли в провинции.