Церберу одолламскую прозвали деревом самоубийц в тех странах, которым не посчастливилось стать ее домом. Она настолько ядовита, что даже ее древесину не стоит сжигать – это делает дым смертоносным. Одного зернышка церберы достаточно, чтобы остановить сердце взрослого человека. Из-за этого яд церберы полюбился тем, кто твердо решил покинуть этот мир: несчастных, съевших плоды дерева самоубийц, почти невозможно спасти. Но любят этот яд и убийцы – за его смертоносность и трудность обнаружения при вскрытии. Ходят слухи, что цербера одолламская унесла больше жизней, чем любое другое растение на Земле. Глава 1 Утро было неплохим, прекрасным даже, пока из телефона не прозвучало: – Извини, что беспокою так рано, но я прямо сейчас стою над мертвым телом. Возможно, у меня проблемы. И вот тут сонливость и остатки ленивого, расслабленного настроения как ветром сдуло. Ян Эйлер надеялся провести эту субботу совсем не так – хотя бы потому, что вечер пятницы прошел идеально. Ян не слишком верил во всю эту муть с днем Святого Валентина. Да что там, вообще не верил. Для него четырнадцатое февраля было всего лишь датой, когда на улицах становится слишком много красного и плюшевого. Безобидная и бесполезная дурь. Но так было, пока он жил один и даже не сомневался в том, что серьезных отношений в его жизни нет. Теперь, в новой реальности, на многое приходилось делать поправки. Например, на то, что Алиса попросила его провести этот вечер с ней. Для нее, похоже, сомнительная пародия на праздник была важна, а Ян просто не нашел причин отказаться, да и не хотел. Почему нет? Для него не важен День всех влюбленных, но важна Алиса. К тому же, Александра активно поддерживала решение брата устроить полноценное свидание. Обычно Ян и Алиса встречались спонтанно, между делом, как появлялась пара свободных минут – и для понятных целей. Романтики в их отношениях особо и не было, Яна это вполне устраивало. Александра гордо присвоила ему звание бесчувственного бревна. – Алиска тебе нравится, я же вижу! Сделай это ради нее, раз тебе не надо, напрягись ты хоть чуть-чуть! – убеждала его сестра. – Ладно, свожу в ресторан. – Нет, в ресторан как раз не надо. Там в этот день все будет забито до отказа – пятница, да еще такой повод! Домой веди. Поверь, в твоей компании Алиса хоть пельмени съест и не поморщится. – Ну а ты что же? Всю ночь проведешь со стаканом, прижатым к стене? – Вот еще чего не хватало! – фыркнула Александра. – У меня свидание на этот день намечено уже давно! – Серьезно? Он этим озадачился? – Люблю сентиментальных мужчин. Тебе достаточно знать, что меня дома не будет, никто тебя пасти не станет. Действуй, большой уже мальчик! Не то чтобы Ян нуждался в подтверждении того, какой величины он достиг как мальчик, но он признавал, что в чем-то Александра права. Он и правда несколько злоупотреблял тем, что Алиса умна и терпелива. Она не давит – он не старается, она не просит – он не дает. Некрасиво. Поэтому свидание все-таки состоялось. Без пельменей, конечно, потому что вот так проверять преданность Алисы не стал бы даже он. Однако застолья с пятью сменами блюд не было, ужин прошел быстро – и стал далеко не главной частью этой ночи. Так что все прошло прекрасно, легко, без нудных разговоров и неловкости. Засыпая, Ян был уверен, что и суббота будет спокойной и расслабленной, однако разбудил его звонок с номера племянника – и вот такая новость. – Рассказывай, где ты, – велел Ян. – Я уже еду. Да, он такого не ожидал, но реагировать быстро он умел. Одеваясь, он объяснил все Алисе, и она возражать не стала. Она даже не злилась на него, она понимала, что он не может просто бросить мальчишку, застрявшего черт знает где рядом с трупом. Пожалуй, Александра все-таки права насчет нее. Но об этом можно будет подумать позже. – Оставайся здесь, сколько хочешь, – позволил Ян. – Ключи у тебя есть, если дождешься меня – вообще сказка, но я не настаиваю, понятия не имею, когда вернусь. – Ты Саше звонить не будешь? – спросила Алиса, кутаясь в простыню. Одеваться ей определенно не хотелось. – Смысла нет туда толпой приезжать. Кириллу не нужна серьезная помощь, просто лучше проследить, чтобы там все прошло нормально при оформлении. Я даже не знаю, где именно сейчас Сашка! – И тебя это не напрягает? Что она неизвестно где с человеком, о котором ты не знаешь ничего, даже имени? Естественно, это напрягало бы Яна – если бы все было действительно так. Однако о странном любовнике сестры он знал побольше, чем сама Александра. Пожалуй, такое могло произойти только с ней, Ян не знал другого человека, в чьей жизни царило бы столь эпохальное безумие. Что находят нормальные люди, гуляя с собаками? Ничего, или потерянную кем-то банкноту, или, на худой конец, бродячего котенка. Что нашла Александра? Пьяного мужика, собиравшегося прыгнуть с крыши. И если в этом еще не было ее вины, скорее, шутка мироздания, то дальнейший бардак стал ее добровольным выбором. Вместо того, чтобы вызвать медиков и забыть про странного психа, Александра отвадила его от желания разбивать голову об асфальт сама. Она притащила его домой… Она приручила его, если уж называть вещи своими именами. Потом еще и в кровать свою пустила! Как будто нормальных мужиков в этом городе не осталось. Ян все это не одобрял, но терпел. Он ожидал, что рано или поздно настанет тот момент, когда Александра наиграется. Сама поймет, что дурит, а может, устанет от незнакомца. Она же взрослая женщина, должна понимать!.. Что именно должна понимать Александра – Ян четко объяснить не мог, а она даже не пыталась. Жила она по-прежнему неправильно, у нее по поводу своих предпочтений была емкая формулировка «в кайф». Так что самоубийца задержался и в ее постели, и в ее жизни. Она даже умудрилась притащить его на семейное празднование Нового года в загородный дом Эйлеров! Правда, под чужим именем и с придуманной ею легендой, но сам факт! Тут уже Яну пришлось отказаться от удобной мысли, что проблема решится сама собой. Пускать дело на самотек и дальше он не собирался. Уже в январе он улучил момент, когда псих был в квартире его сестры один, без Александры, и вызвал того на серьезный разговор. К его немалому удивлению, псих оказался толковым мужиком. Умным, образованным, обеспеченным. Общаясь с ним, Ян никогда бы не догадался, что он способен превратиться в тюфяка, желающего покончить с собой – а иначе он самоубийц не рассматривал. Да, он знал, что его сестра когда-то тоже подумывала о суициде. Но женщинам еще простительна слабость! Эту мысль Ян, впрочем, держал при себе, потому что иначе рисковал заработать перелом носа от одной конкретной женщины. Теперь он знал о сожителе сестры все, что нужно: имя и фамилию, адрес, место работы. Ян все это проверил по полицейским каналам, информация подтвердилась. Несостоявшийся самоубийца не был ни психом, ни преступником. Не похоже, что у него был какой-то тайный зловещий мотив приходить сюда. Он возвращался лишь потому, что ему была дорога Александра. Это Ян мог понять и уважать. Поэтому он решил больше не соваться в отношения сестры. Тут со своими бы разобраться! Ему достаточно было знать, что у Александры сейчас все хорошо, и нет смысла портить ей утро так, как испортили ему. Когда она доберется домой, вопрос с Кириллом уже будет решен. Но пока Яну предстояло выехать за город, чтобы поддержать племянника. Радости это не принесло. Дома, рядом с Алисой, было уютно и тепло. Снаружи февраль представал перед миром в самом отвратительном виде. Снега не было уже давно, но дождь, льющийся с небес, оказался достаточно холодным, чтобы оставить на асфальте опасно скользкую корку. У обочин собралась неприятная смесь окаменевшей соли, песка и остатков посеревшего льда. Свет фар сливался и ослеплял, водители, пусть и немногочисленные, нервничали и куда-то спешили. Да уж, не так Яну хотелось провести эту субботу. Ну а что делать? Сейчас у Кирилла никого ближе нет. В иное время племянник наверняка позвонил бы своему отцу – и потому что у них хорошие отношения, и потому что папаша его – адвокат. Но тут он стал жертвой дурацкого совпадения: Пашка еще вчера вечером улетел с женой в Прагу на выходные. Нельзя сказать, что эти двое были такими уж большими романтиками. Скорее, Пашку манила возможность соблюдать красивые традиции, пусть даже придуманные не им и не для него. Да и кто знал, что так получится? У Пашки не было ни единой причины волноваться за сына. Кирилл никогда не доставлял ему серьезных неприятностей, даже в самые трудные этапы взросления. Кирилл Эйлер всегда отличался не по годам развитым умом, он был спокоен и рассудителен, он держался подальше от плохих компаний. Как же иначе? У него оба родителя были такие! Пашка и сам чуть ли не с пеленок был фанатом дисциплины, а потом нашел себе такую же жену. Про себя Ян называл их «плюшевыми фашистами»: они так строго соблюдали все правила, что это настораживало бы, если бы они при этом не оставались сладко вежливыми. Кирилл был их единственным ребенком, так уж получилось. Поэтому все внимание любящих мамочки и папочки с детства было сосредоточено на нем, он получал только лучшее – однако и требовали от него только успеха. Кирилл ходил в элитные гимназии, занимался спортом, изучал музыку, живопись и еще бог знает что. Каллиграфию, кажется. Яну казалось, что это слишком, но лезть в чужой монастырь со своим уставом он не собирался. Особенно зная, куда ему этот устав могут засунуть. Он втайне ожидал, что к совершеннолетию Кирилл прибудет законченным неврастеником, но обошлось. Парень получился прекрасный во всех отношениях – как тот принц с обложки детских сказок. Подтянутый, спортивный, с великолепной белоснежной улыбкой. Мамины светлые локоны, папины серебристо-серые глаза. Обаяние, которого не хватало обоим. В том, что Кирилл далеко пойдет, никто не сомневался. А он лишний раз подтвердил это, когда без особых проблем поступил в МГИМО. Павел оставлял его одного в городе со спокойным сердцем не только потому, что Кирилл был не по годам адекватен. Он знал, что у сына собственные планы на эти выходные. Кирилл собирался провести их в загородном доме приятеля по институту. Там собиралась большая компания, многие приехали еще в пятницу, а Кирилл задержался – у него были дополнительные занятия. Поэтому он отправился в поселок ранним утром, чтобы не терять время, и… обнаружил посреди дороги труп. Кто-то другой на его месте запаниковал бы, однако Кирилл вырос в семье полицейских. Это его отец предал традиции клана Эйлеров – с точки зрения собственного папаши – и стал адвокатом. Дед Кирилла и его дядя посвятили всю жизнь охране закона. Поэтому он не впал в истерику, а сразу же сообщил о жуткой находке в полицию. Однако Кирилл все равно был двадцатилетним пацаном, которому, при всем уме, страшно оставаться на пустынной дороге с мертвецом, вот он и набрал номер дяди. И правильно сделал. Ян понимал, что большой проблемы нет, но ему хотелось убедиться, что все закончится быстро и его племянник скоро сможет забыть эту историю, как страшный сон. Указанная Кириллом дорога располагалась далеко от дома Яна, путешествие отняло несколько часов. Когда он добрался до пункта назначения, по небу уже растекался мутный грязно-серый рассвет, дорогу перекрыли машины полиции, а Кирилл… был пристегнут наручниками к ручке служебного автомобиля. Вот это уже было плохо. Неправильно по всем фронтам. Племянник, верный себе, постарался улыбнуться Яну, однако чувствовалось, что парень замерз, устал и серьезно нервничает. – Кажется, я позвонил тебе не зря, – вздохнул Кирилл. – И вовремя, потому что телефон у меня уже забрали. – Какого хрена? – только и смог произнести Ян. – О, эта мысль не отпускает меня уже больше часа! – Подожди чуть-чуть, сейчас разберемся. Перчаток у Кирилла не было, и руки пострадали больше всего. Мороз в этот день был несильный, но влажный – та его паскудная разновидность, которая будто бы проникает под одежду. Когда сидишь в теплой машине, это вообще не проблема. А когда стоишь на продуваемой всеми ветрами дороге, прикованный к машине, становится совсем уж тоскливо. Поэтому Ян сначала отдал племяннику собственные перчатки, а потом ушел разбираться, кому так захотелось устроить тут цирк с утра пораньше. Естественно, сначала его не хотели пускать на оцепленную территорию – зевак тут только не хватало! Но на такие случаи у Яна было с собой удостоверение, доказывавшее, что он оказался здесь не от большой любви к лицезрению покойников. Он был готов, если нужно, сделать пару звонков и даже испортить субботу большому начальству, но обошлось. Никто не стал его задерживать, позволяя пройти к двум столь необходимым ему телам. Одно из них неподвижно лежало на дороге. Второе наблюдало за первым и принадлежало следовательнице, с которой и хотел побеседовать Ян. Следовательница была невысокой, и Ян сразу же навис над ней, как взрослый над ребенком. Ее нельзя было назвать полной, однако вся она оказалась плотно сбитой, словно стремилась занять как можно меньше места в пространстве. Яну она чем-то напоминала кубышку – простенький, плотненький, кругленький цветок. Сходства добавляли еще и кудрявые волосы цыплячьего желтого цвета, ореолом окружавшие крупную голову. Черты лица у следовательницы тоже оказались специфическими: голубые глаза настолько большие, что от этого становится почти жутко, на их фоне маленький носик теряется, а тонкие губы обозначены разве что розовой помадой. Люди, которым достается такая внешность, прекрасны в ранней юности – нездешней, неземной почти красотой. Но теперь, когда следовательница наверняка отметила сорокалетие, ее лицо напоминало райское яблочко, тронутое первыми морозами. Сходство усиливалось еще и тем, что при появлении Яна женщина недовольно скривилась. – Вы еще кто? Откуда посторонние на месте преступления? – А я не посторонний. – Он показал удостоверение еще и ей. – Ян Эйлер. Дядя вон того парня. – Тому парню, насколько мне известно, двадцать лет, в официальных представителях он не нуждается. – Это верно, – легко согласился Ян. – А знаете, в чем еще он не нуждается? В наручниках. Но и то, и другое у него сегодня есть. С каких пор у нас свидетелей заковывают? – С тех пор, как установлена разница между свидетелями и подозреваемыми. Ваш родственник – подозреваемый. А теперь уйдите, будьте добры, за ограждение! Во время разговора Ян внимательно наблюдал за ней. Эту следовательницу он видел впервые, не представлял, чего от нее ожидать, и теперь спешил составить хоть какое-то впечатление. Ему очень хотелось бы сразу же объявить ее дурой. Она достаточно его раздражала для этого сомнительного звания. Однако Ян знал, что недооценивать человека лишь потому, что он тебе неприятен, – серьезная ошибка. Возможно, следовательница не отличалась добротой и покладистостью, однако взгляд гигантских стрекозиных глаз оставался умным, цепким даже. Вряд ли она объявила Кирилла подозреваемым исключительно из вредности. – Я уйду, как только пойму, почему его обвиняют. Как, простите, вас зовут? Не расслышал. И оба они знали, что не расслышал он лишь по одной причине: она не называла свое имя. Хотя следовало бы. Чувствовалось, что ей очень хочется позвать оперов и выдворить Яна подальше силой. Однако она помнила об удостоверении и знала, чем ей может обернуться такой каприз. Нет, дурой она все-таки не была. – Инна Дмитриевна Токарева, – представилась следовательница. – Раз знакомству. А теперь давайте вернемся к тому, почему мой племянник, которому просто не посчастливилось найти тело, вдруг стал подозреваемым?