– Что «Эдик» без фото – это ни о чем. Фотографии у Тани действительно не было, Рита лишь один раз показывала ей снимок на собственном телефоне, и даже на том снимке разглядеть загадочного Эдика было тяжело. Эти двое шифровались по собственным причинам – и невольно сыграли на руку убийце. – Вы ведь мне верите? – Таня переводила взгляд с одного близнеца на другого с беспомощным отчаянием. – Пожалуйста, если вы не поверите, то я не знаю. Это же нечестно! Нечестно так поступать с ней! И убить, и опозорить! – Мы вам верим, – мягко улыбнулась ей Александра. – Я не стану говорить, что все будет хорошо, потому что это неуместно. Я сочувствую вашей утрате. Но мы постараемся сделать все, чтобы Риту не обвиняли в том, что она не делала. – Спасибо. – еле слышно шепнула Таня. На душе было тяжело, и Александра не бралась сказать, от чего именно. Вроде как все очевидно: жалко молодую девушку и ее парня, которые пострадали непонятно за что. Но она не впервые вела расследование и умела отстраняться от жертв. Тут было нечто большее, она невольно позволила этой истории, дурацкой из-за налипших на нее тайн, прикоснуться к собственной душе. Неправильно это. Недопустимо для полицейской. Александра догадывалась, откуда появилась слабина, просто думать об этом не хотела. – Мне в отделение подъехать надо, немного в бумагах утонуть, – предупредил Ян, когда они покинули душный, пропахший подгоревшими котлетами подъезд. – Ты, конечно же, ускользнешь? – Конечно же, да. Работу с документами сдержанно презирали оба близнеца. Разница заключалась в том, что Яну было никуда от этого не деться, а вот Александра могла воспользоваться тем, что она тут вообще по обмену приехала, иностранная гражданка, русский язык едва знает и ничего заполнять не может. Под настроение она порой помогала брату, но сейчас у нее такого настроения не было. Хотелось одиночества, тишины и перезагрузки. Поэтому, когда Ян направился в отделение, она заскочила домой за Гайей и поехала с ним в парк. Погода выдалась умеренно отвратительная: недавно прошел холодный дождь, и хотя с неба больше не срывалась невнятная муть, было скользко и сыро. В окружении преобладали черные и серые цвета – голые ветви да густо взбитая грязь. В покрытых островками тонкого льда лужах плавали окурки и полурастворившиеся бумажки. Казалось, что в таких условиях вообще невозможно радоваться, но Гайя кое-как справлялся. Он носился по лужам с неизменной щенячьей радостью, гонял жирных парковых голубей и внушал справедливые опасения маленьким собачкам, которых на соседних аллеях выгуливали маленькие хозяйки. Наблюдение за ним успокаивало Александру. Она не одна, с ней все в порядке. У нее есть Гайя, есть Ян, да и отношения с семейством постепенно налаживаются. Больше ей никто не нужен, не постоянно так точно. Она все сделала правильно и не в чем тут сомневаться, а Ян вообще напрасно лезет не в свое дело и передает ей черт знает какие послания. По пути ей попалась небольшая кофейня, и чашка кофе с корицей еще больше подняла настроение. Так что к своей машине Александра направлялась почти спокойной – пока не заметила на дорожке перед собой высокую массивную фигуру. – Ну что такое, – простонала Александра. – Мироздание, серьезно? Именно сегодня? Гайя тоже заметил постороннего – для него это и вовсе был незнакомец. Он поспешил к хозяйке, теперь он шел с ней шаг в шаг, настороженный, но не агрессивный. Он видел, что пока этот человек не угрожает Александре, и нападать не собирался, но мог отказаться от миролюбия в любой момент. Александра знала, что опасности нет. Руслан скорее сам застрелится, чем причинит ей вред – но это физически. Видеть его и говорить с ним было по-прежнему тяжело. Она надеялась, что уже и не придется. Они же все решили! Может, Руслан и не поверил, что ее нельзя вернуть, но это были его проблемы. Александру вполне устраивало то, что его было не видно и не слышно несколько месяцев. Но вот она рассталась со своим безымянным – и он снова здесь с видом семилетки, только что похоронившего любимого хомячка. – Тебя Ян прислал? – мрачно осведомилась Александра. Гайя, уловив ее тон, глухо зарычал, но Александра жестом велела ему сесть и молчать. – Ян сказал мне, где ты, – признал Руслан. – Но прежде, чем ты обвинишь его во всех смертных грехах, скажу: мы обычно не разговариваем о тебе. Это правило установил он. Александра не сомневалась, что брат не прекратит общение со своим лучшим другом, да и не хотела этого. Но ей все равно было бы неприятно, если бы Ян начал сплетничать за ее спиной – с кем она рассталась, да как, да почему. Не похоже, что это произошло, не в его духе. Значит, Руслан и правда решил заявиться сюда по своей инициативе именно сейчас, и издевается над Александрой не он, а судьба. – Чего хотел-то? Она до сих пор не решила, как правильно вести себя с Русланом. Говорить с ним было по-прежнему больно, но и выплескивать на него злость как-то неправильно. Не он виноват в том, что у них ничего не получилось. Если уж разбирать состав вины, то доля Александры побольше будет. А если общаться с ним мило, он наверняка решит, что еще есть шанс вернуть былое. Безвыходная ситуация. – Пришел сказать, что я развожусь. Наверно, это должно было ее шокировать, однако Александра лишь почувствовала, как крепнет в душе глухое раздражение. Руслан вроде как ни в чем не обвинял ее, не говорил, что она разделяет с ним ответственность, но. Зачем-то же он пришел сюда откровенничать! Да и потом, они оба понимали, что этого не случилось бы, если бы не возвращение Александры из мертвых. – Да блин, нам обязательно это делать? – простонала она. – Что делать? – растерялся Руслан. – Лезть в болото под названием «поговорим про наши чувства». Если тебе нужно мое мнение, то вот оно, кратко: не разводись. Остальное – лирика. – Почему это я не должен разводиться? – Потому что у тебя ребенок, потому что твоя жена, по словам Яна, тебя любит, потому что мы с тобой все равно не будем вместе. Достаточно причин или еще по сусекам поскрести? – Не все в этом мире сводится к тебе, – холодно указал он. – Ну да, а ты совершенно случайно оказался передо мной на тропинке пустого парка, чтобы сказать, что я тут ни при чем. Хоть не лицемерь ты, а? – Я понимаю, если вот так выставлять, звучит жутко. Но я говорю тебе правду. Я просто не могу больше жить с Кариной, притворяться, врать ей. Она действительно хороший человек. И она не дура, она прекрасно понимает, что происходит. То, что я не ухожу, дает ей напрасную надежду. – И ты решил рвать по живому? – догадалась Александра. – Вроде того. Освободить ее от себя, дать шанс начать заново. Это не значит, что я отказываюсь от ребенка тоже! Я люблю сына, я буду его навещать, по деньгам даже вопросов нет. Но мы с Кариной взрослые люди, и уже очевидно, что надо начинать заново. – Не со мной. – Саша. – Я знаю, что ты не предлагал и сейчас не предложишь. Но знаю я и то, что ты уже думаешь об этом. Так вот, нет. Можешь считать меня жестокосердной сукой, я это переживу, я все равно буду с тобой честной. Если я и выберу кого, это будешь не ты. Прости, но уже никогда – ты. Она не пыталась задеть его, для Александры собственные слова стали таким же откровением, как для него. Сказала – и поняла: это правда. Если бы у нее отняли возможность быть одной и заставили непременно выбрать мужчину, которого она впустит в свою жизнь, это все равно был бы не Руслан. А кто? Да понятно, кто – тот, другой, ранее безымянный образ, теперь понемногу срастающийся с непривычным пока именем. Он, с его молчаливым пониманием, с правильными словами, с привычкой не давить, со схожим жизненным опытом, который другим наверняка показался бы безумным. А Руслан. Он – живое воплощение всего, что она могла бы получить, да не получила. И если он готов резать «по живому», чтобы его жена начала все с начала, то и Александре придется сделать с ним то же самое. Поэтому она просто прошла мимо, а Руслан ей позволил. Гайя, вконец растерявшийся, следовал за хозяйкой, заглядывал ей в глаза, но помочь пока не мог. – Отношения – это сложно, – пояснила она псу. – За них иногда убивают. Но Руслан меня вряд ли придушит, так что и ты можешь его не есть. Руслан-то не придушит. Но другие ради любви – или одержимости, принятой за любовь, – на многое идут. Что если именно это произошло с Маргаритой Вишняковой и Эдуардом Дежуровым? Думать о них сейчас было куда проще, чем о собственных проблемах. Причины, по которым эти двое скрывали свой роман, вроде как на виду. А что если было нечто большее? Бывший любовник Риты, ревнивый и безумный? Дамочка, пожелавшая заполучить перспективного Эдика? Они умерли одновременно. Но почему их тогда разлучили? Да и потом, если Риту просто оставили в пустынном месте, то из обнаружения тела Дежурова устроили настоящий спектакль, причем дорогой. Александре казалось, что ей выдали фрагменты десяти разных мозаик и велели сложить из них одну картинку. Причем идеальную! В другое время это повлияло бы на нее куда меньше, а теперь лишь усиливало ощущение, что у нее в жизни не складывается ровным счетом ничего. Она отвезла Гайю домой. Перед входом в квартиру прислушалась, пытаясь определить, есть ли кто-то внутри, а потом обругала себя за это такими словами, которые лучше не слышать людям младше двадцати пяти. Конечно, она не меняла замок, а он не отдал ключи. Но это ровным счетом ничего не значит. Она собиралась звонить брату, занять себя чем угодно, да хоть в бумагах утонуть, но не пришлось: Ян опередил ее, его номер высветился на экране, как только Александра достала смартфон из кармана, и ответить получилось мгновенно. – Быстро ты, – оценил он. – Ты что, нетерпеливо ожидала? – Ага, не выпускала телефон из пухлых ладошек. Что у тебя? – Визит к доброй тете судмеду. И у тебя тоже. – К Соренко? – Ну к кому же еще? Встретимся там. Александра не знала, что Ян попросил работать с телом Наталью Соренко, но и удивлена не была. Помимо того, что эта женщина отличалась манерами пьяного матроса и спонсировала половину табачных фабрик мира, она еще и была великолепным профи. Она найдет все, что можно, и остается только пожалеть, что ей не дали поработать с телом Дежурова. Иногда Соренко, зная, что к ней едут близнецы, встречала их у парковки, прикрываясь одним из своих многочисленных перекуров. Но сегодня ей было не до того, и пересеклись они только возле тела Риты. Соренко казалась предельно мрачной, однако для нее это нормальное состояние, никак не связанное с работой. – Медицинскими масками запасайтесь, – проворчала она. – Эпидемию ОРВИ в этом году вангуют небывалую. – И тебе привет, – кивнул Ян. – А если по делу? – По делу у меня для вас только печальные новости. Но за шутками и потешками в морг на моей памяти не приходили. – Каковы шансы, что это действительно было самоубийство? – Ноль, – без малейших сомнений заявила Соренко. – А вот то, что это очень старательно пытались выдать за самоубийство – факт. Шею девочке измочалили конкретно. – Как это – измочалили? – В баню пригласили и мочалкой потерли, Эйлер! Не тупи, потому что я уже второй час без сигареты, а для меня это очень вредно. – Тем, что легкие очистятся? – с невинным видом поинтересовалась Александра. – Тем, что я не выдержу, пристукну кого-нибудь из вас и сяду на пятнадцать лет! За вас же как за людей будут судить, а не по-честному… – Давайте все-таки вернемся к шее, – предложил Ян. – А давайте, раз мы собрались тут в приятной компании! Вот на это смотри. Соренко указала на шею погибшей, которая и правда выглядела жутко. Сплошные кровоподтеки, кожа истерта до мышц, в центре этой грандиозной раны – глубокая багровая борозда. Александре доводилось прежде видеть самоубийц-висельников, но ни один из них не выглядел вот так. – Одному мне кажется, что это чертовски подозрительно? – нахмурился Ян. – Да, а я тут просто так стою, потому что место приятное, – хмыкнула Соренко. – Короче, в башку преступнику я не загляну – я это могу сделать только буквально, если вы мне труп притащите. В его мыслях разбирайтесь сами. Я могу лишь предположить, что он сделал и что пытался сделать. – Что же?