– Ага, потому что тебе пока рано говорить, тебе слушать надо. Ты ведешь себя неприемлемо. – Я узнал, что мой сын – гей! Как я должен реагировать? – Так, стоять! Твой сын был не в себе, и это видно. То, что происходит на этом гребаном видео, не имеет никакого отношения к его ориентации или желаниям. Парня, по сути, изнасиловали – знаешь, каково это? Я вот знаю. Это хреново, Пашка. Это больно физически и уничтожает тебя внутри. – Он это допустил! – Твоими стараниями. Ты на него давил в лучших традициях нашего собственного папочки! Он был загнан в угол, он задыхался и пошел туда, откуда веяло свежим ветром. Он ошибся, так бывает. Но он же и заплатил за это! Твоему сыну только что сломали всю жизнь, если до тебя еще не дошло! Горло ему зашили в спешке, и никто не берется сказать, будет ли он когда-либо нормально говорить. Про это видео в той или иной степени станет известно многим. Его карьера уже не состоится – в том виде, на который он надеялся. От него отвернутся многие друзья. Его ждет суд. Он сделал то, за что ему будет тяжело простить себя. А ты просто предаешь его! Правду говорят про наследственность. – При чем тут наследственность? – А ты не видишь? – Александра пристально посмотрела ему в глаза. – Ты сейчас предаешь своего сына точно так же, как наш отец предал меня. История идет по кругу, а, Паш? – Папа не предавал тебя, ты сама удрала! – О, я имею в виду не свой отъезд в США. Хотя не мешало бы вспомнить, кто меня к этому подтолкнул! Он предал меня, когда назвал моим именем неизвестный труп из американской канавы. Он знал, что это не я, но солгал, потому что хотел убить во всех память обо мне. Ему не нужна была дочь, которая недостаточно хороша, а тебе не нужен такой сын? – Отец сделал это, потому что хотел успокоить нас. – Он сделал это, потому что он – эгоистичное чмо, и ты такой же. Ты нужен Кириллу, усвоишь ты это или нет? Прости его, люби его, он твой единственный сын! Не уподобляйся великому Михаилу Эйлеру, это не так круто, как ты вбил себе в голову! Я знаю, что такое отвратительный отец. Не будь таким же! Но Павел словно не слышал ее. – Отец поступил с тобой так, потому что ты всегда была бродягой. От тебя семье был вред, и нужно было что-то делать! Разве ты не доказала, что он был прав? Ты ж и сейчас ни с кем ужиться не можешь! Сама утонешь и Яна с собой утащишь! Он хотел, чтобы она сорвалась, а Александре хотелось сорваться. Наорать на него, ударить снова, выплеснуть обиду, копившуюся годами – обиду на другого человека, которому он тупо пытался подражать. Но она не стала. Его порадовало бы, если бы она предстала перед ним варваркой и доказала, что он прав! Так что Александра лишь смерила его презрительным взглядом и направилась прочь. – Я буду бороться за Кирилла несмотря ни на что, – предупредила она. – И Ян тоже. Вот только. Я не уверена, что этого будет достаточно, чтобы он остался в живых. Она сказала все, что могла. То, что Пашка не понял ее сейчас, не значит, что не поймет позже, у него будет время подумать. А ей просто хотелось уйти, пусть даже в ночь, в дождь. Но не хотелось домой. Александра чувствовала себя опустошенной внутри – и мыслями о Кирилле, и воспоминаниями о том, что отец сотворил с ее жизнью. Она вызвала такси и внезапно назвала не свой адрес. Назвала, удивилась, а исправлять ничего не стала, позволила машине ехать. Она вдруг поняла нечто очень важное, ответ, который искала давно, а он все ускользал от нее. Почему она не могла подпустить к себе Андрея? Почему не прощала ему мелочи, которые и обиды-то не стоили? Почему не пускала его в свою жизнь, прикрываясь памятью об Эрике? Ей казалось, что ответа нет – а он вдруг появился. Она боялась, что в его случае это не любовь, а иллюзия любви. Когда они познакомились, Андрей пережил травму, а она спасла его. Не может ли быть так, что из-за этого он привязался к ней? Он, не способный жить самостоятельно, присосался к ней, как паразит, и теперь нарушает ее правила и ее границы, хотя сам он – неудачник, способный лишь выполнять приказы. И вот теперь она точно знала, что ошиблась. Она увидела его другим – в его родной стихии. Он был уверенным и сильным. Он сотворил чудо! И в этот миг он не нуждался в ней. Может, ему и пришлось нелегко в период их знакомства, но сейчас он полностью восстановился, и неудачником он точно не был. А значит, его любовь – это не болезненная потребность, а… правда. После той поспешной операции они больше не встречались, ей было не до того, да и ему, скорее всего, тоже. Просто однажды Ян молча передал ей папку со всеми материалами, которые собрал на Андрея, а она молча приняла это странное подношение. Вот так Александра узнала его адрес, телефон, все его контакты. Она была уверена, что никогда не воспользуется этими знаниями, пока таксист не ввел маршрут в навигатор. Автомобиль оставил ее в просторном незнакомом дворе и уехал. Она снова оказалась под дождем, ледяным, пронизывающим. Ей бы поспешить в укрытие, а она беспомощно стояла перед домом, сияющим десятками окон. Быстрый взгляд на часы показал, что уже одиннадцать, в такое время приличные люди в гости не являются, и надо бы уйти. А уйти она не могла. Услышала, как запищал домофон, выпуская из подъезда запоздавшего собачника с питомцем, и поспешила туда, перехватила дверь, пока та не захлопнулась. Собачник посмотрел на нее с осуждением, но спор затевать не стал, питомец уже тянул его к газону. Она покружила по лестнице, не зная этаж, выискивая номера квартир. Нашла нужную. Конечно же, там был звонок, но она не позвонила, а постучала. Вдруг он спит? Если спит и не ответит, она точно уйдет и больше не вернется. Но она должна постучать, потому что. В чем-то Пашка был прав: нельзя всю жизнь прожить бродягой. Он ответил. Может, сначала посмотрел в «глазок», а может, сразу распахнул дверь, потому что он-то ничего не боится. Он уставился на Александру так, будто к нему явилось промокшее насквозь привидение – что было бы странно вдвойне. Она слабо улыбнулась, в очередной раз признавая, что она, совсем как брат, не умеет просить прощения. – Саша. – наконец выдохнул он. – Привет. – Ты сошла с ума? Тебе воспаления легких не хватает? Нельзя вот так бродить под зимним дождем! – Я к тебе пришла. – Умирать?! – Ну, у меня были планы пожизнерадостней. Пустишь? Он на секунду замер, испытующе глядя на нее, потом посторонился. – Куда же я от тебя денусь? – Ты имеешь право на меня злиться, – признала Александра. – Ну да, надо бы. Но не злюсь. – Почему? – Ты знаешь, почему. Она подошла ближе и закинула руки ему на плечи. Ее губы были ледяными, но Андрея это не остановило. Она улыбнулась во время поцелуя и знала, что он почувствовал. – Я не умею извиняться, – шепнула Александра ему на ухо. – Даже когда хочу. – Ты пришла – это уже что-то. Если ты останешься, мне этого будет достаточно. Эпилог Вести подрывную деятельность ее мать умела. Алиса не собиралась поддаваться и пыталась этого не делать, но все напрасно. Постепенно мамины слова пробивались в душу, как сорняки, пускали корни, заставляли сомневаться даже в том, что казалось ей очевидным. Ян ведь действительно просто использует ее, все на это указывает! То бросает ей подачки, то снова исчезает. Понятно, что ему нелегко со всей это страшной историей вокруг его племянника. А когда ему легко будет? И было ли когда-нибудь? Их отношения будто застряли на каких-то ржавых круговых рельсах, и так будет всегда, если она ничего не изменит. Так что этим вечером Алиса была твердо настроена на перемены. То, что Ян сам пригласил ее в ресторан, внушало надежду. Но Алиса все равно волновалась, собственные мысли переплетались с наставлениями матери и подруг, отличить одно от другого становилось все сложнее, поэтому она почти сразу выпалила: – Нам нужно очень серьезно поговорить! – Не возражаю. Собственно, для этого и пригласил. Ян казался каким-то необычным сегодня. Как будто тоже волновался! Хотя ей, должно быть, почудилось. Это же Ян Эйлер, он свои чувства никогда не выдаст. Есть ли они вообще? Это Алисе и нужно было узнать. – Ян, я помню, о чем мы договаривались раньше. Но я реально устала. Ты должен что-то изменить! – Прямо так и должен? – Не цепляйся к словам! Хотя… Чего юлить-то? Да, должен. Должен решить, готов ли ты нести ответственность. – Да мы поэтому и здесь. – Я не про свидания наши говорю, которые происходят, когда тебе удобно. А в остальное время я тебя так или иначе обслуживаю. Это отсутствие обязательств удобно только тебе. Да, раньше мы расходились, потом сходились, и всем было хорошо, но я от этого устала. Если тебе не нужно ничего серьезнее, то зачем это вообще? Ее попросту несло. Алиса не верила и половине своих слов, но остановиться почему-то не могла. Она боялась, что если сейчас сменит тему, то будет выглядеть круглой дурой. Как там мама сказала? На мужика надо надавить, если сам не решается! Ян какое-то время пытался ее перебить, а потом просто слушал с непроницаемым лицом. Лишь когда она закончила, он признал: – Я как раз хотел тебе предложить кое-что на этот счет. Уже не важно. Думаю, я поспешил. – Лучше б ты мне руку и сердце предложил, а не кое-что! Но ты ж и до кольца не додумаешься. Бог с ним, с кольцом. Не думала, что мне придется вот так организовывать свою жизнь, но – не зря ж говорят, что хорошо нужно делать самому! Я думаю, нам нужно или пожениться, или расстаться. – Даже так? Ультиматум? – А вот так! – Тогда расстаемся. Такого поворота она не ожидала. По маминому сценарию на этом моменте Ян осознавал всю серьезность нависшей над ним угрозы, страстно падал на колени и признавался в любви. А он замкнулся в себе. Ирония заключалась в том, что Алиса мысленно была на его стороне. Она запуталась, она себя не узнавала, но легче ей от этого не становилось. Ей захотелось уйти. Не от Яна, а от этого разговора. Просто не продолжать, сделать вид, что ничего не было, а потом попробовать снова, но уж точно не сегодня. Она поднялась и направилась к выходу, надеясь, что Ян тут же побежит за ней. Однако он ее не догнал – ни у дверей, ни в гардеробе, ни на улице. Лишь оказавшись на автобусной остановке, Алиса вынуждена была признать, что он действительно даст ей уйти. Хотелось плакать, но плакать на таком морозе – так себе идея, и она достала телефон, чтобы вызвать такси. Вот тогда перед ней и остановился белоснежный «Лексус». Пассажирская дверца приоткрылась, и Алисе улыбнулся симпатичный молодой водитель. – Девушка, да вы замерзли совсем! Давайте подвезу. Ей не следовало соглашаться… Она никогда раньше не соглашалась. Она работала помощницей прокурора не так уж долго, но ей хватило печальных историй про одиноких девушек, которые сели не в ту машину. Раньше она всегда поступала разумно. А сегодня не хотелось – настроение не то. Не обязательно ведь это маньяк, слишком уж роскошный автомобиль, да и сам ухоженный! Если она решила действительно бросить Яна и начать все с нуля, может, это знак?