— Ш-ш-ш. Все пары ссорятся. Вы все преодолеете. Я в этом уверена. — Почему они поссорились? — спросил Дэвид. Тэмми ничего не ответила, но когда я поднял глаза, то увидел, что она смотрит на меня и молчаливо спрашивает разрешения. Я кивнул. Да, пожалуйста, расскажи ему, потому что я не могу. Тэмми погладила меня по голове и посмотрела на Дэвида. — Они поссорились из-за тебя, милый. — Что? Из-за меня? Почему? Прежде чем что-то сказать, она заколебалась, а я закрыл глаза и прильнул к ее плечу, почувствовав себя слишком утомленным. Мне хотелось вернуться в постель, накрыться одеялом с головой и плакать. Я был не уверен, что хочу сегодня снова увидеться с Эмметом, особенно если он еще на меня злится. Прежде чем Тэмми смогла ответить, я услышал знакомый голос. Резко открыв глаза, поднял голову и увидел, что в дверях стоят Мариетта и Эммет. Слишком поздно я понял, что может произойти, когда Эммет увидит Дэвида со мной. И тогда я действительно запаниковал. Пока Эммет с мамой разувались и проходили в гостиную, Тэмми пыталась успокоить меня. Я чувствовал себя подобно кролику: мое сердце билось слишком быстро, и я готов был убежать при первых признаках неприятностей. Я не мог взглянуть на Эммета, даже когда он подошел и встал передо мной, а потом его руки показали мне слово «Прости». Мое дыхание прервалось. Конечно, это было не облегчение, но уже что-то похожее на это. Я поднял голову и посмотрел на него. На его красивое, спокойное лицо, на его лоб, губы. «И ты меня прости», — показал ему я. На секунду я подумал, что он хочет что-то сказать, но он нахмурился и посмотрел в сторону Дэвида. Эммет стал показывать на языке жестов что-то гораздо более сложное, чем я мог прочитать, но заметив, что я расстроен, он вытащил из кармана свой телефон и напечатал то, что показывал, а потом передал телефон мне. «Я могу поговорить с тобой наедине? Пожалуйста». Когда я занервничал, он забрал свой телефон и добавил: «Я не буду ругаться, я обещаю». С трудом сглотнув пересохшим горлом, я протянул руку к телефону. «Ты уйдешь?» Он прочитал сообщение и стал напевать, пока набирал ответ. «Я был слишком расстроен и ушел, чтобы успокоиться. Я не хочу злиться рядом с тобой. Тебе это не понравится. Поэтому, да. Я уйду, если чем-нибудь расстроюсь, и, успокоившись, вернусь. Что я только что и сделал». Я прочитал сообщение, но еще долго на него пялился. Меня охватило сразу столько чувств, и все они были сильными, несмотря на «Ативан». Надежда, тлевшая во мне, разгорелась сильнее, когда Эммет взял меня за руку и помог подняться. Он не бросил меня. И не уйдет из-за того, что я слишком жалкий и никчемный. Он ушел потому, что хотел защитить меня от самого себя. Мне хотелось обнять, поцеловать его. Хотелось заняться с ним любовью и прикоснуться к каждому сантиметру его тела. Я хотел танцевать с ним, трогать его, все вместе и сразу, но, когда мы вошли в нашу квартиру, Эммет был очень серьезен, а я слишком застенчив, поэтому не реализовал ни одной из этих вещей. Он усадил меня на диван и сел в кресло напротив меня. Эммет покачивался и мягко хлопал себя по бокам, пока говорил, а останавливаясь, начинал напевать. — Джереми, прости меня. Хм-м-м-м. Я не должен был злиться из-за того, что ты стал работать на Дэвида. И я не должен указывать, где тебе работать, а где нет. Это не... хм-м-м… поступок хорошего парня. — Стой, — перебил я, переживая за него. Я чувствовал, как тяжело ему дается этот разговор, и мне хотелось, чтобы он прекратился. — Нет, это мне нужно было как следует все обдумать. Я был эгоистом. Поэтому скажу Дэвиду, что могу быть его другом, но работать на него не буду. — Иногда полезно быть эгоистом. Хм-м-м-м. — Он стал хлопать по бокам так сильно, что мне показалось, он может взлететь. — Ты должен начать работать на него. Ты прав. Эта работа для тебя как раз то что надо. Его голос был грубым, и я запаниковал. Я сжал свои пальцы точно так же, как и мои внутренности мгновенно скрутило в узел. — Но я не хочу, чтобы ты расстраивался. И не хочу, чтобы ты на меня сердился. — Я на тебя не сержусь. Хм-м-м-м. — Ты сердишься. Ты расстроен и не можешь перестать напевать. — Я положил руки на свои бедра и сжал кулаки, впиваясь ногтями в кожу почти до боли. — Все в порядке. Есть и другая работа. Я могу ее найти. Просто никакая работа не стоит того, чтобы потерять тебя. Эммет перевел взгляд на мое лицо, на секунду заглянув в мои глаза, прежде чем снова стал смотреть на кукую-то точку рядом с моим лицом. Он стал качаться быстрее, а потом остановился, будто бы споткнувшись. — Я был неправ, когда сказал тебе найти другую работу, потому что эта мне не нравится. Это… оскорбительное поведение. Когда он сказал это, я понял, что об этом с ним говорила его мама. Теперь паника была похожа на белку, которая ползла по моей голове, готовая кинуться на мое лицо. — Меня это не волнует. — Я помолчал, понимая, как это прозвучало. — Я имею в виду, что ничего страшного не произошло. Я больше не хочу на него работать. — Нет, хочешь. Не лги мне, Джереми. Ты этого не умеешь. Слезы, которые я так упорно сдерживал, все-таки хлынули. — Пожалуйста, Эммет! Пожалуйста. Я не хочу его. Я хочу тебя. Я люблю тебя. Он прекратил качаться. Перестал напевать. Он смотрел на мой подбородок и стоял неподвижно, как статуя. Эммет был… в шоке. Да, я понял это, потому что наловчился разглядывать выражение шока на лицах людей. «Я люблю тебя, Эммет», — показал я на языке жестов. И шепотом добавил: — Всегда любил. Он глубоко вздохнул и неспешно качнулся. — Но Дэвид красавчик. Он флиртует с тобой. Я заморгал. Что… так вот в чем дело? — Ты ревнуешь? Все еще глядя на мой подбородок, Эммет кивнул. Я не мог поверить в это. — Но, Эммет… Он не гей. — И что? Он может понравиться тебе. И он хулиган. Он может развлечься с тобой ради забавы. Я не мог представить себе вселенную, где Дэвид захотел бы попробовать развлечься со мной, или я пошел бы на это. — Но я не люблю его. — Ты можешь узнать его поближе и передумать. — Ну, если он не превратится в тебя, мне он интересен не станет. Он слишком грязный и громкий для меня. Для моего бойфренда. Эммет стал качаться сильнее. — Он дерзок. — Меня это не привлекает. — Взгляд Эммета перешел на мои колени, и он застыл. — У него нет аутизма. Его позвоночник сломан, но с его мозгом все нормально. — Как и с твоим, — прошептал я. Эммет закрыл глаза и положил руку на свою грудь, у сердца. Он возобновил движения, но теперь качался мягче. — Скажи это еще раз. Я улыбнулся, потому что был доволен: я знал его настолько хорошо, что понимал, о чем он просил. — Я люблю тебя Эммет. Всегда буду любить. И буду любить еще сильнее. Глаза Эммета были все еще закрыты, но он улыбнулся так широко, как будто в комнату ворвалось солнце. «Я тоже тебя люблю», — показал он. Я тихо подкрался к нему и, стоя на коленях, поцеловал руку, которую он держал у своего сердца. После этого разговора у нас с Эмметом все наладилось, но Дэвида он не любил еще больше, чем раньше. Это меня не удивило, в отличие от реакции Дэвида. — Я и вправду не нравлюсь ему? Почему? Что, черт возьми, я сделал? — спросил у меня Дэвид, когда на пятый день нашего сотрудничества мы с ним пошли в «Уистфилд». Я не вел никакого расписания, потому что Дэвид не знал, когда я могу ему понадобиться, да и я слишком боялся всех подвести. Теперь я был официально доступен весь день, пока Эммет был на учебе. Дэвид писал мне смс, если я был нужен ему, и я приходил, как только мне это удавалось. До сих пор я откликался на каждый его зов, но Дэвид предупреждал, что, если я занят, я просто должен говорить ему «нет».