Дых! – вызывает Волков, и старый рыбак выходит вперед. – Принимай десяток! – указывает на отряд из шести человек. – И Мерика к себе забирай. Слушаюсь, маркиз. Сувор тихо, так, чтоб услышал один Глеб, говорит возмущенным шепотом: Мерика вы, маркиз, отдали мне оруженосцем. Волков так же шепотом, чуть повернув голову в его сторону, отвечает: Ты его все равно ничему не учишь. Только сейчас вспомнил, что он якобы твой оруженосец. Пусть лучше у Дыха под присмотром будет, все равно постоянно рядом с ним крутится. Или ты возражаешь? Сувор махнул рукой: Да пускай забирает. Мне меньше возни. Вот и договорились, – подводит итог Глеб и вновь повышает голос: – Кранг! Енг! Вы идете в этот десяток, – Волков показывает на последний не имеющий командира отряд. – Десятником будет Кранг. Но, маркиз, – хором запротестовали орки, – мы должны охранять вас. С охраной справятся Грох и Тханг. Но мы… Вы должны, в первую очередь, выполнять мои приказы! Так? – говорит Волков твердо и, дождавшись согласного кивка, отрубает: – Выполнять! Орки не слишком довольны новым назначением, но больше протестовать не решаются – молчат. Солдаты тоже не рады, что в качестве командира к ним назначили какого-то орка, но тоже – молчат. Почему в отряде нет сержантов? – спрашивает Волков капитана. Оноре отвечает: Маркиз, барон не хотел давать обычным солдатам много власти и, когда это было необходимо, ставил временных сержантов из числа своих рыцарей. Понятно. Сержант Капль! Я! Назначаетесь командиром первого… первого взвода. В составе десятков Колона, Бравила и Савата. Глеб предпочел бы переформировать отряд по римскому образцу – благо неплохо знает их тактику, но малая численность отряда не позволяла создать эффективное соединение, наподобие когорты. Да и времени на всяческие нововведения не было. А ведь мало ввести римские звания – сколько курицу ни называй орлом, летать она от этого лучше не станет! – потребуются месяцы и годы упорного труда, чтоб превратить феодальную вольницу в дисциплинированное войско. Но если и создавать в будущем такое войско, то промежуточное звено между десятком и сотней-центурией вводить все равно придется – слишком большой разрыв… И как это римляне в свое время не додумались?! Впрочем, это дело прошлое. Или – хе-хе, – будущее. Раз так – пусть будет взвод. Или он тут иначе называется? Глеб задумался, но менять приказ не стал. Если сержант и был в недоумении, то он ничем себя не выдал, отозвался: Слушаюсь, маркиз. Дальше все идет по накатанной. Сержант Нант! Вперед выходит сержант четырнадцатого – где он теперь его отряд? – гарнизона. Я! Назначаетесь сержантом второго взвода, – говорит Волков. – В твоем подчинении десятки Марка, Дороха и Терпа. Принимайте командование. Слушаюсь, маркиз. Сержантом третьего взвода, состоящего из десятков Купроса, Дыха и Кранга, назначается Раон. Бывший подсотник ополчения был удивлен: Я? Удивление Раона было оправданным. Подсотник ополчения – не авторитет для профессиональных воинских отрядов, не всегда и десяток доверят. Но Волков узнал от Тханга, что Раон не только бывший наемник и хороший боец, он еще и неплохой командир – может, как полководец он звезд с неба не хватает, но с тремя десятками справиться должен… Он бы и с сотней справился. И, что самое главное, Раон – великолепный снабженец, состоявший при главе амельского ополчения в качестве мастера второй тысячи[2], но был смещен с должности интригами недоброжелателей. На такую хлебную должность всегда слишком много желающих, думающих не о порученном деле, а о своем кармане. Сержант, приказы не обсуждаются, – отрезал Глеб. Слушаюсь, маркиз. Командиром сотни копейщиков назначается капитан Оноре. Слушаюсь, маркиз. Капитан Оноре выглядит спокойным, только в глубине глаз проскальзывает легкая насмешка. Ему кажется, что он понимает мотивы распоряжений Волкова – маркиз расставляет на ключевые посты в отряде верных ему людей. Несомненно, что сержанты должны послужить противовесом самому Оноре, буде ему вздумается нарушить распоряжения наследника престола. Капитан – прав… и не прав одновременно. Волков расставлял своих людей не потому, что он опасался предательства Оноре – воин воина никогда в таком не заподозрит, – причина была в другом: новоприсоединившиеся солдаты, в отличие от старых товарищей, были Глебу не знакомы, он не знал их сильные и слабые стороны, и не мог поэтому совершать перестановки в отряде, а вот своих спутников он успел хорошо изучить и мог представить, чего от них ожидать в той или иной ситуации. Его заместителем – Сувор. Нугарец – не самая лучшая кандидатура для заместителя командира, Глеб предпочел бы видеть на его месте более выдержанного человека, но… во-первых, других, более подходящих на эту должность претендентов нет, а, во-вторых, Волков надеялся, что получив назначение, рыцарь почувствует ответственность за вверенных ему людей и будет более выдержанным. Взрывной, резкий характер Сувора уже начал Глеба понемногу напрягать – сложно находиться рядом с человеком, не зная, какой фортель он может выкинуть в следующую минуту. Слушаюсь, маркиз, – отзывается рыцарь, но энтузиазма в его голосе не чувствуется. Миклос! Здесь, господин. Раздели имеющихся кавалеристов на два десятка и назначь командиров. Будешь у них сержантом. Глаза воина сияют. Сделаю, маркиз. Капитан, командуйте выступление. Оноре солидно откашливается в кулак. Голосище у капитана – будь здоров! От его рыка не только в ушах у рядом стоящих звенит, кони и те шарахаются испуганно. Солдаты! Слушай приказ… Глава 3 Эливьетта Фаросс смотрела на свое отражение в зеркале, пока быстрые, умелые руки служанки расчесывали густую волну длинных, светлых волос. В большом зале для приемов ее ожидало собрание дворян, и требовалось предстать перед ними во всем великолепии. Какими бы темными ни были приносимые вести, какой тревожной ни была обстановка, она – маркиза Фаросс, наследница престола – должна предстать перед собравшимися в достойном виде. В дверь деликатно постучали. Так стучал только один человек. Входите, Индрис. Ваше высочество, благородное собрание начинает беспокоиться. Меня послали узнать, когда вы почтите вниманием свет фаросского общества, – сказал дворецкий, деликатно отведя глаза. Не дело слуг пялиться на полуодетую наследницу престола! Даже столь доверенным. Бросив на верного помощника лукавый взгляд, Эливьетта сказала ангельским голоском: Передайте благородному собранию, что маркиза Фаросс изволит почтить их своим вниманием тогда… когда изволит. Растерянный дворецкий переспросил: Изволит, когда изволит? Так и передать? Так и передать. Индрис сумел сохранить невозмутимое выражение лица и, отвесив безупречный по всем дворцовым канонам поклон, удалился. Эливьетта тихо вздохнула. Она вовсе не думала издеваться над одним из вернейших помощников, но что ей еще оставалось? Наследница престола не может бежать по первому зову своих вассалов. Это может быть расценено столичным дворянством, умеющим подмечать мельчайшие нюансы, как слабость ее власти. А выказывать слабость нельзя даже в благополучное время, не говоря уж о нынешнем тревожном периоде. Хваткие амельские сеньоры не преминут использовать любую подвернувшуюся возможность для укрепления своих позиций, а становиться послушной игрушкой в руках столичной клики маркиза Фаросс не желала. А ведь еще есть и разнесшиеся по столице слухи о гибели Данхельта Фаросс! Самое удобное время подчинить своему влиянию единственную, оставшуюся в живых наследницу Фаросского престола. Особенно если она напугана грозными событиями. Маркиза не была напугана. Встревожена – да. Обеспокоена – да. Но не напугана. Хотя кто-то может решить иначе… И попытается этим воспользоваться. В отличие от остальных, Эливьетта не верила слухам о гибели Дана – в душе она по-прежнему называла вселенца именем брата, – в прошлый раз она почувствовала его смертельное ранение. Сейчас – нет. Значит, Данхельт не погиб. И это внушало определенную надежду. От размышлений ее оторвал тихий голос служанки: Готово, госпожа. Вы позволите мне уложить волосы или позвать мэтра Унгольца? Нет, не стоит. Можешь идти, Варена.