Если ты был в одной казарме, то, считай, что побывал во всех. Большие залы, трехэтажные нары, кучи шинелей и шапок, сапоги с сохнущими портянками, гул голосов, тучи махорочного дыма и вонь от немытых тел, очередная каптерка, где, плотным кружком сидели унтера, окружив стол с немудрящей закуской. Когда мы с Трефом, вслед за часовым, вошли в помещение, на нас, как огни прожекторов, скрестились с десяток сердитых взглядов. — Что тут пехота позабыла? — из-за стола встал высокий, широкоплечий, вахмистр. — Где пяхота? — пьяно завопил младший унтер, до этого блаженно спавший лицом на столе. Он встал, развернулся в нашу сторону, и вдруг, бросив взгляд на ощерившегося в оскале Трефа, испуганно взмахнув руками, сделал два неуверенных шага назад, споткнулся о табуретку, после чего на пол полетели оба. — Леха, что с тобой? — слабо барахтающегося на полу унтера подхватил десяток сильных рук и рывком, поставил на ноги. — Тут эта! — Леха, не отрываясь, смотрел на рычащего добермана: — Собаку проверить надо! — Да что случилось, то, Леха? Только отведя унтера в сторону, его коллеги, на время забыв о нас с Трефом, с трудом выяснили, что Лехин кум, служивший во втором Московском полку, примерно десять дней назад попал в неприятную историю. Во время поиска контрреволюционеров, кум, в составе сводного отряда своего полка, нарвался на скандального господина. Что уж стало причиной скандала, кум не говорил, но господин достал пистолет и стал, довольно таки ловко, отстреливатся от, опешивших от его прыти, солдат. Но, сила на стороне больших батальонов. Господина зацепили пулей, дав пару залпов в подворотню, куда он успел заскочить, а потом вымещали злобу и страх, долго тыкали штыками в недвиженное тело. А куму не повезло. При убитом была злющая собака, мастью похожая на мою, которая успела укусить кума за ляжку, а второго бойца — за руку. Собаку забили всем, чем могли. Укушенный в руку солдат, через пару дней, забыл о своей травме, а вот кум до сих пор лежит в городской больнице с гниющей раной на ноге. Доктора советуют продолжать перевязки, но многомудрый кум понял, что у него бешенство в латентной стадии. — Нет, господин унтер, моя собака не больная, бешенства у нее точно нет, воду она пьет нормально, слюна из-за пасти, не бежит… Как вашего кума зовут и в каком он корпусе лежит? — И зачем тебе, пехота, это знать? — У меня есть доктор знакомый, он как раз про бешенство научную книгу пишет. И еще про разные болезни, что от зверей человек может получить. Вот, может быть его ваш кум интересен будет с точки зрения научного прогресса, и он скажет, что за беда у того приключилась. — А, ну тогда конечно. Он во флигеле лежит, что у морга находится, а фамилия кума моего — Петров. Савелий Петров. — Понятно, я завтра доктора увижу и про кума вашего ему все обскажу. — Ну а пришел то ты мил человек зачем? — остро взглянул на меня бородатый тип лет сорока, с широким галуном поперек красного погона. — Я господин старший вахмистр, дело имею до человека, который ремонтом кирас занимается. Вы же кирасиры гвардейские, так что кирасы у вас же должны быть. — Болван ты, пехоцкий. Нет в кавалерии звания старший вахмистр! — заржал бородатый, а вслед за ним и остальные присутствующие. — Звания может и нет, а старший вахмистр есть. Вот по вам видно, что вы не просто вахмистр, а очень даже старший. — принял я строевую стойку в комплекте с придурковатым, но решительным лицом, что так нравится командирам всех мастей. — Молодец пехота! — вахмистр встал и потянулся: — Ну пойдем, потолкуем. Разговаривали мы на широкой лестнице. Очевидно, что мой собеседник мужчиной был авторитетным, так как появившиеся на лестнице солдаты предпочитали спуститься или подняться по другой лестнице, лишь бы не мозолить глаза моему визави. — Говори, что хотел. И придурка прекрати изображать. — сразу обозначил структуру разговора строгий унтер. — Как скажете. Имею я задание от режиссера, с которым я подрядился работать при съемке фильма, чтобы найти двадцать –тридцать кирас. Можно не первой свежести, но надо найти. — И надолго вам нужны кирасы? Сколько съемки будут продолжаться? — Да тут такая закавыка получается. Фильм будет сниматься по новой технологии, по последнему слову техники. Там, если в кирасира пуля попала, просто на поверхности кирасы как бы маленький взрыв образуется. Ну, а потом все как положено — дыра в металле, кровь, обрывки одежды. Так что с возвратом может случиться полнейший аллес капут. Нам бы одну, хотя бы старенькую, чтобы попробовать, технологию такой съемки отработать, а потом можно будет и партию побольше приобрести. На фильм бюджет выделен…- я потер пальцы друг о друга в международном жесте, но, увидев огонек алчности в глазах вахмистра, добавил: — Но в пределах разумного, та как, может получится, что проще будет на Путиловском заводе формы похожие, прессом выбить. — Ладно, будет тебе сейчас кираса. Пять рублей давай. — Получив деньги, вахмистр исчез в темноте ночи. Я прождал его возле казармы минут сорок, продрогнув с псом на пару. Наконец, когда я уже решил, что меня просто наипали, вдалеке показался знакомый силуэт с мешком на плече. — На, держи. Хорошо, что на нашем складе одна завалялась. Ты, если соберешься много брать, заранее все обговори. — Ладно, спасибо, так сказать, за сотрудничество. — я взвалил на плечо нетяжелую ношу: — Приятно с вами иметь дело. — Погоди. — вахмистр придержал меня за мешок: — Как фильм будет называться? И Вера Холодная в нем будет играть? — С госпожой Холодной пока ведутся конструктивные переговоры. А фильм пока имеет рабочее название, которое может измениться. Пока называется фильм — «Ленин в Польше.» — Ух ты! В Польше! — восхитился вахмистр: — Про ляхов, наверное. Надо будет сходить. А Ленин — это что? — Ленин это не что, а кто. Так зовут странствующего рыцаря. У него в детстве старшего брата король повесил за заговор, а теперь младший брат вырос и всем мстит за старшего. Счастливо оставаться. Зачем мне эта дурацкая кираса, рудимент прошлого, в которых красовались лощеные императорские гвардейцы? А мне стало страшно. После того, как сопливый мелкий бандюг чуть не застрелил меня из своего браунинга, мне стало страшно. Почему-то стало казаться, что если меня убьют в этом странном сне, я не проснусь, как это обычно бывает в снах с плохим концом. Пришла уверенность, что моя смерть в этом сне принесет мне что-то очень плохое, а что — я не хотел даже задумываться. И я озаботился вопросом личной безопасности. Кевларового жилета я здесь не найду, а нашивать на одежду броневые пластины внахлест — дело сомнительное. Я вспомнил, что читал, как в конце войны наши, советские генералы одели бойцов штурмовых саперно-инженерных бригад стальные кирасы. Не знаю, как насчет противодействия пулям пулеметов или винтовок, сильно сомневаюсь, что такая примитивная защита от них убережет. А вот от автоматного огня, кираса, одетая на ватную телогрейку, вполне спасала. Вот и решил я найти существующие здесь кирасы и испытать их, как вариант защиты себя, любимого, и своих людей. Глава 22 Глава двадцать вторая. Российская Империя. 8 марта 1917 года. В девять часов утра во дворе дома была выстроено всё моё, не великое, воинство. Глядя на кривую, изуродованную цепочку побитых жизнь людей я отчётливо понимал, что какие-то значимые задачи ставить перед людьми, поверивших мне, невозможно, они просто не вытянут, физически не вытянут. Использовать здоровых, молодых, но совсем юных гимназистов и реалистов я не хотел. Они, конечно, пойдут, причём в первых рядах, не кланяясь пулям, но рисковать жизнями тех, что еще не успел ничего, я не мог, во всяком случае до того, как они хоть чему-то обучатся. То есть, в ближайшие пару месяцев, эти, рвущиеся в бой, ребята с горящими глазами, что мечтают вершить революцию, мне не помощники. Вчера пришли четыре добровольца из числа солдат, негодных к военной службе. Как всегда, на четверых полный комплект увечий. Нет ноги, нет руки, у третьего ветерана вырваны мышцы на предплечье, так что рука практически не действует, максимум, что человек может — поднести ко рту ложку. Четвёртый боец, внешне целый, но лёгкое прострелено, и он способен только неторопливо ходить, пробежав, буквально, с десяток шагов, человек задыхался, с хрипом, судорожно хватал воздух. Подводим итоги. Для вечерней атаки дворца бывший Великой княгини и её мужа, где хозяйничает около сотни вооружённых анархистов, я могу выделить двадцать человек, из которых способны держать винтовки только половина. Кровь из носу, к вечеру у меня должно быть ещё пятнадцать полноценных бойцов. Отдав необходимые распоряжения своим заместителям, я и велел привезти сюда двух пленённых бандитов, что до сих пор томились в кладовой, в компании с бывшим приказчиком покойного Пыжикова. - Что, мильтон, надоели мы тебе? Решил, всё-таки, в тюрьму нас сдать или так отпустишь? — радостно ощерился на меня тот, что нес перед собой забинтованные кисти: — Ты же нас вроде расстрелять обещал! Второй жулик благоразумно молчал, лишь бросал по сторонам короткие, оценивающие взгляды, и, скорее по привычке, кривился на бок, изображая боль от полученных в процессе задержания травм. - Сейчас, товарищ милиционеры, я проведу с вами занятия, по конвоированию арестованных. — Не обращая внимания на выкрики жулика, обратился я к строю: — Задержанные, встаньте сюда. — Я тебе что, клоун? — тут же окрасился «безрукий» бандюган: — Вот ты сам клоун, Бим и бом в одном флаконе, поэтому своих уродов сам и весели. А мы тут у стеночки постоим, посмеёмся. А принуждать ты нас права не имеешь, сейчас не старый режим, а свобода. - Товарищи милиционеры! Любая, малейшая попытка невыполнения приказа конвоя со стороны задержанных, должны расцениваться вами, исключительно, как подготовка к нападению на конвой или подготовка к побегу. Соответственно, любые случаи неповиновения должны пресекаться сразу, с использованием всех имеющихся у вас средств, жёстко, но, с соблюдением мер личной безопасности конвойных. — Задержанные, три шага вперёд. - Да пошёл ты!- жулики, привалились к стенам дровяного сарая, с наслаждением щурились на ранее, весеннее солнышко, мои команды проигнорировали. — Видите, товарищи, имеет место невыполнение приказа конвойных. В вашем случае, один сотрудник берет задержанного на прицел, второй конвойный, не перекрывая своему напарнику сектор стрельбы, легким уколом штыка приводит обнаглевшего задержанного к повиновению. Попытка схватить вас за оружие или любые иные действия, в том числе и дальнейшие попытки не выполнять ваши команды, дает вам право применять оружие на поражение, так как конвойных обычно меньше, чем задержанных, и танцевать под их дудку просто опасно. Мало ли, на что они рассчитывают. Может быть, через несколько секунд, пока вы отвлекаетесь на этого задержанного, его сообщники нападут на вас из толпы, или из-за угла. Ладно, вернемся к нашим, живым задержанным. Как видите, они мои команды выполнять не собираются. Но, я этих дурачков колоть не буду, я использую другое подручное средство. Треф! — я хлопнул себя по левому бедру. Доберман, увлечённо раскапывающий кучу снега у забора, услышав команду, бросился ко мне и, взвизгнув от усердия, сел у ноги, завалившись своей мосластой задницей на носок моего сапога. В последние пару дней пес перестал дичится и сторонится меня, очевидно, он дозрел до понимания, что теперь вожаком его стаи являюсь я. - Треф! — Я ткнул рукой в сторону напрягшихся у сарая жуликов: — Юсь. Почему-то команду «фас» Треф не понимал, в отличие от остальных команд, но агрессивно реагировал на слово безобидное «Усь», которое я произнес случайно, проверяя его злобность и бойцовские качества. И теперь, услышав знакомые звуки, жутковатого вида чёрный пёс, чуть припадая к земле, двинулся к дровяному сараю, безмолвно оскалив клыки и чуть слышно рыча. — Щас я твою шавку-то…- перевязанный бросился вперед, и попытался пнуть Трефа увесистым сапогом. Но доберман легко уклонился, одним прыжком ушел в сторону, прыгнул на стену сарая, извернулся в прыжке, отталкиваясь сильными лапами от бревенчатой стены и бросившись сзади на замешкавшегося жулика, вцепился клыками в ватное плечо короткого пальто «перевязанного». Жулик вскрикнул, по-попытался освободиться от, повисшего на его плече, пса, не удержал равновесия и упал в грязь, а Треф отскочил в сторону и, выплюнув из пасти черный обрывок ткани, снова двинулся в сторону двух замерших в страхе людей. — Погодь, погодь, Ваше благородие, мы это… Пошутили, мы. — заблажил второй бандит: — Ты нам только скажи, что надо делать, и мы тебе всё в лучшем виде изобразим, хочешь, даже спляшем и споём. — Треф, ко мне. — я снова хлопнул себя ладонью по ноге и пес, разочарованно гавкнув, занял место слева от меня. - Продолжаем занятия, товарищи милиционеры. Как видите, как только вы продемонстрировали, конвоируемым, что миндальничать с ними не собираетесь, у них сразу проявляются зачатки разума и желание сотрудничать с конвоем. В течение часа я, при помощи, молча выполняешь все мои «хотелки», жуликов, отработал с личным составом различные вероятнее ситуации, что могли возникнуть при конвоировании задержанных, затем дав команду продолжать занятия самостоятельно, поднялся на третий этаж и вывел из кладовки мрачного, бывшего приказчика, которого привел в свой кабинет. — Илья Алексеевич, присаживайся, чаю возьми, свежего только что заварили, не спитый. Времени у меня мало, поэтому ты сейчас сам выберешь один из вариантов наших с тобой дальнейших взаимоотношений. Или ты сейчас рассказываешь мне всё, что ты знаешь о смерти купца Пыжикова, а также всё, о чём разговаривали между собой твои соседи, что сидели с тобой. Второй вариант тебе не понравится. Если ты говоришь мне, что ты ничего не знаешь, то сегодня, ещё до вечера, я тебя расстреляю, вместе с твоими соседями. Пей чай, думай, пара — тройка минут у тебя есть. - Если я выберу первый вариант, тогда что будет?- сразу поверил и сломался бывший приказчик. - Ничего не поправимого с тобой не случится. Если ты лично никого не убивал, то через час пойдёшь домой. — я усмехнулся, глядя в невереще распахнутые глаза господина Соловьева: — Как только всё изложишь, всё, всё, что знаешь и расписку напишешь в том что согласен добровольно сотрудничать с органами народная милиция, с выплатой денежного содержания согласно соответствуюшего приказа. - Извините, Ваше благородие, а какой размер денежных выплат?- тут же среагировал корыстный агент «Странник». - Не разбогатеешь, но и от голода не помрёшь, деньги платятся так, для поддержания штанов, но, сколько потопаешь столько и налопаешь. Образцовое выполнение моих заданий грозит получением премии. Через два часа, я, сопровождение пятерых солдат из числа самых презентабельных, во всяком случае, руки и ноги у них были в полном комплекте, видя на верёвочке двух связанных бандитов, спустился в подвал Таврического дворца, где за металлическими дверями содержались отловленные революционного общественностью бывшие сотрудники МВД, чиновники, полицейские и жандармы, перед отправкой их в казематы Петропавловской крепости. - Ты опять с гранатой припёрся? — Поднял на меня помятое со сна лицо мой знакомый военно-морской товарищ. - Конечно. А как иначе? Времена — то нынче беспокойные. — я успокаивающе похлопал себя по груди, но моряка это не успокоило. — Ты что припёрся? — Моряк явно не был рад нашей встречи. - Мне команду дали забрать у тебя в подвале всех арестованных и препроводить их в Петропавловскую крепость. Но если ты чем-то недоволен, то мы пойдем… - Ты, братишка погоди! — морской старшина какой-то там статьи, забыв о моей химической гранате, что, как змея, пригрелась на моей груди, выскочил из-за стола и радостно хлопнул по плечу: — Я тебе конечно рад, только устал очень. Второй день меня не сменяют, говорят, что некого поставить… — Я тебе одно секретное слово скажу, но им только моряки могут пользоваться. — я ткнул пальцем в широкую грудь моего приятеля: — Сутки отдежурил, а смена не пришла, берешь всех своих бойцов, идешь к самому главному и говоришь «Караул устал», после чего уводишь своих людей в казарму. И все. Дальше не твоя забота. — И все? — поразился боцманат, или как его зовут.