* * * Глава 1 Лола Я мысленно рисую на панно, пока мы идем от ресепшена по коридору с мраморным полом: женщина в черных туфлях на пятнадцатисантиметровых каблуках и просто с бесконечными ногами покачивает бедрами с каждым своим шагом. Покачивает бедрами влево. Покачивает вправо. Потом снова влево. Мой агент Бенни наклоняется ко мне. – Не нервничай, – шепчет он. – Я в порядке, – вру я. Но, выпрямившись, он только фыркает в ответ: Контракт уже составлен, Лола. Ты здесь просто показаться, а не кого-то впечатлять. Улыбайся! Сегодня интересная часть всего этого. Я киваю, пытаясь сосредоточиться на происходящем вокруг: «Ах, какой офис! Ах, какие люди! Эти яркие огни большого города!» Но все напрасно. Я сочиняла и рисовала свою «Рыбу Рэйзор» с одиннадцати лет и с интересом тратила каждую секунду своего времени на ее создание. Ужасающая же часть – это идти по коридору вдоль стеклянных сверкающих кабинетов и глянцевых плакатов в рамках с семизначными цифрами, затраченными на производство фильмов. Мой желудок подпрыгивает куда-то в горло, и я снова возвращаюсь в свою тихую гавань. Покачивает бедрами вправо. Покачивает бедрами влево. А ноги длиной как от земли до небес. Секретарь останавливается перед дверью и открывает ее: «Ну вот мы и на месте». Все офисы студии просто до неприличия изысканные; здание ощущается словно современный вариант замка. Все стены отделаны мрамором и алюминием, двери – стеклянные. Детали мебели выполнены либо из мрамора, либо из кожи. Бенни уверенно идет впереди, пожимая руку каждой бизнес-леди по другую сторону стола. Я следую за ним, но когда отпускаю дверь, та захлопывается слишком сильно и звук удара стекла о металл эхом раздается по комнате – за столом, с его обратной стороны, слышны два испуганных возгласа. Твою мать! Я много раз видела себя на фотографиях в стрессовых ситуациях на публике, чтобы знать, что не выгляжу сейчас потрепанной. И даже не втягиваю голову в плечи. Не сутулюсь и не вздрагиваю, хотя, когда дверь с грохотом закрывается, внутри меня все словно стягивается сотнями тысяч узелков. Видимо, я просто хорошо все это скрываю. «Нью-Йорк Таймс» дал «Рыбе Рэйзор» превосходный отзыв, но описал меня как «отстраненную» во время интервью, хотя сама про себя я бы сказала, что была яркой и обворожительной. «Лос-Анджелес Таймс» дал определение нашему телефонному разговору как «серии длинных продуманных пауз и односложных ответов», хотя мой друг Оливер сказал, что от волнения я наговорила целую тираду. Повернувшись лицом к присутствующим, я удивляюсь, насколько те выглядят отполированными статуями. Никто ничего не говорит по поводу моего не слишком изящного появления, но, клянусь, пока я иду к столу, в воздухе все еще висит эхо того хлопка. Бенни подмигивает мне и жестом предлагает сесть. Выбрав мягкое кожаное кресло, я разглаживаю платье на бедрах и осторожно сажусь. У меня вспотели руки, а сердце грохочет. Я снова и снова считаю до двадцати, чтобы сдержать панику. На панно изображена девушка с высоко поднятым подбородком и огненным шаром в груди. – Лорелея, приятно встретиться с вами лично. Я смотрю на говорящую это женщину и пожимаю ее протянутую руку. У нее светлые блестящие волосы, идеальный макияж и столь же идеальная, но несколько безликая одежда. Решаю, что это Анджела Маршалл, исполнительный продюсер, вместе с Остином Адамсом боровшаяся за право снимать «Рыбу Рэйзор» в битве, о которой я даже ничего не знала. (Все-таки не зря я с утра пораньше штудировала IMDb[1].) Правда, на фото она была рыжей. Мельком взглянув на женщину, я изучаю ее темную кожу, черные волосы и большие карие глаза. Нет, это все-таки не Анджела Маршалл. Единственный человек, кого я часто видела на фото в журналах, – это Остин, но, кроме Бенни, здесь нет мужчин. – Пожалуйста, зовите меня Лола. Приятно познакомиться, – говорю я с вопросительной интонацией, потому что в обычных ситуациях в этот момент и происходит знакомство. Но вместо этого рукопожатие никак не кончается, и сейчас я не знаю, куда деть мой эмоциональный порыв. Почему никто не представляется? Разве я должна заранее знать каждого по имени? Отпустив мою руку, женщина наконец произносит: – Анджела Маршалл. Складывается впечатление, будто это был какой-то тест. – Рада познакомиться, – повторяю я. – Не могу поверить… Моя мысль на этом заканчивается, и все оборачиваются ко мне, ожидая продолжения. Честно говоря, я днями напролет могла бы рассказывать, во что я не могу поверить. Я не могу поверить, что «Рыба Рэйзор» станет известной на весь мир. Не могу поверить, что люди ее покупают. И я действительно не могу поверить, что такие интересные люди, работающие в этой огромной киноиндустрии, превратят мой роман в комиксах в фильм. – Мы ни во что из этого не можем поверить, – приходит мне на помощь Бенни, при этом неловко посмеиваясь. – И в восторге от того, как все повернулось. Просто в восторге. Женщина рядом с Анджелой всем своим видом показывает «о, ну конечно же, вы в восторге», потому как все мы знаем, что для Бенни это довольно солидная сделка: его двадцать процентов – это приличные деньги. Но это понимание тянет за собой еще одно: для меня случившееся имеет куда большее значение, чем для него. Вся моя жизнь изменилась после одной этой сделки. И вот мы сейчас здесь, чтобы подписать контракт, обсудить кастинг и составить график. На панно изображена девушка, которая резко просыпается из-за того, что ей в позвоночник вонзили сталь. Я пожимаю руку другой женщине: – Привет. Извините, не расслышала ваше имя. Я Лола Кастл. Она представляется как Ройя Лайани, затем смотрит на бумаги перед собой и готова пояснить, что происходило перед нашим приходом. Но прежде чем она начинает, распахивается дверь, и в стремительно вошедшем я узнаю Остина Адамса, чье появление сопровождается звуками телефонных звонков, стуком каблуков и гулом голосов из соседних помещений. – Лола! – приветливо окликает меня он, после чего морщится, когда за его спиной резко захлопывается дверь. Глядя на Анджелу, он произносит: – Ненавижу эту чертову дверь. Когда, блин, Джули организует ее ремонт? Анджела отмахивается от него и с интересом наблюдает, как Остин, не обращая внимания на место рядом с ней, выбирает стул справа от меня. Он садится на него и, широко улыбаясь, начинает изучать мое лицо. – Я твой большой поклонник, – без всяких вступлений и даже не представившись, говорит он. – Честное слово. Я от тебя просто в восторге! – Я… Ну ничего себе, – неловко засмеявшись, отвечаю я. – Спасибо. – Пожалуйста, скажи, что ты работаешь над чем-нибудь новым. Я пристрастился к твоему искусству, историям – ко всему. – Мой следующий роман-комикс выйдет этой осенью. Будет называться «Майский жук». – Я чувствую, как Остин взволнованно придвигается ближе, и инстинктивно добавляю: – Но он еще в процессе создания». А когда снова поднимаю глаза на него, он с удивлением покачивает головой. – Это нереально, да? – Его взгляд теплеет, а улыбка смягчается. – Что ты – вдохновитель очередного масштабного боевика? Ситуации, подобные этой, когда я беспокоюсь, что услышу много пустых похвал, обычно заставляют затаить дыхание, чтобы сдержать свой скептицизм. Но несмотря на то что он влиятельный режиссер и продюсер, Остин кажется таким искренним. Он очень привлекательный, но при этом какой-то растрепанный: его светлые золотистые волосы явно расчесаны при помощи пальцев, он небрит, одет в джинсы и криво застегнутую рубашку, от чего правая половина длиннее левой. И его воротничок так же перекошен. Он являл собой довольно дорогой беспорядок. – Спасибо, – отвечаю я, сцепляя руки вместе, чтобы не было соблазна теребить мочку уха или волосы. – Я серьезно, – опираясь локтями о бедра, добавляет он, по-прежнему глядя только на меня. Сомневаюсь, что он заметил Бенни. Костяшки моих пальцев белеют. – Понимаю, что именно так мы и должны всем говорить, но в этом случае это действительно правда. Меня захватило с первой страницы, и я сказал Анджеле и Ройе, что мы должны заполучить этот роман. – И мы согласились, – совершенно не к месту вмешивается Ройя. – Что ж, – стараясь найти что-нибудь, кроме очередного «спасибо», прозношу я. – Это замечательно. Рада, что роман вроде бы собрал свою небольшую аудиторию. – Небольшую? – саркастически уточняет он, откидываясь на спинку стула и глядя на свою рубашку. – Охренеть! Я даже не успел нормально одеться. Я прикусываю нижнюю губу, чтобы подавить смех, уже щекочущий горло. До его прихода вся эта ситуация повергала меня в безмолвную панику. Когда я была маленькой, мы делали покупки на «Гудвилле»[2], много лет использовали талоны на еду, и я по-прежнему езжу на «шеви» 1989 года выпуска. Я еще толком не могу осмыслить, каково это – изменить свою жизнь, и присутствие этих идеальных степфордских сестер[3] за этим столом только добавляет напряжения в эту незнакомую для меня атмосферу. Но Остин мне кажется тем, с кем я вполне могу работать.