– Да, но гора горе рознь, – объяснил Али. Сидеть в ресторане в качестве гостя – не то, что толкаться на тесной кухне, где пашешь как лошадь, а потом чувствуешь удовлетворение от проделанной работы. Оборудование было не новым, но вполне приличным, продукты – не эксклюзивными, но тщательно отобранными. Дядя братьев Фархан мечтал добиться успеха и делал для этого все. Было очень печально наблюдать результаты столь тяжелого труда, смотря на загнанных официантов в видавшем виды темном ресторане, смахивающем на обычную пивнушку. Очевидно, гостем ресторана быть приятнее, чем готовить закуски, но только не для Сами. Они сидели за столом у окна, выходящего на улицу, и только что съели отлично прожаренный антрекот с хрустящей картошкой фри. Сами рассказал братьям о ситуации – конечно, не во всех подробностях, только общую картину. Они высказали свое мнение и, несомненно, были правы: нужно что-то менять. – Мы сейчас работаем над одним делом, – сказал Али, – Может, присоединишься к нам? – Вот-вот, как раньше! Было бы здорово! – поддакивал Адиль. Сами заерзал на стуле: – Сначала мне нужно отдать долги. Понимаете, о чем я? Вот получите свои проценты, тогда и поговорим о будущем. – Расслабься, братишка! – улыбнулся Али. – Забей на это – отдашь потом. И без всяких процентов, – подтвердил Адиль. Сами понимал, что братья его жалеют и пытаются отвлечь от мыслей о том, что он потерял их деньги, но ему не помогало ни то, что турка Хассана Кая тоже надули, ни великодушие братьев. На нем висит долг, и он должен его отдать – со всеми процентами. – Нет, так не получится. Я пообещал, понимаете? Братья понимали, но не хотели слушать ни о каких обещаниях и, сменив тему, заговорили о футболе. Сами, не болевший ни за «Челси», ни за «Арсенал», снова погрузился в мысли. Они заказали кофе и тирамису. Роли в семье распределил старший брат Али – так раздают игральные карты. Младшие братья всегда равнялись на него, они его одновременно боялись и боготворили. Но когда колода была роздана, и все, получив свои карты, начали играть отведенные им роли, Сами так и не нашел свое место между заботливым старшим и резвым младшим братом. Бывали дни, мгновения, когда ему казалось, что его образ прояснился, но картинка тут же теряла резкость и размывалась. Сами достался джокер. – Похоже, для «Юнайтед» все кончено, – сказал Али, как будто отвечая на чей-то вопрос. – Все когда-нибудь заканчивается, и дни «Манчестер Юнайтед» сочтены. Все. Точка. Теперь лидером будет «Арсенал». – «Арсенал?» – воскликнул Адиль с нарочитым изумлением. – Как у тебя только язык повернулся такое сказать? «Арсенал»? Неужели я пропустил, что Дрогба сменил клуб? Они расхохотались над шуткой. Сами тоже засмеялся, сам не зная, почему. Он, сколько себя помнил, был совершенно равнодушен к футболу – он, средний брат, который всегда за кормой. В подростковом возрасте он находил утешение в том, чтобы, туго обвязав руки и натянув боксерские перчатки, до крови разбивать кулаки о мешки с песком и мячи. Еще он тренировал обманные приемы, чтобы увернуться от тени отца, которого почти не помнил и который не оставил ничего, кроме загадки о причинах своего исчезновения. И только когда он, мокрый от пота, с разбитой бровью и сломанным ребром, возвращался после боя в раздевалку, к нему на час-другой приходил долгожданный покой. Поток мыслей не прекращался. Хотя никто – ни братья, ни друзья, вложившиеся в дело, – не торопили Сами с возвращением долга, он поклялся перед всем подпольным миром Стокгольма, что вернет деньги до осени. Все слышали, как он это сказал. А на дворе уже сентябрь. – Послушай, Сами, – начал Али, отправляя в рот очередную ложку с десертом, – мне правда кажется, что с нами тебе будет лучше. Забудь об этом деле, оно все равно вряд ли выгорит. – Мы зашли уже слишком далеко, чтобы бросить, – начал сопротивляться Сами. – Порой нужно пройти какой-то отрезок пути, чтобы увидеть правду, – мудро сказал Али и метнул взгляд на Адиля, который согласно кивнул. * * * Около одиннадцати Сами расстался с братьями и поехал домой. В последние недели он все время где-то пропадал, и Карин не забывала лишний раз напомнить ему о его обязанностях. Впрочем, случались и такие вечера, как этот. Когда он вошел, Карин с малышами сидела на диване в гостиной. Увидев мужа, она улыбнулась. – Что такое? – нахмурился Сами. – Я посмотрела чудесную романтическую комедию и вспомнила, почему разрешила тебе уговорить меня тогда. – Уговорить? И как же я тебя уговорил? – Ведь я могла бы отказаться снять одежду, по крайней мере нижнее белье, но я этого не сделала. Ты меня уговорил. – У меня ораторский талант, – улыбнулся Сами. – Может быть. А еще ты влил в меня приличное количество водки. – Одно другого не исключает. Он бросил куртку на кресло и сел рядом с ней, хотя и был настороже: ему казалось, что жена почуяла неладное. Вчера и позавчера она повторила свою мантру: их отношения держатся на том, что он не делает глупостей. Карин переживала не из-за других женщин – насчет этого она была спокойна, зная, что Сами любит ее со старших классов и она для него незаменима. – К чему эти слова? – спросил он тогда. – Я ничего такого не делал. – Просто напоминаю. Чертова женская интуиция! Сами обнял и притянул к себе жену. – А мне кажется, ты сняла лифчик еще до того, как я успел это предложить, – сказал он, приблизившись к ее лицу настолько, что чувствовал запах ее помады. Карин улыбнулась и высвободилась из его объятий. – Во все другие вечера да, но не в первый раз, – улыбнулась Карин, высвобождаясь из объятий, чтобы снять кофту. 35 Утром в среду девятого сентября комиссар уголовной полиции Каролин Турн вышла из здания компании «Панаксия» в Бромме. До крупнейшего ограбления в криминальной истории Швеции оставалось шесть дней. Турн провела в большом светлом конференц-зале на третьем этаже «Панаксии» больше часа, проигрывая возможные сценарии с руководством предприятия и не скрывая серьезность положения. Аэропорт Броммы находится совсем неподалеку, и над зданием то и дело пролетали самолеты. Перед Турн стояла сложная задача: нужно было подготовить сотрудников компании к тому, что ожидается, но при этом не рассказать слишком много. Если произойдет утечка информации, грабители изменят планы. В то же время, если она что-то утаит, и кто-то из сотрудников пострадает, это будет ее вина. «Панаксия» как раз готовилась к переезду – некоторые отделы теперь будут находиться в другом месте. Переезд был запланирован на шестнадцатое сентября, то есть ровно через неделю. До этого дня предприятие будет уязвимее обычного, так что «хорошо, что полиция проявила надлежащий интерес», как выразился начальник отдела безопасности «Панаксии». Турн, тогда еще ничего не знавшая о переезде, согласилась. Они во всех подробностях обсудили работу компании и расположение отделов в здании, и к концу встречи Турн показалось, что она получила ответ на свой вопрос. Она поднялась на свои длинные ноги и пожала руки всем присутствующим. Теперь она знает, где произойдет ограбление. * * * Когда комиссар села в припаркованный у самого входа «Вольво» и пристегнулась, ей в голову пришла мысль, что «Панаксия» – деревенский родственник огромного конгломерата G4S. Конечно, сотрудники делают все возможное, но этого все равно недостаточно. Что-то здесь идет не так, как нужно, только Турн не могла сказать, что именно. Может, и грабители сделали такой же вывод? Она завела машину и вырулила на дорогу, направляясь к себе на работу. Сумму, которую озвучил сербской полиции их информатор – больше десяти миллионов евро, можно найти в Стокгольме только в трех местах. Это Центральный банк, «Панаксия» в Бромме и G4S в Вестберге. Вряд ли кому-то придет в голову проникнуть в Центральный банк – в Стокгольме мало зданий, в системе безопасности которых Каролин Турн была уверена настолько же сильно. К тому же, на крышу банка невозможно посадить вертолет. Из оставшихся вариантов описанию доносчика соответствовало только одно здание: деньгохранилище «Панаксия» в Бромме как раз размещалось в четырехэтажном здании с плоской крышей. Сегодня Турн узнала, что переезд части компании был запланирован уже давно, и изначально предполагалось, что он начнется четырнадцатого сентября. Ограбление же должно произойти пятнадцатого: решение грабителей логично, учитывая, что в это время предприятие особенно уязвимо. «Кто бы ни планировал это ограбление, у них есть контакты в «Панаксии». Такой выбор дня не может быть случайным совпадением», – размышляла Турн. Стоит ли запросить списки сотрудников уже сейчас, или это только нагонит панику? * * * По пути к своему отделу в полицейском управлении на Кунгсхольмене Турн заглянула к коллегам, занимавшимся прослушкой Зорана Петровича. Они спрятали микрофоны в ресторанах Петровича на Уппландсгатан, в его спальне и гостиной, и даже в подголовнике его машины. На расследование этого дела были затрачены огромные ресурсы – отчасти потому, что в этом был лично задействован министр иностранных дел. Ну, и конечно же начальству хотелось успешно раскрыть это дело в сотрудничестве с сербской полицией, чтобы иметь повод для оправдания возросших затрат при обсуждении бюджета на следующий год. Ответственной за этот успех была назначена руководитель следственной группы Каролин Турн. Турн просунула голову в комнату, до отказа забитую всевозможными экранами и кнопками. – Ничего? Два техника с наушниками на голове посмотрели на нее так, как будто только что проснулись. Глаза у них покраснели, а одежда выглядела так, как будто они не меняли ее уже несколько недель. От пустых белых контейнеров на столе доносился запах китайской еды. – Шутишь? – спросил один из техников.