– Мы здесь, – отзываются на том конце провода. – Спасибо, – благодарит Сами и кладет трубку. Пора переодеваться. Он проходит в спальню, снимает тренировочные штаны и футболку и кладет их вместе со всеми необходимыми вещами в маленькую сумку, которую завтра днем заберет его сестра – а заодно и в квартире приберется, как обещала. Сами обматывает вокруг талии новый разгрузочный пояс, в десятый раз за этот вечер проверив в его узких карманах документы – паспорт и билет на самолет до Пунта-Каны. У них все продумано и обговорено С гравийного карьера в Норсборге Сами сразу отправится в «Арланду» и дождется посадки на свой рейс в кафе в терминале. Сидеть в аэропорту придется часов семь – долго, конечно, но намного меньше, чем он прождал сегодня. Поверх пояса Сами натягивает тонкую черную кофту, на нее – облегающую черную ветровку. Образ завершают черные джинсы: они договорились, что все трое будут в черном, но с одним исключением – Сами должен надеть свои счастливые кроссовки – белые «Адидас». Собравшись, он возвращается в гостиную в ожидании следующего звонка. Они уже должны были позвонить, но, кто знает, может, их звонок совпал со звонком Команды 2, и телефон был занят? Но время идет. Когда часы показывают пять минут первого, Сами больше не может усидеть в кресле: он берет телефон и идет в спальню, еще раз проверяет собранную сумку на полу у кровати и возвращается в гостиную. Он повторяет этот маршрут дважды и только потом бросает взгляд на дисплей. Девять минут первого, а звонка все нет. Хотя номер Команды 3 сохранен у него в телефоне, Сами знает, что с этой сим-карты звонить не стоит. Тем более, если у них возникли трудности, вибрирующий в кармане мобильный им вряд ли поможет. Сами пытается успокоиться и подходит к окну. Из темной гостиной свет фонарей на Коксгатан кажется резче. Звонок. На часах восемнадцать минут первого. Команда 3. Они в Мюттинге на Вермдё и отвечают за то, чтобы полицейский вертолет не взлетел – обязательное условие для успеха всего ночного предприятия. Если какой-то команде не удастся закрепить цепь с шипами, это плохо, но не смертельно, а полицейский вертолет должен остаться на земле. Значит, Команда 3 обязана выполнить задание. – Алло? – Да? – отвечает Сами. – Здесь ничего нет. – В смысле? – Ангар пуст. Вертолета здесь нет. 60 00.50 В окно кухни Мишель Малуф видит, как по улице проезжает машина – первая больше, чем за час. Ночную жизнь в этом городе бурной не назовешь. Машина останавливается прямо у подъезда. BMW Зорана Петровича кажется Малуфу черным, но вполне может быть темно-синим. С водительского места выходит хозяин машины, а с другой стороны появляется американец Джек Клюгер. Малуф видит его впервые. В свете уличного фонаря он напоминает нападающего американской футбольной команды: колени вывернуты внутрь, а тело слишком длинное по отношению к ногам. Он явно не предполагает, где сейчас находится. Петрович с американцем заходят в подъезд, и через пару секунд раздается звонок в дверь. Малуф открывает. – Давно не виделись! – говорит Петрович, заходя в квартиру. Малуф широко улыбается. – Точно, сто лет не виделись! Ну, здорово! – Он пожимает крепкую руку американца – такое рукопожатие не может не вызвать доверие. – Где еда? – Черт, забыл, – ругается Петрович. – Забыл? – переспросил Малуф, не скрывая разочарование, и проводит рукой по щеке. – Но я же… как ты мог забыть? Они говорят по-шведски, но американца это, кажется, совсем не волнует, а может быть, он и понимает шведский – Петрович говорил, что Клюгер живет и работает в Швеции уже пару лет. – Извини. Малуф расстроен, но пытается не подавать вида и с улыбкой пожимает плечами. Но как Петрович мог забыть заехать в «Макдоналдс»? За столько лет совместной работы можно было запомнить! – Нет-нет, все в порядке. Ничего страшного. Тогда поедем поедим сейчас. Повернувшись к пилоту, он добавляет по-английски: – We need some food.[8] И, не дожидаясь ответа, проходит в прихожую, натягивает куртку и ботинки. – Ты что, серьезно? – растерялся Петрович. – Он пойдет со мной, нельзя оставлять его с оружием… Оно в спальне. Когда Малуф два дня назад шел от автобусной остановки до этой квартиры, он проходил мимо «Макдоналдса» на улице Стокгольмсвеген. Там открыто до часа ночи, так что нужно поторопиться. – Пойдем, пойдем, – говорит ливанец по-английски, заметив растерянность Клюгера. Малуф не назвал бы себя суеверным, он и в Бога-то не верит. Просто зачем испытывать судьбу? Перед тем, как идти на дело, он всегда берет большой комбо в «Макдоналдсе». Это не обсуждается. 61 01.15 В самой дальней комнате, выходящей на Страндвеген, есть глубокий альков – там Каролин Турн поставила большое кресло. Его видно, только если войти в комнату. Она может просидеть в объятиях мягкой обивки всю ночь, вытянув ноги на табурет или подтянув колени к подбородку, и любуясь на залив Нюбрувикен. Если немного повернуться, можно увидеть крышу и мачты музея Васа и силуэты всевозможных аттракционов парка Грёна Лунд, а в противоположной стороне, у площади Рауля Валленберга, возвышаются тяжелые каменные фасады домов. В последнюю неделю Каролин было непривычно легко отгонять тревожные мысли и не поддаваться волнению. Сейчас у нее на голове были большие белые наушники. Беспредметная болтовня Петровича, которую она переписала на работе и взяла домой, – просто восхитительна. Слушать эти бесконечные монологи – как смотреть на накатывающие на берег волны: постепенно входишь в состояние транса. Однако, несмотря на то, что они потратили на прослушку Петровича немереное количество часов, им так и не удалось уловить его связь с не состоявшимся ограблением на вертолете. Сейчас слежка прекратилась, но Турн подумала, что, если прослушать все разговоры с самого начала, не концентрируясь на планах ограбления «Панаксии», может всплыть что-то новое. Что откроют часы телефонных переговоров, если слушать, отбросив ожидания и предрассудки? Адресная книга Петровича переполнена криминальными контактами. Вот чем руководствовалась Турн, когда решила скопировать записи и принести их домой. Правда, чем больше она слушает нескончаемый поток слов Петровича, заточенный на то, чтобы похвалиться собой, выставить себя с выгодной стороны, доказать свою значимость, – одним словом, поставить себя на вершину иерархии, тем больше в ней разливается ярость. Человек, с которым Каролин уже целую неделю проводит ночи, интересуется только собой и безжалостен и высокомерен ко всем, кто трудится в поте лица, пока он скользит по жизни с наименьшим возможным сопротивлением. Чертова несправедливость, такая ненавистная комиссару Каролин Турн. Она знает, каково это, когда это относится непосредственно к тебе. Так, расчет руководителя следственной группы на долгосрочную перспективу постепенно принимает вид мании, и она начинает методически записывать все полунамеки, которые Петрович пропускает в машине и ресторанах. Пока что этого недостаточно для того, чтобы арестовать этого человека, но можно попробовать связать слова Петровича с реальными событиями этой осени, и тогда – Турн все больше убеждалась в этом – что-нибудь наверняка удастся раскрыть. Самоуверенный голос Петровича через наушники заполняет сознание Каролин, и она думает о том, каким он предстанет перед ней в тот день, когда она, приставив к его лицу дуло служебного пистолета и предъявив орден на арест, посадит его в свою машину и повезет в тюрьму Крунуберга. Наверняка намного более жалким. 62 01.16 Холодная осенняя ночь. Пахнет мхом и хвоей. При свете фонарика Эзры Сами Фархан и Никлас Нурдгрен разбирают снаряжение: смотрят, чтобы легко выдвигались и закреплялись сегменты лестниц, считают мешки, проверяют на прочность веревки, пересчитывают инструменты в ящике и кладут его в один из мешков, вместе с ломами и кувалдой. Все происходит в полной тишине. Эзра молча направляет фонарик туда, куда показывает Сами. Нурдгрен и Сами приехали почти одновременно. С их последней встречи в Юртхагене прошло десять дней. Нурдгрен сразу же надел балаклаву: приятелю Сами не стоит видеть его лицо. Нурдгрен не теряет самообладания после рассказа Сами о том, что полицейского вертолета в Мюттинге нет. Он ожидал, что возникнут трудности, а здесь вообще все понятно – если они не найдут полицейский вертолет, на дело можно не идти. Так что, остается просто надеяться на лучшее. Нурдгрен особенно тщательно осматривает свои вещи. Он уже подготовил банки из-под кока-колы с армированным скотчем на дне. Под скотчем – неодимовые магниты. Таких банок шесть, но, если все пойдет по плану, понадобится только одна. Еще у него с собой U-образные профили, напоминающие маленькие кусочки перевернутых рельсов. Они тяжелые и занимают много места, так что он взял только четыре штуки в надежде на то, что дело обойдется только одним. Осмотрев взрывчатку и капсюли, он начинает беспокоиться: не слишком ли высокая влажность? – Мне бы разок попробовать, – говорит он больше для самого себя. Сами не против: жилых домов поблизости нет. Нурдгрен начинает приготовления и тут же замечает, что среди коннекторов и аккумулятора нет длинного шнура.