Детектив из шестьдесят пятого участка прочитал отчет и приписку, откинулся на стуле и громко произнес, ни к кому конкретно не обращаясь: – Да что он, черт подери, о себе возомнил?! Он думает, я сам не соображу? С этими словами он придвинул к себе телефон и принялся набирать номер. Мейер и Карелла с завидным упрямством всячески пытались избегать мысли о том, что Энтони Форрест пал жертвой снайпера. Снайпер, как правило, достаточно редкая разновидность убийцы. Схож он со снайпером, сражающимся на войне, только в одном – в образе действий. И в том и в другом случае снайпер стреляет из укрытия, где он ждет появления своей жертвы. Успех зависит от элемента неожиданности в сочетании с быстротой и безукоризненной меткостью. В ходе военных действий притаившийся среди деревьев снайпер может задержать целое отделение солдат, при этом существенно его разредив. Прежде чем отделение поймет, что происходит, и бросится врассыпную, чтобы залечь в укромном месте, снайпер спокойно может подстрелить нескольких человек. Слаженно работающая команда снайперов может изменить ход сражения. Снайперы – опасные противники, несущие смерть, которая всякий раз неожиданно, словно гнев Божий, обрушивается с небес. Военных снайперов готовят убивать вражеских солдат. Убьют много – получат медаль. Хороший снайпер даже может заставить солдат противника восхищаться своим искусством, пусть это восхищение будет с изрядной примесью злобы и ненависти. Снайпер и вражеские солдаты молча ведут друг с другом опасную игру – солдатам нужно выяснить, где он прячется, а потом придумать, как его выбить из укрытия, прежде чем он перестреляет их всех. На войне снайпер – опасный противник, настоящий мастер своего дела. В мирное время снайпером может быть кто угодно. Им может оказаться пацан, решивший испробовать новое пневматическое ружье и выстреливший наугад в первого попавшегося на глаза прохожего из окна своей спальни. Им может оказаться безумец, который стреляет в любого человека, одетого в красное. Им может стать маньяк вроде Джека Потрошителя, который начнет убивать блондинок с хорошими фигурами. Он может ненавидеть религию, вегетарианцев, стариков, евреев, пацифистов – кого угодно. Убийца-снайпер непременно кого-то ненавидит, и это единственное, что можно с некоторой уверенностью о нем утверждать. Почему именно с некоторой? Потому что полиция нередко арестовывала снайперов, которые стреляли в людей просто так – чтобы развлечься. Они не связывали между собой охоту на людей, которую воспринимали как своего рода спорт, с тем фактом, что их выстрелы обрывают чьи-то жизни. Для многих снайперов смертельная игра была стрельбой по движущимся неодушевленным мишеням. Для других – охотой, и такие часами сидели в засаде, словно их целью были не люди, а утки. На войне снайпер, как правило, привязан к одной точке: будь то дерево или чердак разбомбленного здания. Если он попытается сменить позицию, его с высокой долей вероятности заметят и уничтожат. С тактической точки зрения это и является его слабостью. В мирное время снайпер-убийца может спокойно выстрелить и скрыться незамеченным. Почему? Да потому, что его жертвы практически всегда не вооружены и не подозревают, что им угрожает какая-то опасность. После выстрела, как правило, начинается неразбериха, а скрыться под шумок – проще простого. Снайперу нечего бояться выстрела в ответ. Он убил человека, и теперь как ни в чем не бывало идет по улице, ничем не отличимый от других прохожих. Война омерзительна, но на войне снайперы – лишь солдаты, прошедшие специальную подготовку и выполняющие свой долг. А вот в мирное время снайперы, открывающие огонь по людям, – банальные убийцы. Ни Карелле, ни Мейеру не хотелось, чтобы убийца оказался снайпером. Однако на вызов выехал Карелла, детектив восемьдесят седьмого участка, и таким образом дело досталось им, словно пухлый ребенок-подкидыш, недовольно гукающий в корзинке на крыльце. Даже если убийца действительно снайпер и ему взбредет в голову перестрелять весь город, то это ничего не изменит и дело все равно останется у них. Да, безусловно, к делу могут подключить детективов из других участков, быть может, придет помощь из главка, но все равно снайпера ловить придется именно Карелле и Мейеру. При этом в городе проживают десять миллионов человек. Любой из них может быть убийцей. Любой может стать следующей жертвой. Как вести игру, когда в ней нет правил? Как применить законы логики к алогичному? Надо пытаться делать, что можешь. Надо начинать с начала. – Это если он снайпер, – выставил палец Мейер. – Пока у нас даже в этом нет уверенности. Суди сам, Стив, пока убиты только двое. Хочешь знать мое мнение? Я считаю, что этот парень из шестьдесят пятого участка… как там его бишь? – Ди Нобиле, – подсказал Карелла. – Ага, так вот, я считаю, что он специально спихнул на нас это дело, потому что сам не хочет им заниматься. – Почерк ведь тот же самый, – возразил Стивен. – Ну-ну. – Патрон тот же самый. – Все люди – двуногие, – ехидно произнес Мейер, – а значит, все двуногие – люди. – Ты это к чему? – изогнул бровь Карелла. – Я это к тому, что выводы делать еще рано. Да, двух человек убили выстрелами с крыши, патроны одни и те же, но это вовсе не значит, что… – Мейер, – поморщился Стивен, – думаешь, я бы не обрадовался, если бы мы вдруг выяснили, что обе жертвы завалила моя тетушка Матильда, потому что у них оформлены выплаты по страховкам на ее имя? Увы, но картинка складывается совсем другая. Прослеживается определенная схема. – Какая еще схема? – Способ убийства – один и тот же, оружие – одно и то же. – Карелла загнул два пальца. – Это может быть и совпадением, – фыркнул Мейер. – Может, – согласился Стив, – пока не возьмусь с этим спорить. Однако мы узнаем все новые и новые факты, которые свидетельствуют об обратном. – Ты слишком торопишься делать выводы, – покачал головой Мейер. – Да неужели? Тогда слушай. – Карелла взял в руки со стола листок с отпечатанным на машинке текстом. Кинув на Мейера взгляд, он начал читать вслух: – «Энтони Форрест. Почти сорок пять лет, женат, трое детей. Занимал высокопоставленную должность. Вице-президент компании. Зарплата сорок семь тысяч долларов в год. Вероисповедание: протестантизм, по политическим взглядам – республиканец». Запомнил? – Продолжай. – «Рендольф Норден, сорок шесть лет, женат, двое детей. Занимал высокопоставленную должность – младший компаньон юридической фирмы, зарплата пятьдесят восемь тысяч долларов в год. Вероисповедание: протестантизм, по политическим взглядам – республиканец». – Ну и?.. – Мейер выжидающе посмотрел на Кареллу. – А ты поменяй их местами, – произнес Стивен, – сильно ситуация изменится? – Погоди, – нахмурился Мейер, – ты хочешь сказать, что снайпер охотится на занимающих высокопоставленные должности женатых мужчин средних лет, у которых вдобавок есть дети? – Почему бы и нет? – Тогда давай пойдем дальше и возьмем каждый из известных нам фактов по отдельности, – пошел в наступление Мейер. – В таком случае мы сможем предположить, что снайпер охотится на всех, кто старше сорока пяти. – Может, это так и есть, – согласился Карелла. – А может, ему нужны женатые мужчины, у которых двое и больше детей? – Может быть. – А может, он решил перестрелять всех, кто зарабатывает больше сорока штук в год? Что скажешь? – Может быть, – снова повторил Карелла. – А может, он валит протестантов? Или республиканцев? – Или только тех людей, которые строго соответствуют всем этим характеристикам. – Карелла кивнул на листок и кинул его на стол. – Стив, – склонил голову Мейер, – я полагаю, таких людей в городе наберется тысяч сто. И это по самым скромным оценкам. – Ну и что? – пожал плечами Карелла. – Наш снайпер разве куда-то торопится? Время его не поджимает, так что он вполне мог решить перестрелять их всех, одного за другим. – Тогда, выходит, он псих. – Мейер, – Карелла внимательно посмотрел на напарника, – именно поэтому я так надеялся, что наш убийца не снайпер. – Может, ты и прав. Просто этот парень из шестьдесят пятого участка поторопился с выводами… – Я так не думаю, – покачал головой Стив. – Он не дурак и сделал единственно верный вывод, который подсказывает логика. Я думаю, мы все же имеем дело со снайпером, и я очень надеюсь, что он не псих. Нам надо скорее выведать всю подноготную о Форресте и Нордене. Так мы узнаем, что у них общего. Думаю, действовать надо именно так. – Вот только снайпера нам для полного счастья не хватало, – пожал плечами Мейер и сунул руки в карманы. IV Президент корпорации «Индиан экспортс», в которой работал покойный Энтони Форрест, оказался лысеющим мужчиной лет за шестьдесят. Был он полным и важным, а в его облике сквозило что-то немецкое. Рост его чуть превышал метр семьдесят. У президента выдавался вперед круглый живот. Судя по походке, он страдал плоскостопием. Еврей Мейер Мейер в его обществе тут же почувствовал себя неуютно. Президента звали Людвиг Эттерман. Встав у своего рабочего стола, он вроде бы с искренним отчаянием в голосе произнес: – Тони был очень хорошим человеком. Ума не приложу, почему это произошло. Людвиг говорил с едва заметным немецким акцентом. – Скажите, мистер Эттерман, вы давно с ним были знакомы? – спросил Карелла. – Пятнадцать лет, – вздохнул Людвиг. – Это, знаете ли, очень долгий срок. – Нам бы хотелось выяснить кое-какие подробности. Вы готовы ответить на наши вопросы, сэр? – Что именно вам хотелось бы узнать? – Людвиг поднял взгляд на детектива. – При каких обстоятельствах вы познакомились, на каких условиях мистер Форрест у вас работал, и в чем заключались его обязанности, – промолвил Карелла. – Когда мы познакомились, он был заведующим отделом сбыта, – начал Людвиг. – На тот момент у меня уже была своя компания. Тони работал в фирме, расположенной в центре города, – она уже давно закрылась. Он продавал картонные коробки. Как вы знаете, мы импортируем в Штаты товары из Индии, а потом развозим их по всей стране. Само собой, для этого нам нужны коробки. В то время большую часть коробок я покупал в компании, в которой работал Тони. Я регулярно встречался с ним… пожалуй, два раза в месяц. – Если я правильно вас понял, сэр, это было сразу после войны? – Да.