Я отпила глоток чая, скривилась от запаха чабреца и отставила чашку подальше. Взглядом опытной женщины, у которой уже почти десять мужчин, а счастья все нет, мысленно просканировала свое окружение. Небогато. Про соседа молчу – во-первых, он хам, во-вторых, женат, в-третьих, роман там, где работаешь, и роман там, где живешь, – абсолютное табу. Поэтому следующая мысль, про начальника, тоже отметается! Еще я с трудом вспомнила пару-тройку знакомых в соцсетях, с которыми мы обмениваемся ленивыми лайками и редкими комментариями. Вроде у них в семейном статусе стоит слово «холост», хотя в наше время ни в чем нельзя быть уверенной. При желании, наверное, реально вытащить их куда-нибудь выпить, раскрутить на следующее свидание… «М-да, энтузиазм из меня так и хлещет». Мое молчание Ирка поняла совершенно правильно: – Всех вспомнила? Если поискать, в контактах телефона где-нибудь еще найдется парочка однокурсников и какой-нибудь «Тимофей, ремонт стиралок», да? Тоже отличный вариант. – Ир, но и дальше так жить нельзя. Ложиться в постель и надеяться, что все закончится побыстрее. Чувствую себя какой-то проституткой, ей-богу. – Олег тебе платит? – хохотнула Ирка. – За секс? – Нет… – Я вспомнила нашу недавнюю ссору и опять разозлилась. Нашел чем попрекать – тем, что он больше зарабатывает! А мне что с того? Вкладывает он столько же, сколько я, только на мне ежедневные траты, а на нем крупные. – Тогда не зазнавайся, до проститутки тебе еще расти и расти! – Но это ненормально, Ир! – Норма – состояние большинства. Стало быть – нормально. Все терпят. – Все? – Я изумилась. – Помнишь же, с Алексом проблема была в другом… – И ты тогдашняя себе сегодняшней страшно бы позавидовала, скажешь, не так? Мужик каждый день в постель тащит, а она еще недовольна! – Ну, не может быть, чтобы все женщины делились на тех, кто страдает без секса, и тех, кто страдает от секса. – Есть те, кто страдает без денег. Или потому, что муж пьет. Или потому что она хочет детей, а он нет. Все что-нибудь терпят, Ева. Жизнь – это череда компромиссов. Идеальных мужчин не существует. Но и идеальных женщин тоже. – Эй! – Мне захотелось разбавить ее трагичный тон. – А как же я? Разве я не идеальна? Я вскочила с кресла и повертелась, глядя на свое отражение в стеклах шкафа. Стройные ноги, тонкая талия, хорошая кожа… Лишние килограммы налипают с годами, конечно, гораздо быстрее, особенно зимой, но сейчас я в своей лучшей форме. Грудь небольшая, но упругая, ресницы длинные, причем свои, даже пухлые губы хороши без улучшений. И короткое каре мне очень идет, наконец я нашла свою прическу. – Дорогая, тебе сколько лет? – Ирка сразу нанесла удар в нежную сердцевинку. – Двадцать девять. – Почти тридцать, дорогая. Все. Последние недели твоей молодости тикают. Для мужчин ты просто перестанешь существовать. Для них и двадцать – уже много, хотя приходится смириться, что свеженьких на всех не хватит. Но бабы после тридцати интересуют только мужиков после пятидесяти, и то самых завалящих. – Ир! – Что, неправда? – Она сощурилась. – Правда… – Я упала обратно в кресло и с горя отхлебнула остывшего чая с чертовым чабрецом. – Но можно было как-то понежнее. – Тебе скажешь понежнее – ты, задрав хвост, помчишься на поиски приключений. Пока не поймешь, что ничего лучше не светит, Олега тут же подберет кто-нибудь поумнее. Ирка пошла заваривать новую порцию чая, а я осталась осмысливать наш разговор. Обиднее всего почему-то было за прическу. Вот так мучаешься всю жизнь с волосами: экспериментируешь, стрижешься, красишься, отращиваешь, восстанавливаешь, и только-только найдешь то, что тебе идет, – а молодость прошла, остается только завернуться в простыню и ползти на кладбище, стараясь укладку не помять. Не успела порадоваться, как уже все. Ближе к полуночи я вышла от подруги на свежий осенний воздух, вдохнула пронзительную октябрьскую ночь и почувствовала легкий укол вины из-за того, что так и не рассказала ни про начальника, ни про соседа. Сама понимаю, что это плохие варианты. Но какого-то раскаяния, убежденности в том, что смотреть в ту сторону не стоит, мне не хватало. Мой грех остался при мне – скрытый и от того особенно тягостный. Это рождало тревогу. Причем – из-за отсутствия тревоги. Раньше я приносила свои плохие решения маме, потом начала Ирке. Они отговаривали меня, вразумляли, я соглашалась и со спокойным сердцем следовала их советам. Теперь же я не хотела, чтобы они меня отговорили. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь