Только сейчас Сашка заметил, как бледен тот и как кривится от боли. Похоже, слабаком он не был. — Дед Федор, присматривай за гостем, — указал на командира заринцев Пустырник. — Руки ему за спиной свяжи. Держитесь рядом со мной. Если попытается выкинуть какой-нибудь фокус… ты, дед, знаешь, что делать. Дед Федор кивнул. — Санек и Ермолаев, пойдете замыкающими. Смотрите за тылом, чтоб не обошли. Но не отставайте! Остальные свои роли знают. Снаружи без команды по верхним этажам не стрелять. Идти быстро, лучше бежать. Внутри — еще быстрее. Пленных не брать. Пробьемся к спортзалу, а дальше видно будет. Ну, вперед, камрады! Со щитом или на щите. Глава 3. Адский санаторий Их никто не заметил, пока они не оказались на парковке для машин. Сторожку миновали без стрельбы. Только на глазах Сашки, который вместе с тучным агрономом шел в хвосте маленького отряда, несколько темных силуэтов проскользнули внутрь. Через минуту один из них показался в окне. Данилов узнал Волкова — тот подал знак своей изуродованной рукой, что все чисто. Здоровая ладонь сжимала рукоять ножа, а глаза наверняка в этот момент горели плотоядным огнем. И они побежали. Ветер завывал в ушах, бросал им в лицо пригоршни колючего снега, норовил сбить с ног, хлестал наотмашь. Но они были ему рады. Ведь точно так же он мешал тем, кто сидел внутри четырехэтажки, разглядеть их. Они пронеслись мимо будки охраны бегом. Сашка успел рассмотреть лежащего на пороге в луже крови мертвеца в стоптанных сапогах. Трупы оттаскивать было некогда. Дозор, должно быть, смотрел в другую сторону с момента, как началась стрельба в здании, и поэтому не заметил приближения опасности. Впрочем, дырявый решетчатый забор не был преградой. Просто нельзя было оставлять в тылу четверых вооруженных ублюдков. Сумерки хорошо скрывали их приближение. Солнце еще не поднялось над горизонтом, и его свет, приглушенный толстыми, как одеяло, снеговыми тучами, был слаб. Но люди на чердаке их разглядели. На парковке не было деревьев, а машины стояли слишком редко, чтоб за ними укрываться — буквально пара штук. На глазах Сашки вокруг одного из идущих впереди взметнулись фонтанчики снега. Люди пригнулись, но никто не бросился на землю. Пустырник упал на одно колено, упер приклад автомата в землю. Хлопок — и внутри чердачного помещения, под самой крышей полыхнуло! Из круглого окошка вылетело облако пыли. Сашке показалось, что он услышал сдавленный вопль, но за шумом бури он мог и ошибиться. «ВОГ[10] — это не только журнал мод, говорил этим утром Пустырник. — Это еще и выстрел к подствольному гранатомету. Помогает попасть туда, куда гранату рукой не закинешь… Жаль, больше таких штук у нас нету». Больше с чердака не стреляли, и даже ни звука оттуда не донеслось. Мстители двигались вперед быстро, особо не скрываясь, уже не перебежками, а напрямую. Битва в здании вдруг вспыхнула с новой силой. Где-то на третьем стреляли. В ход шли гранаты или что-то иное взрывчатое. И из одного окна вылетел и медленно опал язык яркого пламени. До них долетали отдельные крики, но не слова. — Быстрее, — подгонял бойцов Пустырник. — А то к шапочному разбору успеем. Наконец они пересекли двор и подошли к зданию вплотную. Теперь чтобы попасть по ним и даже просто увидеть, врагам с двух верхних этажей надо было высунуться из окон. А окна первого были все заколочены. Цепочкой они потянулись вдоль стены — к тому входу, что был в торце здания. Схему Данилов усвоить успел. Помня о том, что ему сказали, он следил за главным крыльцом, чтоб не обошли. Поэтому он шел, пятясь. Если бы кто-то показался на крыльце, он предупредил бы своих. Было ли страшно? Не то слово. Сердце подпрыгивало в груди, живот скрутило узлом. Он делал все на автопилоте, думая только о том, как не подвести других. Остальные бойцы уже скрылись за углом и должны были стоять возле двери, когда внезапно на первом этаже открылось окошко. Вернее, отодвинулся лист фанеры. Кроме Сашки и агронома, за угол пока не свернули только Пустырник и Семен. — Жарко им, поди, — услышал Сашка приглушенный голос дяди Жени. — Щас будет еще жарче. Ну-ка, Сема… Дальше оба общались только жестами. Через мгновение что-то маленькое, вроде картофелины, появилось в руке здорового Семена, который всегда пахал свой участок без трактора. А здесь расстояние было всего метр, даже ребенок добросит и попадет. Боец метнул «гостинец», угодив прямехонько в открытый оконный просвет, и тут же отскочил. Пару секунд ничего не происходило, и Сашка уже заволновался, что «картошку» выкинут обратно, но в этот момент в здании бабахнуло. А Пустырник и Семен, догоняя остальных, еще прошлись автоматными очередями по соседним фанерным окнам, стреляя прямо от бедра, на бегу. Наверное, услышали, что там кто-то есть. Когда все они вчетвером догнали остальных, дверь уже была распахнута — замок и самодельный засов валялись под ногами. Отряд уже был в здании. — Все за мной! — услышал Данилов голос дяди Жени. — Не отставать! Патроны берегите. Грохот выстрелов был оглушающим, будто дробил горную породу какой-то жуткий механизм. В коридоре еще витала поднятая взрывом пыль. Где-то там впереди были слышны топот ног и крики, полные лютой злобы. Прежде чем переступить порог, парень ненадолго замешкался. Санаторий выглядел внутри таким же ободранным, как и жилые дома: облезлые стены, осколки стекла, штукатурка и битый кирпич на полу да поломанная мебель вокруг. Тут побывали несколько поколений мародеров и бродяг. Но отдельные, как сказал бы дед, «артефакты» остались, вроде плакатов под стеклом о том, как важно соблюдать гигиену и как опасен СПИД. Винтовка, которая всю дорогу казалась просто тяжелой и неудобной, оказалась еще и неухватистой. Стрелять из нее, как понял он, будет еще неудобнее, чем нести. Широкий нож-мачете в кожаных ножнах колотился об ногу. Но все остальные уже исчезли в темноте холла. И где-то там вовсю уже шла драка. А значит, медлить было нельзя. Своего первого врага он убил через минуту. Просто оказался первым, кто его заметил. Увидел явно чужого человека в зеленом камуфляже с листьями, который медленно поднимался из-за стойки, где когда-то, наверно, сидел какой-нибудь врач или дежурный. Поднимался, выставив перед собой «калаш». Данилов упер приклад в плечо, навел винтовку, как учили, и нажал на спуск. Фигура, подсвеченная собственным налобным фонарем, повалилась рядом с давно разбитым монитором. Зачем он только зажег свет? Видимо, занервничал и запутался. — Прямо в лобешник. Молоток. А не хрен было фонарик на башку вешать, — отметил его поступок видевший все Семен. Но фонарик снял, обтер тряпкой и забрал себе вместе с обоймами. Про то, что надо собирать боеприпасы, им напоминать не надо было. — Идем вперед в темпе, — бросил Пустырник. — А то они сейчас очухаются. Да не эти… эти уже всё, — он пнул одного из мертвецов с залитым кровью лицом. — Кореша их сверху. Сашка успел заметить, что раненных врагов дорезали, причем сделали это не без злобной радости. В холле и двух соседних комнатах, куда они ранее кинули гранату, лежало не меньше двадцати трупов «зеленых». Все решила внезапность. Жалели только о том, что по-тихому разобраться с такой оравой было невозможно. Они сами потеряли троих «двухсотыми». Это слово Сашка и раньше слышал от старших мужиков. Всех убитых он знал, но переживать из-за соседей, когда только что потерял близких, было бы странно. Раненых легко пока никто пока не считал. Они все были в строю и не жаловались. Тяжелых не было. — Чисто. Больше в этом крыле никого, — объявил, ухмыляясь, Лысый. — Еще троих в коридоре порешили. Штык-ножами. Случайно прям на нас вылетели. Утром дядя Женя рассказывал им, что в смутные годы после войны кто-то использовал это здание как крепость. Мол, раньше оно какому-то олигарху с Алтая принадлежало. Даже эмблема в холле осталась, с шестеренкой. С тех пор, удачно расположенное, оно часто переходило из рук в руки. От кого-то из «насельников» остались пробитые проходы в стенах, укрепления из мешков с песком, бетонные блоки и обрушенные лестницы. Все, кроме двух. Единственный проход, ведущий в другое крыло, отсюда был как на ладони. Возле ближайшей лестницы Пустырник оставил сразу человек восемь. — Лысый, на тебе эта точка, — произнес он. — А мы в спортзал. Там уже все на ушах, поди. Попробуем с наскока взять. Подумав, Данилов решил, что тот поступил здраво, и на узкой лестничной клетке эти восемь смогут остановить целую сотню, если она будет спускаться здесь. Бойцы сразу стали сооружать у дверей, ведущих в другой корпус, соединенный с этим галереей, нечто вроде баррикады из железных шкафов. Последние выстрелы они слышали как раз с той стороны. Лысый был вооружен ручным «калашом»-пулеметом, который он подобрал с мертвеца. — Вы обещали… — вдруг заговорил капитан Демьянов. — Твои держатся. И еще немного продержатся. Мы сначала должны пленных наших освободить. Наверху уже пару минут стояла тишина, которая могла означать что угодно — от патовой ситуации до победы чужаков над заринцами. На то, что заринцы одержали верх, никто не надеялся. Как-то незаметно, жители столицы, которых хотели недавно рвать на куски, превратились уже почти в «своих» — по сравнению с пришлыми из-за Урала. Сашка увидел, что капитан нахмурился, но ничего не сказал, закусив губу. Штанина у того пропиталась кровью. Видимо, упал он неудачно, но слабость свою показывать не хотел. Через пару минут раздался стук по батареям. С равными промежутками. Он мог означать только сигнал, который кто-то хотел до них донести. А еще через минуту, высоко держа автомат над головой, к ним спустился человек в серой форме заринской милиции. Звездочек на погонах у него было на одну меньше, чем у Демьянова, зато он был даже крупнее рослого Семена Плахова. На нем была только камуфляжная рубаха с короткими рукавами, будто лето стояло на дворе. — Лейтенант, ну вы даете, — произнес Демьянов, глядя на него. — Я думал вам уже каюк. — А, капитан, ты живой, — пробасил человек-гора. — Кто это с тобой такие? — Они из Прокопы. Я привел помощь. — Из Прокопы? Так вот кто это вломился в здание? Мы вас из окна видели. Ну, лучше поздно, чем никогда. А мы тут это… победили. Сашка давно знал, что в Заринске существует наследственный порядок занятия должностей. Но если твой отец крестьянин, то ты, конечно, можешь стать мастером. Но если твой отец боец милиции, то и тебе в нее дорога, если он лечит людей в больнице, то и тебе быть врачом, а если он жрец бога, то и ты, скорее всего, будешь священником с бородой. Все это было неформально, конечно, но соблюдалось почти всегда. Отец Колесникова был военачальником и тоже отметился в алтайской войне. По всему вышло, что и сыну была открыта только эта стезя. Да он, похоже, и не жаловался. Как старший по опыту и возрасту — а был не моложе дяди Жени — похоже, именно он был настоящим командиром отряда, хоть формально и должен был подчиняться Демьянову. — Я когда понял, что нас посылают в какую-то дыру, — объяснял он Пустырнику, — сразу решил, что дело керосин. Но приказ есть приказ. А эти пришлые из-за гор мне никогда не нравились. Водки нам халявной наливали… идиоты. Я что, с утра родился? Я, скорее, язык вырву, чем с ними… Как поняли, что не получилось нас со спущенными штанами взять, в честном бою быстро скисли и начали отходить, и по щелям ныкаться. Щас вот разбежались как тараканы. Будьте осторожны! Мы верхние этажи зачистили, но часть убежала по галерее в другой корпус. — Об этих потом позаботимся, — кивнул дядя Женя. — Сейчас нам надо наших заложников вытащить. Мы сами справимся. А вы попытайтесь, чтоб из здания никто не убежал.