«Страшно мне…» В глубокой тьме под деревьями-великанами бьются языки фиолетового пламени. Сыплются дукаты… Ергуш и Палё сидят на нарах. Ергуш встает. Хочет подойти поближе — рассмотреть таинственное пламя. «Не ходи! — удерживает его Палё. — Погибнешь!» И Зузка со слезами на глазах просит Ергуша не ходить туда. «Не бойтесь, — отвечает он обоим, — ничего со мной не случится». Взял он валашку и пошел. Вниз по крутому склону, к старым дуплистым букам. Туда, где пляшут фиолетовые языки. Вот он приближается, крепко сжав в руке валашку… Фиолетовое пламя повернулось в его сторону, бьет в лицо ему, жжет, ослепляет. Языки пламени шипят, как змеи, шепчут ему: «Отойди… Погибнешь…» Ергуш закрывает лицо шляпой, размахивается и начинает рубить, рубить своей валашкой. Рубит все вокруг себя, топчет… Языки пламени падают наземь, гаснут. Он их затаптывает, рубит, разбрасывает. А на том месте земля треснула, и в трещине дукатов, как листьев! Светятся, будто угольки в жаровне. Ергуш набрал полную шляпу и за пазуху насыпал сколько влезло, отнес к Зузке: «На! Покупай, что тебе понравится…» Потом он носит дукаты, высыпает под нары, и Палё Стеранке подарил пять полных шляп. И так славно у них в хижине, тепло, радостно. Вдруг, откуда ни возьмись, Туронь-разбойник. Стал на пороге, заморгал совиными глазищами, усмехнулся и говорит: «А я за девчонкой пришел» — и на Зузку показывает. Зузка в ужасе прячется Ергушу за спину. Ергуш, с валашкой в руке, встал перед Туронем. «Уходите, — говорит он, — или, как бог свят, рубиться начну!» Туронь-разбойник испугался, пошел прочь. Но тут Ергушу стало жалко его. Набрал он полную шляпу дукатов, выбежал из хижины, дал Туроню. «Вот возьмите! И больше не пугайте людей!» Туронь поблагодарил, ушел в ночь… Ергуш очень доволен такой развязкой. Слабый ветерок возится вокруг шалаша. Шевелит заросли старой крапивы, которая цветет желтыми кисточками. В цветках задымилась пыльца, ветерок подхватил, унес неведомо куда. Будто крапива курила. — Ага, злишься, что она не пришла! — раздался сбоку голос Анны. — Ты в нее по уши врезался! — Она обидно ухмылялась. — Эй! — вскочил Ергуш. — Не дразнись! Не то худо будет! Анна опрометью кинулась во двор, рассыпала мелкий смешок, словно жаворонок прозвенел. Ергуш был задет: вот ведь что сказала!.. Глупости это, неправда… Как только могла она эдакое выдумать? Противная! Глаза бы не смотрели на эту Анну. Уйду лучше, не дам над собой насмехаться! Он обошел дом сзади, его никто и не заметил; отправился в деревню. Пусть теперь дома злятся. Раз ему там покоя не дают, опять пойдет бродяжить. На широком дворе лавочника Телуха, под огромными липами, возбужденно гомонят мальчишки. Там Рудо Рыжик, Имро Щепка-Левша и Зузкин брат Йожо Кошалькуля, Якуб Фекиач-Щурок и Штево Фашанга-Бубенчик, Густо Красавчик там и Яно Чернильница-Дунчо. Адам Телух-Брюхан, сын лавочника, стоит в окружении мальчишек, держит в руках проволочную клетку. В клетке мечется какая-то птица. Мальчики увидели Ергуша. — Эй, поди-ка! — крикнул ему Рыжик. — Знаешь, что это за птица? Ергуш подбежал. Нет, он не знал такой птицы. Никогда он ничего подобного не видел. Клюв у нее перекручен штопором. Оперенье кофейного цвета с красноватыми крапинками. Красивая птица! Ергуш отдал бы за нее целую пару кроликов, если б мама разрешила. — Это клест, — объяснил Адам Телух-Брюхан. — Отец его в лесу поймали. Клетку повесили на стену и пошли все прочь. Только Ергуш остался у клетки, все смотрел, смотрел, никак не мог оторваться от клеста. — Позови его, — сказали ребята Штево Фашанге. — Идем с нами! — крикнул тот Ергушу. — Мы купаться пошли! Ергуш подбежал к ним. — Ты умеешь ловить птиц глазами, — сказал ему Штево, — нам Зузка, сестра Йожо, рассказывала. Вот возьми да налови таких клестов. — Наловлю, — отозвался Ергуш. — Вы только мне их покажите. Они, наверное, живут очень далеко… Мальчики украдкой посматривали на Ергуша, дивились. Какой он необыкновенный… С собаками разговаривает, Палё говорил… С деревьев слетает, как птица. И сильный — даже Матё Клеща побил. А теперь Зузка рассказала, что он птиц глазами ловит. И в лапту здорово играет. Наверное, знает какое-то колдовство… А Ергуш незаметно, тайно заглядывал во дворы. Кого он там выглядывал, неизвестно… Присоединился к Йожо Кошалькуле, тихонько спросил: — Вы где живете? — Далеко, на Верхнем конце, — мрачно ответил тот. ЗА МЕЛЬНИЦЕЙ Самое лучшее место купания было за мельницей. Вода, задержанная тяжелыми заслонами, наполняла широкое русло и сильным, ровным потоком стремилась по каналу к мельнице. Берега были обшиты бревнами, и дно выложено досками, чтоб плененная вода не нашла себе пути в глубь земли. Мальчики сбросили рубашки, штаны, остались совсем голые. Чего же стыдиться друг друга? Ведь тут одни мужчины. Сюда, за мельницу, редко кто ходит. Да если и покажется кто, можно пригнуться под берегом или шлепнуться в воду. — Раз, два! Все за мной! Поплыли строем, как солдаты! — воскликнул Якуб Фекиач-Щурок. Отошли немного вверх по течению, скользнули в воду, поплыли. У канала схватились за заслоны, вылезли на берег. Вода сбегала с них струйками, тела казались гладкими, как из стекла. — Теперь наперегонки! — опять скомандовал Якуб. Все побежали обратно к тому месту, где начинали купаться, и разом бросились в воду. Ергуш нарочно не торопился, чтоб не говорили, будто он всюду лезет вперед. А к цели подплыл одновременно с Якубом. За ними подоспел Рыжик. Некоторые даже бежали по дну, но все равно их не догнали. — А теперь, — сказал Якуб, — кто не боится, пошли нырять! Залезли на высокие заслоны, стали прыгать в воду. Вниз головой бросились Якуб, Ергуш и Рыжик. Остальные только смотрели. Рыжик — мальчишка тощий, кожа да кости — дольше всех мог держаться под водой. Нырнув с берега, он выплывал на поверхность уже у самого канала. Его красно-рыжие волосы, всегда взлохмаченные, прилизала вода, и они блестели кровавым отсветом. — А кто может так? — крикнул Рыжик и нырнул с головой. Высунув над водой правую руку, он стал грозить ребятам пальцем. Он так долго сидел под водой, что мальчикам уже стало скучно. Всем казалось, что Рыжик торчит под водой целых полчаса, если не больше. Йожо Кошалькуля сказал: — Я бы тоже так мог, только зуб болит. Червяк в зубе у меня… Точит и точит, хоть на стенку лезь. От долгого купания на коже выскочили пупырышки, по спине пробегали ледяные мурашки. Хорошо было развалиться на берегу, погреться на солнце! — Под водой держаться — не такое уж простое дело, — разглагольствовал Рыжик. — Сначала надо научиться задерживать дыхание. Нос надо защемить пальцами и не отпускать. Попробуйте, кто хочет! Он показал, как надо делать: зажал себе нос, рот закрыл, перестал дышать. Все стали пробовать. Лица побагровели, глаза полезли на лоб, жилы на висках надулись. Никто не говорил ни слова. Рыжик первый нарушил молчание. — Я каждый день таскаю из лесу дрова. Глядите, какие у меня ссадины на плечах. Ребята посмотрели без всякого интереса. На худеньких плечах Рыжика багровели кровоподтеки. На воду садились усталые ласточки. Раскинут крылья, лягут, и вода несет их, но недолго. Потом ласточки встрепенутся, взмахнут крыльями и летят себе дальше, над самой водой. Ергуш наблюдал за ними, сказал: — У нас на Гати тоже ласточки купаются. Одна чуть не утонула. Не могла взлететь — крылья намочила. — А наши гуси умеют в прятки играть! — поскорей вставил слово Йожо Кошалькуля. — Старая даст команду и — хлюп! — прячется под водой. И молодые — хлюп! — за ней… Якуб Фекиач-Щурок переглянулся с Рыжиком, глянул на Ергуша. Усмехнулся, как бы говоря: «Слыхали? Ну что с него возьмешь?»