— Когда наш отец отправился умирать в Пустыню, он оставил вас регентшей, — умиротворяюще заговорила Ганима. — Он… — Вы можете на что-то пожаловаться? — перебила девочку Алия. — Это был мудрый выбор, — Лето поддержал линию сестры. — Вы были единственной, кто был рожден равной нам. — Говорят, что моя мать вернулась в Общину Сестер, — сказала Алия, — а вы оба знаете, что думает Бене Гессерит о… — Мерзости, — подсказал Лето. — Да, — процедила сквозь зубы Алия. — Как говорится, ведьма — всегда ведьма, — подлила масла в огонь Ганима. Сестрица, ты играешь в опасные игры, подумал Лето, но не стал нарушать начатую игру, — Наша бабушка, в отличие от других женщин подобного рода, очень простой человек, — сказал он. — Вы, тетя, имеете доступ в ее память, и несомненно знаете, чего следует ожидать. — Простота! — воскликнула Алия, тряхнула головой и, оглядев запруженную людьми галерею, снова посмотрела на близнецов. — Если бы моя мать не была сложной натурой, ни вас, ни меня не было бы сейчас здесь. Я должна была быть ее перворожденной дочерью и ничего этого… — она судорожно повела плечами. — Еще раз предупреждаю вас, будьте сегодня особенно осторожны… Вот и моя охрана. — Вы все еще считаете, Алия, что нам не стоит сопровождать вас в космопорт? — спросил Лето. — Ждите меня здесь, — ответила женщина. — Я сама привезу ее. Лето переглянулся с сестрой. — Вы много раз говорили нам, что память, которую передали нам наши предки, бесполезна до тех пор, пока мы на своей плоти не почувствуем, что она означает. Только тогда память воплощается в реальность. Моя сестра и я верим в это. Мы предвидим, что с приездом бабушки дела могут принять опасный оборот. — Продолжайте верить в это, — ответила мальчику Алия. Повернувшись, она под защитой охранника направилась к Государственному выходу, где ее ждал орнитоптер. Ганима вытерла непрошеную слезу. — Вода для мертвых? — шепнул Лето, беря сестру под руку. Ганима тяжело вздохнула, думая, как она смотрела на свою тетку, все наперед зная из накопленной предками памяти. — Это было от дурманного зелья? — спросила она, наперед зная ответ. — Не можешь предположить ничего лучшего? — Нет, просто для того, чтобы поспорить. Но почему ни наш отец… ни даже наша мать не поддались искушению? Лето изучающе взглянул на сестру. — Ты не хуже меня знаешь ответ. Их личности уже устоялись, когда они прибыли на Арракис, а дурман от зелья — ну… — Он пожал плечами. — Они родились в этом мире, не владея памятью предков. Однако Алия… — Почему она не поверила в предостережения Бене Гессерит? — спросила Ганима, покусывая нижнюю губу. — У Алие та же информация, что и у нас, так почему она ее не обдумала? — Ей уже приписали Мерзость, — ответил Лето. — Тебе не кажется, что это искушение — попытаться быть сильнее, чем все эти… — Нет, не кажется, — содрогнувшись, ответила Ганима и отвернулась. Стоило только воззвать к генетической памяти, как предупреждения Бене Гессерит живо зазвучали в ее ушах. Предрожденные, становясь взрослыми, усваивали дурные обычаи, а возможная причина этого… Ганима снова содрогнулась. — К сожалению, среди наших предков было немало предрожденных, — сказал Лето. — Да, возможно, это так. — Но мы… Ах да, все тот же старый вопрос, на который нет ответа: действительно ли мы имеем доступ ко всему файлу опыта любого из наших предков? Чувствуя собственное внутреннее смятение, Лето понимал, как сильно тревожит этот разговор сестру. Они часто обсуждали этот вопрос, но так и не пришли ни к какому выводу. — Мы должны как можно дольше оттягивать момент, когда она захочет подвергнуть нас трансу, — сказал Лето. — Надо соблюдать крайнюю осторожность, чтобы не передозировать зелье. — Для транса доза должна быть уж очень велика, — сказала Ганима. — Наверно, у нас очень большая толерантность, — произнес Лето. — Посмотри, сколько требуется Алие. — Как мне ее жаль, — заговорила Ганима. — Соблазн зелья коварный и тонкий, он постепенно обволакивает ее до тех пор, пока… — Да, она жертва, — заговорил Лето, — Мерзости. — Мы можем ошибиться. — Верно. — Я всегда думаю о том, что следующая память предка, к которой я получу доступ, будет той, которая… — Прошлое не дальше от тебя, чем подушка. — Нам надо воспользоваться приездом бабушки и обсудить с ней этот вопрос. — Ее память постоянно меня к этому побуждает, — признался Лето. Ганима выдержала его прямой взгляд. — Большое знание никогда не приводит к простым решениям, — сказала она. ~ ~ ~ Чьим только не был сиетч Пустыни на краю — Хозяином был Лиет, был Кинес, И Стилгар был, и Муад'Диб, И снова Стилгар. Давно наибы спят в песке, Но сиетч стоит вовеки. Из фрименской песни Расставшись с близнецами, Алия почувствовала, как сильно колотится ее сердце. Несколько секунд она испытывала мучительное желание вернуться к детям и просить их о помощи. Что за идиотская слабость! Воспоминание о ней преисполнило женщину предостерегающим спокойствием. Неужели эти близнецы осмелились практиковать предзнание? Должно быть, путь, поглотивший их отца, оказался для детей слишком соблазнительным — транс дурмана с его обостренным видением будущего вьется перед глазами, как флаг на переменчивом ветру. Почему я не могу прозреть будущее? — Не переставала удивляться Алия. — Как я ни старалась, оно всегда ускользало от меня. Надо было заставить близнецов заглянуть в будущее, сказала она себе. Их бы увлекло такое предприятие — детское любопытство и возможность путешествия сквозь тысячелетия — из этого можно было бы сотворить чудо. Когда-то и у меня было такое любопытство, подумала Алия. Охранники отодвинули водный створ Государственного входа в сиетч и отошли в сторону, давая дорогу Алие. Она вышла на посадочную площадку, где уже ждал орнитоптер. Ветер дул из Пустыни, небо заволокла пыль, но погода все же оставалась ясной. Выйдя на дневной свет после тусклых желтых светильников, Алия начала думать о другом. Почему госпожа Джессика возвращается именно сейчас? Неужели до Каладана дошли слухи о ее Регентстве… — Нам надо спешить, госпожа, — охранник изо всех сил старался перекричать шум ветра. Алия позволила охраннику помочь ей подняться в орнитоптер и машинально закрепила ремень безопасности, но мысли ее были далеко. Почему именно сейчас? Крылья орнитоптера задрожали, и машина взмыла в воздух. Алия почувствовала свою силу, которой подчиняется такая физическая мощь… Но как же хрупка и ненадежна эта сила, как она хрупка! Почему теперь, когда ее планы уже так близки к завершению? Пыль, висевшая в воздухе, рассеялась, и яркий солнечный свет озарил густую зелень там, где раньше была только выжженная зноем земля. Я проиграю, если не научусь прозревать будущее. О, какое чудо могла бы я свершить, обладай я тем даром, каким владел Пауль! Я бы не стала мучиться от той горечи, которое несет с собой видение предзнания. Мучительное желание потрясло Алию. Ну почему она не может отказаться от власти, стать такой, как все, — страдающей самой блаженной слепотой, живущией в гипнозе неполноценной жизни. Но нет! Она из рода Атрейдесов и не может, как другие, испытывать шок от самого факта рождения новой жизни. Она из рода властелинов, жертва проникающего в глубины веков знания, порожденного пристрастием матери к зелью.