Поскольку здешние рыбаки все чисты сердцем, а их крошечные смертельные крючки лишь целуют гладь воды, им никогда не найти внизу «Тойоту». Они будут вставать на нее, вы ж понимаете, только уже в следующий сезон крыша станет скользкой от слизистой травы, станет просто еще одной каменной глыбой. Вот так дочь может исчезнуть. В ту ночь я лежал в голубом сиянии моих электронных часов, когда голова полнилась числами, пытающимися выстроиться в скелет, а во рту места не осталось от уверений, что ни один из детей не был здесь, нет… на тумбочке звонит мой телефон, жужжа на ламинированном дереве, как цикада, упавшая с дерева на спину. Это д-р Робертсон. – Ваша мама намерена забрать их, не волнуйтесь, – говорит она, да так, что я даже губы ее вижу. Сколько же важности придают они такой доставке! Она стоит у стойки приемной ветеринарной клиники из тридцати трех лет назад. – Сапоги, – уточняет она, так и не услышав от меня ничего. Резиновые сапоги, которые я носил тогда, забыл надеть опять. Насколько полиции, наверное, известно, сапоги принадлежали Доку Бранду. Вот только мама три дня спустя после «Убийства на псарне» опознала в них сапоги своего мужа. Моего отца. Сапоги, которые мне предстояло унаследовать. Я кашлянул. – Она ошиблась, – говорю, не особо-то уже уверенный, бодрствую я или сплю. – Она? – спрашивает д-р Робертсон так, будто она имеет в виду время, нашу предстоящую встречу-смотр. Но она балует меня еще одним вопросом: – Вы говорите о вашей дочери, я полагаю? – Аманда, – выговариваю, голос мой впервые ломается, глаза слезятся. – Она… Она говорила, что настоящее, сегодня – это рай прошлого. Но она была… просто она была ребенком. Она не понимала. – Не понимала чего, Чарльз? Я засмеялся: ведь это ж было так ясно. – Причина, по какой она не могла быть права, в том, что, если бы это было так, если настоящее рай, тогда прошлое – оно сегодняшний ад. Д-р Робертсон раздумывает над этим, точно говорю. Наконец: – Тут вы исходите из предположения, что обе выгодные точки, тогда и сейчас, в то же время не правомерны? «Правомерны», – повторил я мысленно. Не очень-то точное слово. Не то для того, как я понимаю время. – Но все они реальны, – говорит д-р Робертсон. – Каждый момент нашего прошлого, он все равно там, в вас. Он пребудет всегда. Оказывая свое влияние. Меняя вас как личность в каждый момент. Ад одного момента, он глубже моментального рая. Это рай – завтрашний ад. Это примерно правильно. – Лаура? – говорю я тогда, закрыв глаза. В надежде. Д-р Робертсон не говорит ничего. Наверное, ее это стесняет. «Его». Это меня не останавливает. Один ночью у себя в спальне, говорю либо с пользующим меня врачом, либо с вялым, занудным созданием, которое, возможно, Бог, – в этом никакого стыда нет. Переношу телефон к другому уху и рассказываю своей жене, чего никогда не рассказывал ей прежде, что я всегда держал в себе вроде позорной тайны, того, чем вовсе не был готов делиться. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь