— Довольно, — перебил его Иль, — я тебя понял. Так и быть, на этот раз я послушаю тебя и не пойду в атаку, но в следующей битве тебе меня не остановить. — Я даже не буду пытаться, мой господин, — смиренно склонил голову советник, — с вашего позволения я пойду отдавать последние распоряжения войскам. * * * Солдаты сновали по лагерю, словно муравьи, обнаружившие возле муравейника жирную гусеницу. Одни разбирали повозки и сколачивали вместе деревянные щиты, создавая передвижные укрепления на колесах, которые могли бы катить впереди себя, чтобы укрываться за ними от вражеских стрел, другие соединяли вместе элементы штурмовых лестниц. В лагере царило воодушевление, которое всегда сопровождало начало каждого сражения. Иль Равей хотел оставить с собой лишь полсотни телохранителей, но настойчивый и упрямый Шинн уговорил оставить в резерве двести воинов. Сам же он собирался отправиться на штурм с отрядом численностью в тысячу солдат. Несколько кланов с честолюбивыми командирами, заметив приготовления соседей, торопливо начали готовить свои передвижные укрепления к атаке. Вскоре сигнальщик Равей протрубил в рог, и отряды начали боевое построение, взметнув в небеса свои клановые штандарты на длинных пиках. Заметив это, в соседних лагерях командиры подали распоряжения, прозвучала серия сигналов, и их отряды, прикрываясь за мобильными укрытиями, начали свое движение в сторону крепости. Деревянные щиты на колесах были покрыты несколькими слоями из плетеных веток, в которых должны были вязнуть стрелы и копья, посылаемые врагом. Со стороны за этими маневрами, щурясь не то от яркого солнца, не то от желания скрыть свои эмоции, наблюдал Кин Кирей. — Молодой Равей остался в лагере, — отметил он деталь, которая не ускользнула от его цепкого взгляда, и продолжил свои размышления вслух, — Это мудрое решение, и скорее всего не его, а его советника Шинна. У юного воина не хватает выдержки, и старик повел солдат на смерть вместо него. — Почему ты так уверен в этом, отец? Иль уже не единожды снискал славу великого воина, — полюбопытствовала дочь. Она завидовала тем воинам, которые готовились идти на штурм, и волевыми усилиями подавляла свое нетерпение, чтобы спрятать его от отца. — Ему просто везло. Так бывает. И сегодня ты убедишься в моей правоте. * * * Во вторую атаку за сегодняшний день своих воинов отправили пять кланов: три — огненноголовых и два — людей. Зверолюды так и остались в стороне от боевых действий, справедливо полагая, что их время настанет лишь тогда, когда солнце спрячется за горизонт. Остальные терпеливо ждали в своих лагерях, готовые в любой момент поднять свои войска для поддержки союзников, если передовым силам удастся овладеть стенами. Нападающие развернулись в боевые порядки в начале ущелья, и теперь лишь по штандартам можно было определить, к каким кланам они принадлежат. Звуки множились и блуждали между скал ущелья — барабанщики задавали боевой ритм, который создавал зловещую музыку, вторящую шагам воинов. Отряды выстроились в три линии и начали медленное движение к Лорель. Шин возглавлял центр первой линии, с флангов к ним примкнули отряды других кланов, которые торопились быть в числе первых, кто ворвётся на крепостные стены. Неспешное движение под барабанный ритм сопровождалось выкриками командиров, отдававших указания или подбадривавших солдат. Расстояние до крепостной стены медленно сокращалось, с каждым пройденным метром повышая уровень адреналина у воинов. Наконец с крепостных стен был произведен выстрел из стационарных арбалетов. Гулкие удары потрясли передвижные щиты, остановив метательные снаряды и сохранив людям жизни. Это вызвало одобрительный рёв со стороны атакующих, придало воодушевление, и воины без дополнительной команды ускорили шаг, а барабанщики — свой боевой ритм. Неожиданно сухая земля под ногами сменилась липкой грязью, в которой вязли колеса телег и по щиколотку проваливались ноги солдат. Возможно, защитники таким образом пытались сбить темп атаки, надеясь, что осадные орудия или передвижные укрепления увязнут в этой рукотворной распутице. Грязь была очень странной, вязкой и липкой, многие поскальзывались и падали ниц, спотыкаясь и увлекая за собой на землю рядом стоящих бойцов. Они барахтались в этой жиже, пачкаясь с ног до головы. Атака потеряла свой темп, и вторая линия почти догнала первую. Из-за замешательства и суматохи в рядах нападающих, несколько выстрелов со стен достигли воинов, которые оказались вне защиты передвижных укреплений. Пронзенные насквозь метательными снарядами, они стали наглядным напоминанием тому, что нарушение дисциплины чревато смертью. Первая линия наконец выбралась из скользкого грязевого плена, напоминая сейчас перемазанных и злобных демонов из поучительных сказок, что рассказывают мамы на ночь непослушным детям. Настала очередь следующей шеренги перенять эстафету борьбы с грязевым препятствием. Шинн не мог понять, в чем смысл этой тактической хитрости. Смешать боевой строй и измотать воинов? Его солдаты были очень выносливы. Конечно, в пешем строю им доводилось воевать не так часто, как верхом, но их сил хватило бы на взятие пары таких крепостей. Вскоре первая линия атакующих приблизилась к еще одному грязевому участку, преграждавшему путь к Лорель. Видимо, защитники крепости использовали все же это как препятствие, отбирающее силы у солдат и замедлявшее их движение. Скоро эти самонадеянные глупцы узнают всю мощь, на которую способны огненноголовые. Видимо, молодой Иль Равей был прав, и Шин слишком уж осторожничал. Второй грязевой отрезок его солдаты преодолели гораздо медленнее, чем первый: колеса передвижных защитных укреплений проскальзывали, солдаты скользили, падали и прилагали большие усилия, чтобы сохранять строй и двигаться дальше. Несколько раз, пользуясь образовавшимися в защитных сооружениях брешами, своей цели достигали выстрелы стационарных арбалетов, но это не могло остановить нападавших. Совсем скоро передовые отряды доберутся до крепостных стен, щиты на колесах зацепят подпорками и поднимут так, чтобы они защищали от выстрелов сверху, камней и от кипящих жидкостей, которые могли лить вниз оборонявшиеся в Лорель солдаты. Шинн уже видел в своих мыслях, как бревно, прикрепленное к основанию первого передвижного укрепления, извлекается воинами со своего временного пристанища, закрепляется на цепях под поднятым щитом и превращается в таран, а штурмовые лестницы покрывают все пространство стены. Он заметил, что отряд приближается к опасной черте, за которой его солдат могли бы достать лучники с крепостных стен. Короткая отрывистая команда — воины подняли над головами свои щиты и встали плотнее. Теперь им были страшны разве что камни от метательных машин, но если бы они были у защитников крепости, те непременно уже пустили бы их в ход. Советник обернулся назад и увидел, что в лагерях началось движение, многие кланы уже начали выстраивать свои войска, справедливо полагая, что пора торопиться на штурм, ведь они покроют свои имена позором, если Лорель овладеет первая же группа атакующих. Его радужные мысли прервали с крепостных стен. Неожиданно для всех с башен сорвались два огненных шара. Все же в крепости были две катапульты, но чем же они стреляли? Шин проследил за траекторией полета. Один заряд прилетел точно в грязевой участок, где барахталась последняя линия нападения. Как только он коснулся липкой грязи, та вспыхнула ярким пламенем, обволакивая одним большим огненным коконом передвижные укрепления и солдат. Другой огненный шар плюхнулся в участок липкой грязи, в котором барахталась вторая линия обороны. Люди молниеносно превратились в один сплошной жертвенный костёр. Пути к отступлению отрезали две огненные стены, и отрядам первой линии оставалось лишь одно — продолжать свое движение вперёд. Густой чёрный дым двумя стенами отгородил крепость от лагеря штурмующего войска. Ветер приносил едкий запах гари. Солдаты первой атакующей линии были напуганы, но военная дисциплина не давала их страхам вырваться наружу. Они были живы, а это было главным. Хотя радость эта была преждевременной, с крепостных стен в небо поднялся рой огненных стрел, оставлявших за собой чёрный дым. Лишь небольшая их часть пролетела мимо, но многие попадали в щиты и передвижные укрепления, которые были измазаны проклятой горючей грязью. Она сразу же вспыхнула, поглощая все, до чего дотягивалась. Солдаты в панике бросились в стороны от огня, сталкиваясь, падая и загораясь друг от друга. Вскоре все они пылали, корчась на земле. Шин чувствовал, как мгновенно его кожа покрылась огнём и ощутил лёгкое тепло. Он поднял перед собой щит и твердым шагом направился к крепости. Советник не привык отступать, у него был только один путь — вперёд! * * * Защитники крепости были воодушевлены своей второй победой за день. Радость читалась на каждом лице, и они начали верить в то, что им удастся отстоять свой дом от захватчиков. Недавние рыбаки и сапожники, охотники и гончары взяли верх над вражескими воинами, ремеслом которых была война. Каждый чувствовал свой вклад в эту победу, но не все разделяли этих радостных настроений. Капитан Каракка прекрасно понимал, что им удалось удивить и напугать врага, но скоро он оправится от этого, и атаки будут идти волна за волной, некоторые из них будут разбиваться о крепостные стены, но рано или поздно этот поток затопит укрепления и смоет защитников. Лагерь, разбитый вдали, украшенный разноцветными штандартами и казавшийся бесконечным, сейчас был скрыт густым дымом. Капитан прекрасно осознавал, что это всего лишь малая часть армии, что надвигалась на восточные земли. Было даже страшно подумать о людском бескрайнем океане основных сил, которые ещё находились в пути. — Спасибо тебе, Герштаф, твой план и твоя смесь сработали на отлично, — не оборачиваясь и продолжая смотреть на полыхающих внизу врагов произнес Каракка. Капитан частенько удивлял окружающих своим умением определять тех, кто к нему подходил сзади. Подкрасться незамеченным было совершенно невозможно. — Я рад, что мы успели всё сделать вовремя, — ответил горный великан, — давно хотел проверить свою горючую смесь в реальном сражении. — Иногда я думаю, что тебя к нам послал один из богов, — задумчиво произнес Каракка, видимо, он уже обдумывал очередной оборонительный план, — если бы тебя не было, мы бы уже потеряли много людей и, возможно, были выбиты с первой линии стен. Благодаря твоим изобретениям нам удалось прожить на день дольше, чем нам отмеряно матерью Луной. Не думаю, что сегодня они решатся ещё на один штурм. — Я тоже так думаю, — поделился своим мнением Герштаф, — за считанные минуты мы уничтожили около четырёх тысяч наших врагов — это целая армия. Теперь они вряд ли попробуют сунуться к нам, не подготовившись основательно. Страх удержит даже самые горячие головы. — В лоб сегодня и, возможно, даже завтра они нас точно не будут атаковать, а вот штурм под покровом ночи малочисленным отрядом зверолюдов-лазутчиков весьма вероятен. — Значит самое время под прикрытием стены из огня и дыма сделать вылазку и разложить мои грибы, — великан не договорил фразу, отвлекшись на одинокого воина, шедшего навстречу крепости, прикрывшись большим круглым щитом. Это было удивительно. Он весь — с ног до головы — был объят пламенем, но похоже это обстоятельство не вызывало у него ни малейшего беспокойства. Объятый пламенем воин шёл уверенной походкой. Несмолкающее ликование защитников стен стали прерывать удивленные возгласы, и вскоре радостные крики сменились встревоженным ропотом. Герштаф вскинул свой арбалет и прицелился, но Каракка положил свою руку на массивное оружие горного великана. — Не нужно, — сказал он и тут же выкрикнул приказ: «Не стрелять! Никому не стрелять!». Герштаф уставился на капитана, и сквозь узкие прорези его костяного забрала было непонятно, вопрошает он или удивляется. — Это всего лишь очередное дитя падшей Луны. Нам незачем его убивать, — капитан развернулся в сторону лестницы. — Пойдем вниз, предложим ему сдаться, лишний язык нам пригодится, учитывая, что те раненые, которых мы подобрали за стеной в прошлый раз, истекли кровью. Глава 9. Длинная дорога в неизвестность Нилусу было интересно, что же происходит в начале обоза. Стараясь не терять из вида пространство вокруг себя, чтобы быть готовым к отражению любого нападения, он осторожно выглянул из-за повозки. Впереди сплошной стеной стоял лес, и дорога дальше шла через него, исчезая за казавшимся непроходимым частоколом из деревьев. Больше ничего разглядеть ему не удалось. Через несколько минут Радобор вернулся озабоченным и хмурым. — Полезай внутрь, — скомандовал он, залез в повозку вслед за Нилусом и строгим голосом, которым обычно повелевают старшие в роду своим младшим соплеменникам, обратился к детям: «А вы сидите тихо и не выглядывайте.» Вскоре их транспортное средство качнулось, и небольшой караван вновь двинулся в путь. Юноша не стал продвигаться на свое место, где он находился с начала поездки, а сел на краю повозки, посматривая из стороны в сторону. Наконец они проехали то место, которое так напугало женщину из головы колонны — по краям дороги как клыки кабана торчали два кривых кола, на которых были нанизаны человеческие тела, по одному на каждом. На мертвецах клочьями висела обветшавшая рваная одежда, а сами трупы были уже до половины исклеваны птицами, местами оголяя взорам незадачливых путников голые черепа и пустые глазницы. Юноша сразу вспомнил зомби, с которыми ему пришлось сражаться, и рука сама потянулась к рукояти меча. После встречи с культистом, который по своему желанию легкими манипуляциями своего разума заставил мертвецов вырезать целое селение, юноша понимал, что впереди могла грозить другая опасность. Нил молча взглянул на старика, который также безмолвно посмотрел на него. Парень догадался, что Радобор не хотел пугать детей, находившихся внутри повозки, поэтому и не стал ничего объяснять. За те годы, что юноша прожил, работая посыльным, он научился защищаться, быстро бегать, преодолевать длинные расстояния, прятаться и легко переносить отсутствие пищи, воды или сна. Прошедшие сутки прошли для него словно год, который научил его новым навыкам выживания. Нил впервые убивал людей, хотя к этой категории сложно было отнести уже мёртвых зомби, да и кровожадного культиста тоже. Люди не могли быть такими, как он, безжалостными и беспощадными, во всяком случае в своей жизни он ещё не встречал подобных. — Дедушка, что там случилось? — спросила Лотта, не выдержав нависшей тишины, которая начала тяготить и давить на всех, находившихся в повозке. Даже два бойких сорванца поумерили свой нрав, прижавшись к своей сестре с двух сторон, и теперь походили на пару цыплят под крыльями своей мамы. — Ничего страшного, девочка моя. Просто тётушка Лоретт испугалась лисицы, которая перебегала дорогу, — старик вновь стал весёлым, как и до недавней вынужденной остановки, а его прищуренные глаза вновь излучали улыбку и добродушие. — Ох, она у нас всегда такая пугливая, — девушка доверчиво согласилась с объяснением своего деда. Её фраза была словно сигнал, которого давно ждали притихшие мальчишки, которые тут же выбрались из объятий своей родственницы и принялись вновь безжалостно разрывать тишину своими громкими высокими голосами и надоедливой вознёй. От напряжения, которое царило внутри повозки, не осталось и следа, дети вновь начали играть со свойственной только им безалаберностью. Нил, пользуясь моментом, пододвинулся поближе к старику. Глядя на уплывающую из-под колес дорогу, он вполголоса спросил: — Вы приняли решение ехать дальше? Мне кажется, что у опушки леса… Это были предостерегающие знаки! Перед глазами вновь всплыли образы изуродованных тел на кольях, и Нила передернуло от этого воспоминания. Он снова подумал о своем доме, на месте которого осталось лишь пепелище. Юноша понимал, как сильно ему повезло, ведь было гораздо лучше двигаться с людьми, чем продираться по бездорожью вдвоем со своей маленькой сестренкой. Ехать в повозке было гораздо комфортнее, чем топтать мокасинами дорогу, да и вопрос с едой здесь не возникал. Пока их кормили, не требуя ничего взамен. — Знаешь, буду честен, мы давно уже сбились с пути, но возвращаться назад нельзя. Объезжать лес, — старик вновь потянул воздух через трубку, которую нервно крутил в руках, — объезжать его — дело туманное, неизвестно, насколько далеко он простирается. Возможно, Лорель уже пала и орды с запада двигаются в эту строну, поэтому у нас нет другого выхода, кроме как просто ехать вперед. Раз тут есть дорога, значит люди уже ходили в этих местах. — Крепость? Неужели так быстро наши воины могли быть повержены? — Нилу не хотелось верить в то, что городские солдаты, которых он видел несколько раз в детстве, могли так быстро сдаться. Они всегда казались ему могучими и мужественными. Может быть, такое впечатление сохранилось в его памяти, потому что в селениях, по которым он путешествовал, люди не несли воинскую службу и не носили доспехов. — Они были обречены с самого начала, — грустно ответил старик, — гарнизон слишком малочислен. Только сейчас Нилус осознал всю безнадёжность ситуации, в которой он и его спутники оказались. Позади их ждали полчища кровожадных врагов, а впереди — пугающая неизвестность. — А если на нас нападут по дороге? — выдвинул предположение Нил, — вдруг лес — пристанище разбойников, там очень просто устроить засаду? — Будем бдительными, у нас нет другого выхода… Впереди ждала дорога длиною в сутки, которые казались вечностью. Лес тянулся бесконечной стеной, которая почти не пропускала солнечный свет. Высокие сосны с размашистыми ветками то и дело пытались обнять проезжающие мимо повозки, поглаживая их своими игольчатыми лапами. Нил почти не спал, изредка проваливаясь в полудрему. Он понимал, что кроме него в случае опасности сестру некому было защитить. Его попутчики были приятными семейными людьми, простыми крестьянами и ремесленникам. Да, они были старше его, но это совсем ничего не значило. У них даже не было нормального вооружения, и Нил сомневался, что раньше им приходилось сражаться хоть с кем-то. Максимум, что выпадало на их долю, это пьяная драка на праздник урожая при выходе из таверны, а Нилус в свои четырнадцать уже сразился с опасным противником и вышел победителем. Почему-то когда юноша держал руку на рукоятке меча, он был переполнен решимости и не ведал, что такое страх, хотя, может быть, это была лишь юношеская самоуверенность. Он бился с превосходящими его по численности опасными врагами, он сделал это один раз и сделает ещё столько же, сколько от него потребует судьба. Старик тоже почти не смыкал глаз, во всяком случае, когда реальность вырывала Нилуса из объятий дремы, Радобор всегда был бодр и смотрел вслед уходящей вдаль дороги. Уже темнело, когда Нил неожиданно встрепенулся, словно кто-то или что-то вытолкнуло его из объятий дрёмы. — Приснился страшный сон? — Радобор сидел на краю повозки напротив и продолжал вдыхать воздух через свою трубочку, чем, как казалось юноше, занимался большую часть пути. Нил прислушался к своим внутренним ощущениям, повертел головой и увидел причину своего беспокойства. Мчась во весь опор, караван беглецов догоняли три огромных диких собаки. Животные быстро сокращали расстояние, мощно отталкиваясь своими крепкими лапами от земли. Юноша вскочил на ноги и обнажил меч, буквально через мгновение первый хищник догнал повозку и совершил прыжок, пытаясь запрыгнуть внутрь. Перед юношей возникла мохнатая голова с хищным оскалом. Это было так неожиданно, что он не нашёл ничего лучше, как просто пнуть атакующую собаку в нос. Пёс заскулил и улетел за борт, но его место занял сородич, который сбил с ног Нилуса, опрокидывая его навзничь. Парень в последний момент успел схватить пса одной рукой за шею, не давая тому вцепиться в своё горло, и пронзил его живот мечом. Собака несколько раз встрепенулась, царапая Нилуса лапами в предсмертной агонии, клацая зубами и брызгая на него слюной. Вскоре она стала слабеть и затихла. Юноша свалил с себя мертвую тушу и начал вытаскивать из нее свой меч. В этот момент он увидел перед собой огромную мохнатую морду — это был ещё один атакующий пёс. Нил понимал, что не успевает встретить грозного противника с оружием в руках и выставил перед собой свободную руку, защищая свое горло. Мощные челюсти огромного хищника, сомкнувшись на ней, наверняка сломали бы конечность, но парень получил бы пару секунд для того, чтобы извлечь свой меч из поверженного врага и контратаковать. Неожиданно помощь пришла от Радобора, который до сих пор незамеченным сидел у края в правом углу. Он давно выжидал момент, достав свою дубинку, и наконец смог действовать, со всей мощи он обрушил своё оружие на голову пса. Тот заскулил и повалился навзничь, его задние лапы остались за бортом повозки, а передние зацепились за гобелен, лежавший на полу. Хищник забил задними конечностями по воздуху, пытаясь найти опору, чтобы заскочить к людям, но этого замешательства хватило Нилу для того, чтобы со всей имеющейся у него силы наотмашь ударить животное своим мечом. Псиная голова отделилась от тела, из которого брызнула кровь. Проснувшиеся наконец от шума дети, до конца не осознавая, что происходит, закричали, а Нил, не отвлекаясь, бросил взгляд через плечо, увидел, что его сестра и мальчуганы сбились в кучку около Лотты, и подошёл к краю повозки. Оставшийся в живых пёс уже оправился от пинка, который получил первым и, щетинясь, скалился внизу. Он не торопился атаковать, видимо, понимая, что его сородичи столкнулись с добычей, которая была им не по зубам. Только сейчас юноша понял, что их процессия не движется, а снаружи были слышны крики, женские визги, рычание и шум борьбы. Похоже, что стая атаковала утомлённых дорогой путников со всех сторон. Юноша перехватил меч поудобнее. Окрылённый недавними победами и разгорячённый боем, он собирался спрыгнуть вниз и убить последнего хищника, но его остановила рука старика, которая крепко схватила его за плечо. — Стой! Неизвестно, сколько этих тварей там находится. Здесь нам будет удобнее держать оборону. Пёс склабился, рычал и, прижав уши, стоял на полусогнутых лапах, готовый в любой момент броситься на людей. Хотя, похоже, он был просто испуган, иначе уже пытался бы вцепиться кому-нибудь в глотку. Несколько ударов сердца Нил смотрел в глаза матерому хищнику, не решаясь, броситься ли ему на врага или послушаться совета Радобора, как вдруг собака подняла уши торчком, словно услышав что-то, и юркнула в кусты, оставив за собой лишь встрепенувшиеся ветки. Крики и шум вокруг стихли, значит стая убежала, то ли поняв, что караван им не по зубам, то ли учуяв поблизости присутствие более опасного зверя. Нил спрыгнул на землю. В сумраке вечера забрызганный собачьей кровью, он выглядел устрашающе и походил на берсерка, готового рубить на куски любого, кто попытается к нему приблизиться. Казалось, что старый Нилус-мальчишка только что умер, а на его месте появился новый — бесстрашный и опытный воин. — Парень… — старик хотел остановить юношу но, встретив его взгляд, волевой, решительный и не терпящий возражений, замолчал на пару секунд, а затем непринужденно, более мягко и без властных ноток, присущих пожилым людям в общении с подростками, продолжил: «Ты, это… сходи, посмотри, что там впереди стряслось, а я здесь покараулю.» Нил пошел в головную часть колонны, откуда были слышны стоны, голоса и женские причитания. Мужчины и женщины столпились в одном месте, держа в руках палки, вилы, топоры и факелы. Тусклый свет, исходивший от огня, танцевал, отбрасывая вокруг игривые тени. Заметив юношу, люди расступились и немного отошли назад, видимо, сейчас он выглядел весьма устрашающим. На земле лежал мужчина, чья грудь тяжело вздымалась, его правая рука была окровавлена и изогнута под неестественным углом. В тусклом свете Нил разглядел белесый осколок кости. Вторую руку он прижимал к левому боку, в котором зияла страшная рваная рана. Похоже, что собаки напали на него сразу с двух сторон, от одного зверя он защитился рукой, а второй пёс, крепко вцепившись, разрывал ему бок. Из-за ближайшей повозки выбежала дородная женщина, которая рыдала и причитала, поминая всех известных богов. В руках она держала тряпки и небольшой мешочек, толстушка запрокинула голову и высыпала часть его содержимого себе в рот и принялась методично жевать. Получившуюся таким образом кашицу она стала прикладывать к ране на боку мужчины. — Да помогите кто-нибудь, нужно остановить кровь! — в сердцах воскликнула женщина и несколько человек, словно ждали этого приглашения, бросились ей помогать. К Нилу подошел неофициальный лидер беженцев, юноша несколько раз видел, как тот раздавал указания остальным, его звали Рилис, он выделялся среди остальных своей мускулатурой, отчасти поэтому стал немногим из тех, чьё имя юноша запомнил во время короткого знакомства на привале. — Как там у вас в конце колонны? Собаки никого не тронули? — Нет, все целы, я убил двоих, — ответил Нил и понял, что до сих пор сжимает в руке обнаженный меч, готовый в любой момент пустить его в ход. — Двоих? Убил? — по людской толпе пробежала волна удивления. — А вы сколько убили? — совсем обыденно спросил юноша, словно говорил не о чьей-то смерти, а узнавал цену на городском рынке. — Ни одного. Еле отбились, затем что-то их спугнуло, — ответил Рилис и недоверчиво уточнил: «Ты точно убил пару псов? Они тебе по грудь будут… Я еле отбился от одного из них, здоровенная была тварь!». — Можете сходить и посмотреть на их трупы, — Нилус наконец утратил весь свой боевой пыл и, вытерев меч о пучок сорванной травы, спрятал оружие в ножны. Раз стая убежала, значит она получила достойный отпор и больше не вернётся. Даже очень голодные хищники ценили свою жизнь выше желания набить своё брюхо и после неудачной охоты предпочли бы поискать для себя жертву послабее. Группа самых любопытных путников тут же помчалась проверять, правду ли сказал парень. С этого момента Нила стали уважать, и никто не сомневался в правдивости его истории про спасение сестры. Волков освежевали, и через сутки дороги, во время очередной остановки, к Нилу подошел Рилис, в руках он нес какой-то сверток. — Знаешь, мы подумали, что ты отважный парень, и, возможно, именно ты спас нас от нападения псов. Стая могла одолеть нас, но ты пустил кровь парочке псин, — он немного помялся, словно чувствовал определенное неудобство. Всё же он был крепким мужчиной, который отчасти был обязан жизнью своих сородичей не своему воинскому мастерству, а отваге какого-то мальчишки. — Шкуры поверженных врагов — твоя добыча, поэтому Лоретт в знак благодарности сшила для тебя эту накидку, — мужчина протянул сверток, — прими этот дар. Нил развернул неожиданный подарок и примерил его. На его плечах красовались две собачьих головы, смотрящие пустыми глазницами в противоположные стороны, сбоку к ним были пришиты хвосты, которые свисали вдоль спины. Во время холода в накидку можно было завернуться. Юноша подвигал руками — его новый элемент одежды практически не сковывал движений. — Спасибо, я поблагодарю Лоретту лично, — Нил в знак признательности склонил голову, — а как себя чувствует раненый?