По ту сторону двери не было слышно никаких звуков. — Брайант… — Все понял, — ответил сержант, оглядываясь. Инспектор прошла сквозь доходившие ей до пояса ворота, ведущие на настил, который поддерживали сваи, уходящие глубоко в спускающийся склон. На настил выходило окно патио, но шторы на нем были задернуты. Ким подергала ручку — дверь была заперта. — Черт, — произнесла она и, пройдя по настилу вокруг дома, вернулась на твердую землю. — Кухонное окно. — И, прикрыв глаза с боков ладонями, прислонилась к стеклу. Брайант последовал ее примеру. Кухня выглядела прибранной, но была абсолютно пуста. — Он должен быть где-то здесь. Машина… Брайант замолчал, когда в стекло врезалась муха. Детективы посмотрели друг на друга. — Сейчас у них сезон, командир, — с надеждой в голосе произнес сержант, продолжая рассматривать кухню. С внутренней стороны в стекло врезались еще две мухи. — Ладно, достаточно, — сказал Брайант, возвращаясь на настил. По нему он прошел к боковой двери, в которую они стучали в самом начале. Ким взяла в руки стул из кованого железа и подняла его над головой. — Командир! — вовремя остановил ее Брайант. — Дверь не заперта. Что ж, это сэкономило им бюджет, на тот случай если хозяин был жив и здоров и просто крепко спал. Войдя в дом вслед за сержантом, Ким немедленно зажала нос. — Боже, — произнесла она, дыша сквозь пальцы. Речи о крепком сне здесь не шло. Эту вонь они прекрасно знали. В помещении стоял кошмарный резкий запах, который можно было сравнить только с вонью в комнате, полной гниющего мяса. К этому смраду примешивался аромат фекалий. От такого зловония не могла избавить никакая, даже самая тщательная чистка — он совершенно четко говорил о том, что в помещении находится труп. Войдя, они поняли, что спешить им уже некуда. Ким повернула налево, на кухню, где они заметили мух. Брайант пошел направо в небольшую приемную. Теперь Стоун могла рассмотреть пол кухни, который оказался чистым. Она перешла в холл. Казалось, что весь дом состоит из крохотных закутков. Дверь в комнату слева от кухни была закрыта. Инспектор быстро заглянула в открытые двери и поняла, что это были туалет и чулан. Пока сержант не крикнул ей о том, о чем они оба подозревали… — Сюда, Брайант, — позвала его Ким. Сержант вышел в холл и кивком показал, что она может открывать закрытую дверь. Детектив нажала на ручку и распахнула дверь. Жужжание мух и смрад рассказали им все еще до того, как они вошли в комнату. Набрав в легкие побольше воздуха, Ким переступила порог. — Ну ничего себе, — вырвалось у Брайанта, когда они увидели всю мизансцену. Фредди Комптон сидел в кресле. Его широко открытые глаза безжизненно смотрели прямо на занавешенное окно патио, а прямо в середине груди торчал кухонный нож. Белая рубашка, когда-то мокрая, теперь стала заскорузлой от засохшей крови, которая залила его живот, полы рубашки, ноги и испачкала кресло, на котором он сидел. Мухи влезали и вылезали из его ноздрей и из слегка приоткрытого рта; они жужжали и кружились вокруг глаз. А по рубашке вокруг раны ползали личинки — именно к ране они направлялись в первую очередь, обнаружив мертвое тело. Ким с трудом оторвала взгляд от шайки, устроившей себе жилье в том, что еще недавно было ходячим и разговаривающим человеческим существом. — Командир, а ты видела, что лежит на столе? — Да уж… — Ким достала телефон. На столе лежала настольная игра «Змеи и лестницы»[46]. Сержант обошел вокруг кресла. — Хоть я и не вижу, но у него наверняка есть «Х» на затылке, а мертв он уже четыре-пять дней. — Ты прав, Брайант, — согласилась с ним Стоун. — И я готова поспорить, что это самая первая жертва нашего злодея. Глава 56 — Ну, Тифф, что там у тебя? — спросила Стейси, откинувшись на спинку кресла. После того как узнали, что настоящая фамилия сестер была Лофтус, которую те позже сменили на девичью фамилию своей матери, девушки рыскали по Интернету, продираясь сквозь сотни всевозможных сносок. — Значит, так. Когда родилась Белинда, Веронике было четыре года. Это было в пятьдесят седьмом году. Родителей звали Альфред и Марта Лофтус. Отец был профессором экономики, а мать занималась воспитанием детей. Все вроде было нормально, но Белинда в возрасте шести лет и Вероника в возрасте десяти лет вдруг исчезают из школьных журналов. Место жительства они не меняют, и создается впечатление, что девочки перешили на домашнюю форму обучения, что для тех времен было нехарактерно. Одновременно, практически в то же самое время, мистер Лофтус исчезает из списка преподавателей университета. — Он что, отказался от работы, чтобы учить собственных детей? — уточнила Стейси. — Похоже на то. — Ну, и на что же они жили? — Судя по всему, мистеру Лофтусу доставляло удовольствие демонстрировать способности своих дочерей, особенно Белинды, бывшей не только одаренным математиком, но и знавшей к шести годам названия абсолютно всех городов, поселков и деревень в Соединенном Королевстве. Каждую пятницу мистер Лофтус распахивал двери своего дома для людей, которые приходили и играли с его детьми. Стейси почувствовала горечь во рту. — Играли? — Задавали вопросы, тестировали девочек и платили за такую возможность. — То есть Белинда была неким экспонатом, который демонстрировали и получали под это деньги… Ну, а чем славилась Вероника? — Правописанием и немного игрой на фортепьяно. Но главной звездой была Белинда. Стейси даже не могла представить себе, как ко всему этому относились сами девочки. — Отличная работа, Тифф. То есть… — Я еще не закончила, — Тиффани заглянула в свой блокнот. В последние два часа Стейси все чаще ловила себя на мысли, что ей пока не хочется, чтобы эту девушку убирали. Может быть, позже, но точно не сейчас. — Эти игрища постепенно превратились в передачи по радио, телевизору и в публичные выступления. И чем больше они выступали, тем больше их хотели видеть. Какое-то время они гастролировали в Европе, а в начале семидесятых побывали в Нью-Йорке. После этого исчезли с радаров, но у меня есть запись их последнего выступления на телевидении. — Покажи, — попросила Стейси и, не вставая с кресла на колесиках, пересекла комнату. Экран компьютера загорелся. На нем была типичная студия для проведения ток-шоу с Кенни Фрэнксом, ведущим, сидящим по левую сторону стеклянного стола, и семьей, устроившейся напротив. Девочки сидели рядом, а родители расположились на более высоких стульях позади них. Прежде всего на Стейси произвел впечатление внешний вид девочек. По ее прикидкам, Белинде было лет десять-одиннадцать, а Веронике — четырнадцать или около того. Обе были одеты в одинаковые платья с цветочным принтом, у обеих на левой стороне головы были банты. Наряд дополняли белые гольфы до колен и балетки. Все это вполне подходило Белинде, но для старшей девочки было совершенно неприемлемо. Девочки сидели, скрестив ноги и сложив руки на коленях. Что-то в этой мизансцене насторожило Стейси. — Сделай звук погромче, — попросила она, когда камера наехала на ведущего Кенни, который демонстрировал в улыбке все свои тридцать два зуба. — … И секрет их успеха — это учеба, учеба и еще раз учеба? — задал он вопрос, глядя поверх девочек на их родителей. — Совершенно верно, — ответил мистер Лофтус без тени улыбки. — Талант необходимо тренировать и шлифовать.