От автора С того момента, как я увидела вступительную сцена фильма «Шерлок Холмс» (2009г.), я была очарована девой на алтаре, собирающейся убить себя под действием гипнотического проклятия сатанистов. Я хотела узнать больше о том, что случилось с ней после того, как она была спасена Холмсом и Ватсоном. Но ее имя никогда не упоминалось, и в фильме ее больше не видели. Включение данной сцены в «Деву Лорда Блэквуда» частично основано на реальных событиях, которые происходили в Викторианском Лондоне во времена, когда возродился интерес к язычеству, и люди, практикующие темные искусства, проводили церемониальные обряды в секретных организациях, известных как Клубы Адского Пламени. Я также должна прояснить и поделиться с вами тем, что я безответно полюбила вымышленного Лорда Блэквуда с тех пор, как я увидела его в фильме. И даже несмотря на то, что он был злодеем и встретил подобающий злодею конец, я отчаянно хотела, чтобы он был кем–то другим для меня. Так что я написала небольшой фанфик о нем и деве на алтаре для своего собственного развлечения. (Это не похоже на фильм, если вам интересно.) Я надеюсь, вы будете наслаждаться чтением о моем Лорде Блэквуде и его деве так же сильно, как я наслаждалась написанием этого. Пролог 1890 год Лондон Cелеста не чувствовала ничего, кроме тяжести. Не из–за того, что что–то давило на ее тело, а из–за ужасного веса, настолько плотного, что это делало ее неподвижной, неспособной себе никак помочь. Она отчаянно пыталась растянуть крепления, фиксирующие ее ноги, но знала, что это бесполезно, даже если она прилагала усилия. Ее разум знал достаточно, чтобы понимать, что она была связана и непристойно распята на холодной каменной плите, но более ничего не было возможно дождаться от ее затуманенного и измученного мозга. Ритмичный гул поющих голосов крутился вокруг нее, как и резкий дым от того, что выглядело чем–то вроде горящей травы. Вихрящийся дым терзал ее глаза и покрывал ее горло, и так же, как она не могла сдвинуться и на дюйм, она не могла и говорить. Ни звука не слетело с ее языка, несмотря на то, как сильно она старалась вытолкнуть слова наружу. Все, что она могла делать, это дышать дымным воздухом и смириться с тем, где она находилась, но вместе с тем, как шли минуты, ее напряжение ослабевало до тех пор, пока она не поплыла где–то над своим телом, или так ей казалось. Каждое чувство казалось странным и неправильным. Что это были за песнопения? Слова были ей непонятны, кроме одного элемента. Зло. Здесь был злой умысел, содержащийся в их вокализованных стихах. Это она прекрасно понимала, хотя и не могла разглядеть, кто издавал странные звуки, доносящиеся со всех сторон. Она должна была умереть? С какой целью она была возложена на камни и связана? Почему она не могла говорить или двигать своим телом в любом необходимом направлении. Почему она не могла вспомнить, каким образом ее привезли в это место? И Кто? Это было странно, и она знала, что ее разум был не прав, но самым странным ощущением из всех для нее было отсутствие страха того, что случится с ней. Селеста понимала, что она беспомощна, не что иное, как пешка в делах, разворачивающихся сегодня, но странно, что она не боялась своего положения. Странно…настолько странной была ее непринужденность в происходящих событиях. Тяжелый предмет был помещен на ее левую руку, ее пальцы сжались вокруг гладкого стержня, пока он не был надежно закреплен. Затем ее рука была поднята так высоко, насколько она могла подняться выше ее груди. Кто ее поднял? Она не могла разобрать, было ли это ее собственным движением, или другой человек каким–то образом контролировал ее тело, чтобы оно двигалось по его требованию. Все было ни тем, чем казалось, и ей хотелось кричать от разочарования. Селеста сконцентрировалась на предмете в ее руке, пока она еще могла это сделать. Тяжелый клинок из обсидиана. Очень острый остроконечный клинок был занесен над ее телом и удерживался ее собственной рукой. Пение доросло до заунывного плача, который гремел в ее мозгу, когда снизошло понимание того, что она должна была сделать. Она опустит клинок в тот момент, когда пение прекратится. Это и было ее сигналом. Как она это узнала, опять–таки, было абсолютной загадкой. Пение закончится, ее пальцы оторвутся от рукоятки ножа, и он упадет… и клинок пронзит ее сердце. Но все произошло иначе. В тот момент, когда нечестивый ропот прекратился, звук выстрела разрушил тишину. Нож был выбит из ее руки и с грохотом упал на пол, также и опустилась ее рука. Крики и волнения разразились во всех уголках, резкие звуки эхом отзывались в толстых