— Какой-то несвежий вид у этой форели, — выдернула меня из размышлений щупленькая старушка, придирчиво рассматривающая рыбу. — Вставную челюсть даю, она сдохла неделю назад! Любезно улыбнувшись, я моментально возразила: — Что вы, могу поклясться, она плавала еще вчера! Посмотрите, какая яркая фиолетовая чешуя, видите, как отливает перламутром? Если рыба лежит дольше суток, чешуйки делаются мутными, и это заметно невооруженным глазом. У привередливой покупательницы глаза были очень даже вооружены — большими круглыми очками, благодаря которым она умудрилась рассмотреть то, чего на рыбе и в помине не было. — А это что? — Старушка ткнула пальцем прямо в рыбий глаз. — Пленка какая-то! — Ну где же пленка? — Моя улыбка стала еще лучезарнее. — Глаза ясные и голубые, все как положено. Любезная, помимо этой свежайшей форели могу порекомендовать лиловобородые мидии, на которые сегодня действует особая скидка. Покупательница задумчиво огладила подбородок сухенькими пальцами, при этом покосившись в сторону акционного товара: — Знаю я ваши скидки… что протухло, то и сбыть пытаетесь! Поворчав еще некоторое время, старушка все же сдалась и приобрела не только форель, но и предложенные ей мидии, сметя почти половину. Уходя, она не переставала пересчитывать сдачу и бубнить что-то о недобросовестных торговцах, сдирающих за неподобающий товар три шкуры. К подобным инцидентам я давно привыкла и сейчас воспринимала их как развлечение. В самом деле, где еще тренировать выдержку и умение ладить с представителями нашей сумеречной общественности, как не на работе? — Да-а, — довольно потирая руки, протянул тот самый дед, который торопил меня с открытием. — Свежести этих мидий и невинная дева позавидует! Взвесь-ка мне все, что остались! Сегодня торговля шла на диво удачно даже для такой популярной лавки, как наша. В последнюю неделю перед алыми рассветами местные жители всегда пытаются купить как можно больше вещей и продуктов, считая, что, тратя деньги, привлекают удачу и счастье. Уже никто и не помнит, откуда пошла такая традиция, но очень многие безоговорочно ей следуют. Я в это не верила, но, как и господин Митто, была крайне рада притоку покупателей. Видя, что товар уходит как никогда хорошо, наниматель неожиданно расщедрился и даже пообещал в этом месяце добавить мне премиальных. Чудный день! Если не считать сокращенного обеда и полуторачасовой переработки. Из лавки я вышла в девятом часу, прихватив причитающиеся по праву остатки синеводки. Если бы не привычка, наверное, тут же упала бы от усталости. Но три года работы давали о себе знать, к графику я привыкла и теперь валилась с ног только по возвращении домой. Наверное, выработался своеобразный рефлекс, позволяющий телу расслабляться только в стенах моей родной комнатки. Далия сегодня тоже задержалась, и через рынок мы шли вместе. Подруга всегда отличалась повышенным оптимизмом и излишней впечатлительностью, поэтому ее теперешняя восторженная болтовня меня нисколько не удивляла. — Фридка, ты только посмотри! — Она указала на торговца украшениями, изготовленными из осколков морских раковин. — Красота какая! Многочисленные бусы, серьги и браслеты, которыми был завален весь прилавок, в самом деле выглядели привлекательно. Украшения были и белыми, как первый снег, и отливающими перламутром, и черными, и даже темно-синими — сделанными из самых дорогих раковин. Даже странно, что такую роскошь продавали на рынке. — Куда руки тянешь? — сурово нахмурился продавец, когда я взяла посмотреть один из браслетов. Окинув меня взглядом с ног до головы, он задержался на старых, заношенных ботинках и едва заметно поморщился. Торговец был явно приезжим — всех, кто торговал здесь постоянно, я знала лично и поддерживала с ними приятельские отношения. Его реакция меня ничуть не удивила, но все равно стало неприятно. Как будто схватили за шиворот и в помойку бросили. — И не нужны нам ваши цацки, — фыркнула Далия, беря меня под руку. — Полная безвкусица! Возмущения торговца я не расслышала из-за того, что сосредоточилась на браслете, который продолжала держать в руке. В отличие от прочих, он был сделан из жемчуга. Темно-синего мраморного жемчуга — самого редкого вида из существующих. Такие продавали только в лучших магазинах, и встретить подобную драгоценность на рынке было чем-то запредельным. Вспомнилось, как около полугода назад я стояла у витрины магазина уважаемого господина Тинна, смотря на комплект украшений из этого самого жемчуга. Тогда у меня выдался отвратительный день, настроение было паршивое, и я решила прогуляться по центру, чтобы немного развеяться. В отражении витрины казалось, что синее колье лежит прямо на моей шее, и тогда увиденное так меня поразило, что я едва не разрыдалась. Просто словно увидела себя со стороны — в жалком заношенном тряпье, похожую на маленькую бродяжку. И это на контрасте роскоши, от которой меня отделяло всего лишь стекло — кажется, сделай шаг, и тут же окажешься по другую его сторону… Тогда на меня накатила какая-то шальная волна, и я поклялась себе, что когда-нибудь непременно добьюсь успеха. Буду упорно трудиться, найду достойное место в жизни и однажды проснусь самой счастливой во всем мире. Пока с исполнением второй части клятвы получалось не очень. — Идем! — потянула меня за собой Далия, вынудив опомниться. Не дожидаясь, пока торговец, не приведи поднебесные, позовет стражей, я вернула браслет на место. Под нелицеприятные эпитеты оскорбленного до глубины души продавца мы с Далией удалялись от прилавка, и в какой-то момент я неожиданно поймала чей-то взгляд. Неподалеку стоял человек, чье лицо скрывалось в тени глубокого капюшона. Я столкнулась с его глазами всего на секунду, а после он затерялся среди снующей по рынку толпы. Позади слышались крики вставших на нашу защиту местных торговцев, и теперь приезжему зазнайке приходилось отбиваться от их словесных нападок. — Ты чего удумал, девочек наших обижать?! — Ши ряженый! — Ишь, побрякушки разложил, водоросль глубинная! Я даже немножко позлорадствовала. У нас тут своя сплоченная команда, банда, можно сказать, и, несмотря на здоровую конкуренцию, своих мы в обиду не даем. Владельцы торговых точек — это одно, а вот простой люд и нелюд, вкалывающий с утра до вечера, напыщенных чужаков на дух не переносит. Знатным лицам недовольства, конечно, никогда не выскажет, а вот равным себе — всегда пожалуйста. Выйдя с рынка, мы остановились, и Далия попыталась меня приободрить: — Ты не переживай, ерунда все это. Плюнуть и растереть! — Я и не переживаю. — Надо отметить, это было сказано вполне искренне. — Меня давно перестало волновать чужое мнение… ну, почти. Далия была моей единственной подругой. Она жила в благополучном районе, имела полную семью и даже двух младших братьев-близнецов. Родители ее были далеко не богатыми, поэтому Далии с раннего возраста приходилось работать, чтобы им помогать и обеспечивать свое существование. Этим мы были похожи. Попрощавшись, мы разошлись в разные стороны, и я направилась к морю. Как и всегда, после работы намеревалась заглянуть к своим любимцам, обожающим синеводку не меньше тролля, живущего со мной по соседству. ГЛАВА 2 — Кс-кс-кс, — позвала я, присев на старом причале, которым уже давно никто не пользовался. Услышав зов, морские котики откликнулись сразу же, на поверхности появились их милые мордашки с большими и синими, в тон морской воды, глазами. Зверьки ступили на шипящие волны и в один прыжок оказались рядом со мной. Мокрые кошаки — зрелище еще то, но морские котики — существа особенные. Стоило их лапам коснуться твердой поверхности причала, как черная шерсть вмиг стала сухой. Развернув сверток с приготовленной для них рыбой, я положила его на покрытые наледью доски, и котики тут же принялись за угощение. Взрослые особи без проблем добывают пропитание сами, поймать рыбу для них ничего не стоит, а эти совсем маленькие. В отличие от обычных котов, морские рождаются из икринок, и родители о них не заботятся, поэтому выживают лишь сильнейшие. Ну и везучие, разумеется. Этим котятам со мной определенно повезло! — Вкусно, да? — Улыбнувшись, я провела рукой по гладкой шерсти. — Еще бы не вкусно! Ешьте, пока я здесь. А то вот возьму накоплю денег и уеду. Например, в столицу. Знаете, как там красиво? Вот и я не знаю. Поэтому обязательно нужно съездить и посмотреть! Покончив с ужином, который по совместительству являлся завтраком и обедом, коты принялись ластиться и тереться о мои колени. Они громко и не стесняясь мурчали, всем своим поведением выражая довольство. Велико было желание взять одного к себе, но, во-первых, это было бы нечестно по отношению к остальным, а во-вторых, для содержания морских котиков требовались особые условия: обеспечение хорошего питания и специальный аквариум. Так что содержание такого питомца — удовольствие не из дешевых. Особенно если речь идет о породистых, как, например, у принцессы Линарии. Ее кошка не только украшала своими портретами столичные газеты, но и являлась неизменной законодательницей кошачьей моды. Пока я возилась с котиками, наступило девять вечера, о чем свидетельствовала зазвучавшая вдалеке музыка. С каждой секундой она становилась все ближе, и уже вскоре на горизонте можно было рассмотреть приближающиеся голубые силуэты. «Призрачный оркестр» — так жители Сумеречья называли эти потерянные души. Они были абсолютно безвредными и не доставляли никаких хлопот, поэтому даже не нуждались в подчинении. Как правило, потерянные души — крайне злобные и к тому же сильные создания, в которых превращаются некоторые утопленники. В других морях таких сущностей водится немного, но в Сумеречном их почему-то бесчисленное множество. Так что благодаря своей беззлобности призрачный оркестр мог смело зваться аномальным явлением. Считалось, что эти ребята отправились в загробный мир лет триста назад, в то время как плыли выступать на празднике алых рассветов. По неведомым причинам корабль пошел ко дну, и они, смотря прямо в лицо своей погибели, взялись за музыкальные инструменты. Так и умерли, не выпуская из рук смычки, флейты и трубы, а звуки их музыки до сих пор каждый вечер разносились над морем. Печальная история, но зато после смерти музыканты сыскали себе небывалую славу, став одной из достопримечательностей Сумеречья. А король даже даровал им посмертные и загробные ордена за неоценимый вклад в культуру королевства. Вот спрашивается, кто еще может таким похвастаться? Усилившиеся порывы летящего с моря ветра принесли морозный запах соли, подхватили полы моего плаща и растрепали небрежно заплетенную косу. Испугавшиеся котята спрыгнули в воду и, выпустив на поверхность несколько пузырей, скрылись в синей глубине. Сегодня музыканты играли задорную и веселую мелодию. На мой вкус, гораздо лучше тех, что нагоняют тоску и вызывают желание пустить совсем не скупую женскую слезу. Толстый, дующий в трубу бородач летел первым, следом за ним — несколько скрипачей и девушка с волынкой, а замыкали шествие три флейтиста. Присутствие потерянных душ подкрепило и без того сильный мороз, и по воде расстелилась белая мгла. В воздухе заплясали острые снежинки, мешающиеся с тяжелыми, летящими мне в лицо каплями. Улыбнувшись, я приветственно помахала музыкантам, хотя и знала, что те никак не отреагируют. Сегодня решила досмотреть их выступление до конца и наблюдала за ними до тех пор, пока они не скрылись из виду. Каждый вечер призрачный оркестр облетал весь остров, а затем терялся где-то на соприкосновении неба и пенящегося Сумеречного моря. Только когда звуки симфонии стали совсем тихими, я поняла, насколько замерзла. Зябко поежившись, согрела дыханием заледеневшие пальцы и уже почти развернулась, собираясь уходить, как вдруг заметила нечто странное. Морозная дымка рассеялась, и в полумраке, совсем неподалеку, вырисовались очертания корабля. — Здесь же давно никто не причаливает, — удивленно проговорила я и, присмотревшись внимательнее, ахнула. Корабль на черных парусах… «Черный призрак»! Тот самый «Черный призрак», такой же легендарный, как и его капитан — неуловимый пират Кайер Флинт, которого месяц назад приговорили к повешению! Сознание отчаянно кричало, что нужно скорее убегать, но ноги словно примерзли к причалу, и я не двинулась с места. Просто стояла по-прежнему с поднесенными ко рту руками и во все глаза смотрела на то, чего здесь быть в принципе не могло. Черный, рваный по краям флаг демонстрировал изображение двух костей и черепа с синими провалами глаз. Мачты пошатывались и едва слышно поскрипывали под натиском ветра, паруса были спущены, а с самого корабля не доносилось ни звука. Он казался абсолютно пустым и, более того, мертвым. Словно в самом деле вернулся с того света и причалил к нашим берегам. Из оцепенения меня вывел звук приближающихся со стороны берега шагов. Опомнившись, я бросилась прочь с причала, дважды чуть не упала на ледяной корке, и, как только оказалась в тени старых доков, рядом прошли две коренастые фигуры. — А я тебе говорю, не нужно было столько эля покупать! — заявил первый пират, тянущий на плечах увесистый мешок. — Да если капитан узнает, он нас на корм рыбам отправит или, хуже того, на растерзание потерянным душам отдаст! — Да ладно тебе бухтеть, — попытался утихомирить товарища другой. — Нам что было велено? Сбыть столичному торгашу ювелирную подделку втридорога. А мы что? Мы ж умные, еще сверх меры его облапошили! Имеем право лишнюю наживу себе забрать? Имеем. Теперь в пойле месяц отказа знать не будем, а капитан ни о чем и не пронюхает!