— А сейчас? Почему помогаете сейчас, если знаете, что Тэйн сказал неправду? Мне было очень важно это знать, важно настолько, что даже глубокое волнение и не отпускающая боязнь не смогли заставить меня молчать. И я видела, что адмирал это понял. Взгляд холодных голубых глаз был проницательным, внимательным, буквально выворачивающим и подталкивающим к тому, чтобы отступить. Но я не отступала. И взгляда не отводила. И… и откуда только наглости на это набралась?! Адмирал неожиданно усмехнулся, и такое простое действие заставило меня вздрогнуть. — Знаете, Фрида, — произнес он, сопроводив слова неожиданно потеплевшим взглядом, — я впервые вижу человека, настолько яро борющегося со своим страхом. Это достойно уважения. Мне подумалось, что он шутит, но усмешка адмирала не коснулась его глаз, которые оставались серьезными. От такого его заявления к щекам снова прилила кровь, и сердце застучало чуть быстрее… Глупое сердце! Готово преисполниться ответным теплом всего от одной маленькой похвалы. — Мне понятно ваше желание разобраться в происходящем и получить информацию о матери. К тому же я неплохо разбираюсь в людях и вынужден вас разочаровать: вы совершенно не вписываетесь в общество, собравшееся на празднестве дроу. Поэтому я решил просто с вами поговорить и узнать, как вы оказались в катакомбах. От его слов сердце забилось уж совсем неприлично громко, грозясь разбудить своим стуком весь Морской корпус. Сейчас адмирал поступал ровно так же, как я, — говорил правду, но умалчивал о чем-то важном. Но меня слишком взволновали его слова, чтобы огорчаться по этому поводу. Откровенность за откровенность. И я не могла требовать ответов, когда сама умалчивала о некоторых вещах. — Фрида. — Поразительно, как необычно звучит в его устах мое имя. В очередной раз столкнувшись с глазами, льда в которых стало заметно меньше, я замерла, не смея даже дышать. Сама теперешняя ситуация была странной и практически невозможной, но на несколько коротких мгновений я забыла обо всем: и что передо мной сидит сам адмирал и морской демон в одном лице, и что мы находимся в его покоях, и что я всего лишь бывшая торговка рыбой из Слезных трущоб. За свою недолгую жизнь я испытывала на себе множество взглядов. Они были презрительными, насмешливыми, иногда сочувствующими, иногда притворно сострадательными. Пару раз бывало, что откровенно хамскими и раздевающими, когда, возвращаясь с работы, сталкивалась с подвыпившими мужиками, выходящими из близстоящей таверны. Но так на меня еще не смотрели. Я даже не знала, что означал этот взгляд, но от него стало… тепло. Да, определенно тепло. Даже жарко. И как-то по-особенному волнующе. Поднебесные… Фрида, очнись! Это ведь Эртан Рей! Виновник моих мучений хотел что-то сказать, но внезапно передумал. Резко поднялся с места и отошел к окну, буквально вернув меня с небес в море. — В вас течет особая кровь, — произнес он спустя короткую паузу. — Кровь древнего рода высших ундин, потомков которых в наши дни практически не осталось. Большего я сказать не могу, просто потому что не имею на это права. Ситуация сейчас очень сложная, и чем меньше людей о вас знает, тем лучше. Я сидела абсолютно потерянная и ошарашенная. Высшие ундины? Разумеется, мне доводилось о них слышать. Но до сего момента я относилась к ним так же, как, скажем, к королевскому роду, высшим альвам, верховным теневым охотникам и прочим подобным личностям. Знала, что они есть, но понимала, что мы с ними никак не связаны. Голова пошла кругом, и, согнувшись, я спрятала лицо в ладонях, не зная, чего хочу больше — смеяться или плакать. То есть я и раньше понимала, что моя мама не безродная простолюдинка, но что все настолько запущено, и вообразить не могла… — Выпейте, — прозвучало чересчур близко. Приоткрыв глаза и посмотрев сквозь щелочку между пальцами, я увидела прямо перед собой лицо адмирала. Истерически засмеяться захотелось еще сильнее. Ну не могло все это быть правдой! Мать верховная ундина, проводящий экскурсию по своему кораблю легендарный пират, теневой охотник в роли телохранителя, морской демон, снова предлагающий вино. А вот и выпью! Подрагивающей рукой приняв бокал, зажмурилась и сделала несколько больших глотков, ожидая, что вкус окажется гадким. Но нет. Было вкусно, очень. Пузырьки защекотали небо, на языке появилась приятная сладость с легкой кислинкой и еще более легким ощущением соли. — Вот и молодец, — похвалил адмирал и, взяв свой бокал, пересел на подлокотник. Зря он это сделал. Лучше бы вернулся в свое кресло. Я ведь теперь от напряжения даже пошевелиться не смогу! — Фрида. — Еще немного, и поверю, что произносить мое имя ему нравится. — Ешьте. Только сейчас обнаружила, что на моей тарелке осталась недоеденная утка и картофель. И хотя блюдо по-прежнему было теплым, ароматным и очень соблазнительным, аппетит пропал. Совсем. Потому что избыток волнений и желание есть плохо совместимы, а если совмещать их насильно, ничего хорошего, как правило, не выходит. — Может, хотите десерт? — любезно поинтересовался адмирал. — Нет! — слишком поспешно возразила я и, сделав еще глоток, взволнованно спросила: — Вы ее знаете? Поняв, что речь идет о моей матери, адмирал отрицательно покачал головой: — О вашей принадлежности к высшим ундинам известно лишь благодаря шаромагу. В корпусе, кроме меня и капитана Вагхана, о ней никто не знает, и вам не следует никому об этом говорить. Если бы не теперешние обстоятельства, вашу кровь нельзя было бы назвать особенной. Как вы знаете, численность высших ундин не очень высокая, но отношение к ним ненамного лучше, чем к обычным. Известные куртизанки, актрисы, певицы. Ундин, даже верховных, не особо жалуют в высшем свете. За редким исключением. Я не знаю вашу мать, но определенные службы уже занимаются ее поисками. — Но почему? — Все эти обрывочные сведенья никак не хотели складываться в единое целое. — Что за обстоятельства, из-за которых я… моя кровь стала так важна? — Несмело подняв глаза на адмирала, почти прошептала возникшую догадку: — Это как-то связано с активностью душ в Сумеречном море? Я даже не спрашивала, скорее констатировала, а адмирал не пытался ни опровергнуть это, ни подтвердить. Просто смотрел сверху вниз, словно крепко держа мой взгляд и не позволяя его отвести. Казалось, что большее смятение ощутить уже невозможно, но у меня получилось. Это было пыткой — самой ужасной, невыносимой пыткой, которой я подвергалась каждую секунду, пока смотрела прямо в лицо морскому демону. Неожиданно его непроницаемый взгляд чуть изменился, и еще более неожиданно адмирал произнес: — У вас красивые глаза. Это было как… как взбунтовавшееся, вышедшее из берегов море! Почему он это сказал? Зачем?! Хотел отвлечь от нужной темы? — И очень выразительная мимика, — улыбнувшись одними уголками губ, подлил он масла в огонь моего смущения. — Почему вы так меня боитесь? Вопрос откровенно застал врасплох. Снова. Ибо точного ответа не знала сама. Ши, как же сложно! Вот как можно о таком спрашивать? Да и вообще, как можно его не бояться? Он ведь морской демон, известный, славящийся своим суровым нравом и холодностью адмирал королевского флота, повелитель стольких потерянных душ… — У вас в личном подчинении пятьсот потерянных душ, — невнятно проговорила я, почему-то решив, что именно этот аргумент из всех наиболее убедителен. Адмирал возвел глаза к потолку: — Слухи, как всегда, преувеличивают. Боюсь вас разочаровать и нарушить собственный ореол ужасности, но у меня в подчинении нет пятисот потерянных душ. — А сколько? — с робкой надеждой осведомилась я. Вновь на меня посмотрев, адмирал с усмешкой сообщил: — Всего лишь четыреста девяносто девять. Возразить на такие потрясающие сведения мне было нечего, смотреть на адмирала с каждым мгновением становилось все невыносимее, и я перевела взгляд на окно, за которым занимался алый рассвет. Даже странно — совсем незаметно ночь подошла к концу. В такое время ночи всегда были короткими, а наблюдать прекрасное алое небо жители и гости Сумеречья могли целых три часа. Действительно потрясающее зрелище. Проследив за моим взглядом, адмирал поднялся с места. Я ошарашенно смотрела на протянутую ладонь несколько долгих мгновений, прежде чем мне с иронией заметили: — Ну же, Фрида, я ведь не протягиваю вам руку морского демона. Смотрите, обычная кожа, пальцы и, смею вас заверить, даже нет когтей. Это меня не слишком убедило. Просто не могла отделаться от ощущения неправильности происходящего и была совершенно выбита из колеи. Понимание мира рушилось прямо на глазах — вернее, не просто рушилось, а стремительно уничтожалось одним совершенно недостижимым, непонятным, волнующе-пугающим Эртаном Реем. — Вы ведь попробовали вино, и на вкус оно оказалось не таким отвратным, как вам представлялось. Мне потребовалось еще несколько невероятно долгих секунд, чтобы выполнить то, чего от меня ожидали. Робко вложив чуть подрагивающую руку в протянутую ладонь, я удивилась тому, насколько теплой и надежной она была. Я поднялась с кресла, и пальцы адмирала чуть сжались, вынудив меня задышать чаще. Ну до чего же все-таки странно! Немыслимо, невероятно странно! Как и вся эта безумная ночь… Меня подвели к тому самому окну, отдернули занавеску, и взгляду открылось залитое алым заревом Сумеречье. Отсюда, сверху, оно было удивительно прекрасным: фонари все еще горели, улицы заполонили толпы, некоторые особо фанатичные личности забрались на крыши домов. Морская вода играла алыми бликами, переливалась, волны с шумом обрушивались на такой же алый, тронутый заревом берег, и только порхающие хлопья снега оставались белыми, выделяющимися на фоне этой красочности. Поднебесные! Сказал бы мне кто-нибудь год назад, что следующий алый рассвет я буду встречать с самим адмиралом, да еще и в его покоях, — посчитала бы сумасшедшим! На некоторое время представшая перед глазами красота вытеснила все лишние мысли. Наверное, сказалось и выпитое вино, которое играючи унесло тревоги. Я стояла, машинально сцепив в замок пальцы, и неотрывно смотрела на выползающий из-за горизонта красный диск. Было что-то волшебное в том, как его свет постепенно окутывал и скалы Забвения, и остров огров, вытесняя извечные синие сумерки. А после мне наконец позволили уйти. Хотя, по существу, никто меня не удерживал и прежде. Со словами: «Вам нужно отдохнуть», — адмирал хотел было вновь открыть проход при помощи потерянной души, но в последний момент пожалел мою бедную психику. Проведя до двери, сказал, что морские светлячки не дадут заблудиться, и вручил небольшую темную шкатулку. — Окажите мне небольшую услугу, — попросил он в ответ на мой вопросительный взгляд. — Передайте это Крилл. Шкатулку я взяла безропотно, но не сдержала мимолетного удивления: — А почему вы не отдадите сами? — Она не возьмет, — просто ответил адмирал и, распахнув передо мной дверь, пожелал: — Приятных снов, Фрида. Красочных, как алый рассвет. Пролепетав в ответ нечто неразборчивое, я спешно покинула покои и зашагала вперед по коридору, двигаясь следом за недремлющими морскими светлячками. В голове роилось множество мыслей, ноги подгибались от перенапряжения и усталости, отчего я непрестанно спотыкалась. Задумываться о случившемся себе не позволяла — лучше обдумаю все потом. А сейчас самое главное — забежать в комнату, оставить там шкатулку и вернуться в город. Еще находясь в холле, я увидела объявление об отмене утренней тренировки. В честь праздников ранние истязания были перенесены, и первое построение должно было состояться лишь ближе к обеду, что оказалось весьма кстати. — О, глянь-ка! — приветствовал знакомый голос, когда я вошла в комнату. — Явилась! — вторил ему другой. — Всю ночь где-то пропадала! — с придыханием проговорил третий. Затем тишина и синхронно любопытное: