Я даже не уверен, что шутит ли он на данный момент или нет Аарон не сводит с меня глаз и я отвечаю: — Да, конечно, давайте. Эмерсон хихикает, как будто не ожидал, что я ему позволю. Раньше я всегда был такой грубый, не с ним, а почти со всеми. Я бы никогда никому не позволил мне что-либо говорить. Но я думаю, с тех пор, как появилась Лили, все это просто перестало иметь значение. Может, отец, который мне угрожает, прав. –♡– — Что ты здесь делаешь? – спрашивает Грей, когда я врываюсь в его спальню всего через час после того, как Эмерсон Марш пригрозил убить меня, если я позволю, чтобы что-нибудь случилось с его драгоценной дочерью. Я бы пришёл сюда раньше, но мне нужно было забрать сержанта Фрогго из комнаты Лили в общежитии и отдать ей это. Не буду врать, я собирался сказать Эмерсону, что буду защищать Лили всем, что у меня есть. Но я не собираюсь рисковать тем, что эта семья возненавидит меня больше, чем кого-либо за то, что я знаю, что Лили умрёт. Как только они поймут, что я знал об этом, и я не сказал ни слова... даже Аарон возненавидит меня. — Нам нужно поговорить, – говорю я Грею. Да, я действительно вернулся сюда за советом. Грей – самый безопасный человек, с которым можно поговорить. — Типа, наедине. Это важно. Дело не в том, что я не доверяю Аарону. Я бы отдал свою жизнь за своего лучшего друга. Но с Греем легче разговаривать. У него более ясная голова. Не осуждает. Начинаю думать, что это хорошо, что он специализируется в психологии. И Майлз… что ж, ему и самому есть с чем разобраться. Мне нет необходимости добавлять к этому что-то ещё. — Ты ведь видишь здесь Изана, верно? – спрашивает Грей, посмеиваясь. Я киваю. — Это насчёт Лили. Я бы не стал приходить и прерывать тебя, если бы это не было важно, Грей. Я думаю, это могло бы подождать ещё один день, но у меня действительно осталось не так много времени. Внимание Изана внезапно переключается на меня. Я не очень хорошо его знаю, но что я точно знаю, так это то, что его мать – психиатр. Может быть, позволить ему услышать все это – не слишком хорошая идея. — Это опасно для жизни? Так ли это? Я усмехаюсь про себя. — Я бы сказал, что да. — Я, пожалуй, пойду, – говорит Изан и встаёт с кровати. — Мне действительно жаль, Изан. Я обещаю, что приготовлю для тебя, ну, не знаю, в субботу? Я дважды фыркнул. — Я поблагодарю тебя за это, как только ты научишься готовить. – Он подходит, чтобы поцеловать Грея на прощание, а потом я смотрю, как он уходит, закрывая за собой дверь. Как только дверь закрывается, я забираюсь на кровать Грея, как будто мы какие-то девочки-подростки на пижамной вечеринке, собирающиеся раскрыть какие-то глубокие тёмные секреты. Он смеётся и приподнимает одеяло, предлагая мне забраться под него. И поскольку он предложил, я решил не отказываться. — Иногда ты такой странный, – смеётся Грей, качая головой. — Меня это устраивает, – говорю я. — Мне на минутку нужна мама Грей. — О, всё так серьёзно, да? – Он перестает смеяться. Как бы мне ни было неприятно, что я оставила Лили дома с Аароном, мне действительно нужен совет. И поскольку она спит, я мог спокойно прийти к нему прямо сейчас. — Это насчёт Лили. Ладно, это сложнее, чем я думал. — Послушай, вы знаете друг друга совсем недолго. Может быть, тебе пока не стоит делать предложение? Я знаю, ты никогда не был влюблён, но... Я обрываю его, пока это не стало глупостью. — Она хочет умереть. Грей резко вдыхает, пару раз моргает, ожидая, что я скажу, что шучу. Хотел бы я, чтобы это было шуткой. Но, к сожалению, это правда. Хотя мне действительно приятно это говорить. Приятно наконец-то рассказать кому-то о том, что убивает меня вот уже девять дней. — Колин, мне нужно побольше информации. Я знаю, что ему нужно, но мне действительно трудно говорить о ней, когда я пообещал, что никому не скажу ни слова. — Я узнал об этом давно… А потом я рассказываю ему все. Я рассказываю ему, что прочитал в её блокноте, когда нашёл его. Я рассказываю ему причину, по которой мне так отчаянно нужно было вернуть ей его. Почему я на самом деле трачу девять дней на то, чтобы показать ей «мир» - это не главные причины. Почему я не могу позволить ей жить самой по себе прямо сейчас? Как я обещал ей, что не скажу ни слова. А также причина, по которой мне нужно, чтобы она осталась жива. — Блять, – он в шоке, всё ещё переваривает всю информацию, которую я ему только что сообщил. Хотел бы я сказать, что это чувство шока пройдёт. Но этого не произойдёт. Во всяком случае, не для меня. Я киваю головой, соглашаясь со всем, на что бы он ни ругался. — Ты должен сказать Аарону. — Я не могу, Грей. – Отчаяние пронизывает моё тело. Вот почему я пришёл поговорить с тобой. — Я обещал, что не буду. — Значит, ты собираешься посмотреть, что произойдёт? – Несмотря на то, что Грей не очень хорошо знает Лили, или вообще не знает по-настоящему, но он, кажется, беспокоится за неё. — Что у тебя есть? Осталось три дня? Ты сказал, что она сейчас в каком-то шоке, как ты думаешь, что, чёрт возьми, изменится? И вот оно. Один вопрос, на который у меня нет ответа. Что я ожидаю изменить? Я не могу просто волшебным образом стереть мысли о самоубийстве из чьей-то головы. Неважно, сколько времени я провожу с ней. Неважно, что я ей показываю, как бы ей ни было весело. Я не могу исцелить её. Лили должна хотеть быть живой. Если она не хочет быть живой, я ни за что не смогу её удержать. — Ты не психотерапевт, Колин. Ты не можешь её вылечить. Никто не может её вылечить. Ты не можешь просто сводить её на какие-нибудь весёлые свидания и ожидать, что она почувствует себя живой. Не до такой степени, чтобы она волшебным образом захотела остаться в живых. Я думаю, он прав. О чем я только думал? — У неё депрессия. Лили хочет покончить собой. Окажи ей ту чёртову помощь, в которой она нуждается. Она может не захотеть этого, черт возьми, она может возненавидеть тебя за то, что ты предал её. Но каким бы ты предпочёл, чтобы был результат? Девушка, которую ты так явно обожаешь и зацикливаешься на том, что она мертва, или ей становится лучше благодаря профессиональной помощи? — Я не могу допустить, чтобы она возненавидела меня, Грей. Он вздыхает и кладёт свою руку на мою. Я действительно чувствую себя подростком, рассказывающим своей матери о своей первой любви и нескольких разбитых сердцах. Это действительно смешно. Я бы хотел, чтобы это было связано с каким-нибудь разбитым сердцем, а не со смертью Лили. — Она возненавидит тебя, – говорит он прямо. — Но она получит помощь, в которой нуждается. Возможно, она даже начнёт понимать, что ты сделал это для её же блага. И тогда, если тебе повезёт, может быть, она не будет ненавидеть тебя так сильно, как ты думаешь. — Лили бы меня совсем бросила, – говорю я, чувствуя комок в горле. Я чувствую, что не могу дышать, но я знаю, что воздух поступает в мои лёгкие. — Она могла бы. Но, по крайней мере, она была бы жива. — Это не так просто, Грей. Я знаю, что Грей прав. Я знаю, что должен обратиться за помощью. Неважно, что Лили возненавидит меня за то, что я обратился за помощью, ведь она в ней нуждается. Получить помощь для Лили важнее, чем избежать её ненависти. Она будет жива… но она возненавидит меня. Я хочу, чтобы она была жива, но я также хочу, чтобы я ей нравился. ГЛАВА 28 «Горели огни, и мои руки учились рисовать со страстью» – Chasing Stars by Alesso, Marshmello, James Bay. Колин Это официально седьмой день, что означает, что у меня осталось только два дня... и сегодня. Но это не имеет значения, по крайней мере, не сейчас.