Ладно, может быть, Уинтер не понравилось бы знать, что я встречаюсь с её недопарнем. Но она не знает и половины правды, так что мне на самом деле всё равно. Аарон, как всегда, опаздывает, но я не могу винить его. Я не уверена, находится ли он все ещё на стадионе или отправился домой. Если он действительно поехал домой, то ему потребуется по меньшей мере пятнадцать минут, чтобы доехать сюда одному. Хотя я не уверена, почему он захотел встретиться у «Клэр». Он живёт на студенческой улице колледжа. Ну, на самом деле это не улица для студентов колледжа, раньше там проживали другие люди тоже. Но с каждым годом дома сдавались в аренду студентам колледжей по завышенной цене. В конце концов, семьи устали от шума, постоянных вечеринок и драк и разъехались. — Могу я тебе что-нибудь предложить, Лили? – спросила меня моя подруга Мия. — Эм, да. Можно мне чай-латте и чёрный кофе, пожалуйста? — Сейчас всё будет, – Мия записывает мой заказ и улыбается мне, прежде чем уйти. Хорошо, что я знаю заказ Аарона наизусть. Буквально где угодно. Я знаю, что он закажет, даже если мы никогда там раньше не были. Это не только кофейни. Это любое кафе или ресторан, в который мы ходим. — Мне так жаль, Лили. Картер отказался отдать мне блокнот, так что мне пришлось бороться за него, –Аарон, кажется, запыхался. Он садится напротив меня и кладёт блокнот на стол. — В любом случае, я отвоевал его. — Спасибо тебе, Рон, – я беру блокнот и кладу его в свою сумочку. — Ты ведь не читал его, не так ли? — Что? Ты думаешь, что я хочу читать о твоих сексуальных фантазиях? Ну, уж нет, спасибо. Облегчение мгновенно разливается по моему телу. Я слабо улыбаюсь Аарону, но в конце концов эта слабая улыбка превращается в искреннюю. Я не знаю, как ему это удается, но одно его присутствие заставляет меня чувствовать себя намного легче, намного счастливее. — Как ты, Лилс? — Напряжённо, думаю. Ты знаешь, куча заданий и все такое, – я позволяю смешку сорваться с моих губ. Мне не хочется говорить о себе, я никогда этого не делаю. Поэтому мне нужно сменить тему. К счастью для меня, Аарон любит говорить о себе. — О, Уинтер упоминала, что скауты наблюдали за тобой сегодня. — Да, – сначала он попытался сдержать улыбку, но я слишком хорошо знаю Аарона. Я могу читать его как открытую книгу, и он это знает. Уголки его рта подёргиваются, и довольно скоро он начал улыбаться, прям как младенец. — Я не должен говорить об этом, но я получил предложение от «Нью–Йорк Рейнджерс» – он вздыхает. — Пока ничего слишком официального, потому что…ну, правила НХЛ и все такое, но.... — Серьёзно? – я очень горжусь им. Он очень много работал для этого, можно сказать всю свою жизнь. — Это же здорово! – взволнованно говорю я. — Наверное. — Это не то, что было когда–то прежде. Что? — Что ты имеешь в виду? Прежде чем он успевает продолжить, Мия возвращается с нашими напитками. Она ставит их на стол и смотрит на меня с ревностью. Да, ревность. Я знаю это выражение ее лица. На самом деле, на любом лице. Я удивлена, что Мия ревнует. Обычно она держится настолько далеко от спортсменов, насколько это возможно. Аарон неплохо выглядит. Его светлые волосы и зеленые глаза действительно красивы, наряду с веснушками, украшающими его лицо, некоторые сказали бы, что он 11/10. Однако я никогда не попадалась и никогда не попадусь под его чары. По очевидным причинам. Мия разворачивается на каблуках и уходит так же быстро, как и пришла. Раньше я много каталась на коньках. Я была фигуристкой, даже участвовала в соревнованиях. Мне это нравилось больше всего на свете. Раньше мы с Аароном встречались каждое воскресенье, чтобы участвовать друг с другом в гонках. Я всегда была быстрее его, и я могу делать больше трюков, чем он. Это было освежающе, игриво соревноваться с парнем, для которого желаешь только самого лучшего. В конце концов, моя депрессия взяла надо мной верх, и я бросила кататься на коньках. Я придумывала оправдания перед Аароном, почему я не смогла прийти. Я никогда не говорила ему настоящей причины. Я знаю, он бы понял, он бы бросил всё, чтобы быть со мной и заставить меня чувствовать себя лучше, но я не хотела, чтобы он переживал из-за меня. Он чувствует себя не лучше, ибо катание на коньках было нашей страстью с незапамятных времён. Катание на коньках было для меня спасением, пока не сменились обстоятельства. — Ты же знаешь, мама была бы не рада узнать, что я начал снова. — Я не могу поверить, что она могла так поступить с тобой. Я имею в виду, она знает, как много катание на коньках значит для тебя. Она знает, как сильно ты это любишь. Теперь я чувствую себя виноватой. Я ненавижу лгать ему. Но я не могу сказать ему правду. Может быть, я когда–нибудь расскажу ему. В его письме, например. — Ну, без обид, но я все равно больше не хочу, чтобы она была в моей жизни. Лиз была матерью, которой у меня никогда не было, сколько я себя помню. Да, Лиз Марш, новая мать Аарона. Та самая, кто разрушила брак моих родителей. Но, эй, мой отец любит её, и она, конечно, любит его, так что я рада за них. И за Аарона. — У тебя была мама, пока тебе не исполнилось пять, – напоминаю я ему. — Почти пять, – поправляет он. — Но да, наверное. А потом она оттолкнула меня, как будто я вообще ничего не значил. Шестнадцать лет назад наши родители решили развестись. И как бы то ни было, все делится пополам, когда развод не проходит мирно. Дом пришлось продать, деньги за него разделили пополам. Все вещи до единого были проданы, а деньги разделены пополам. Их дети. Тоже разделены. Они подумали: «хорошо, что у нас двое детей, даже близнецы. Так будет проще.» Один достался моему отцу, другой – моей матери. — Лили останется со мной. Она девушка. Ей нужна её мать. Ты можешь забрать мальчика, – сказала она. Мне было всего пять, но я помню её слова так, как будто она сказала их вчера. Это стало ударом ножом в моё сердце. — Я не разрешу ей никаких контактов с тобой или Аароном. И Аарон, возможно, тоже никогда не свяжется со мной. Теперь это твоя половина, твоё обязательство. Пути назад нет. Я думаю, что после этого я ненавидела её долгие годы. Но мне было пять, ну, четыре, но скоро исполнялось пять. Я не понимала, что происходит. Все, что я знала, это то, что я никогда больше не увижу своего брата. Так что каждое воскресенье папа встречал меня там вместе с Аароном. Некоторое время мы катались на коньках, потом перекусывали, прежде чем он вёз меня обратно на каток, чтобы моя мама могла приехать и забрать меня. Когда я стала старше, я привыкла лгать своей матери о том, где я буду проводить ночи. Я бы сказала ей, что иду в гости к другу, хотя на самом деле я ехала погостить к своему отцу и Аарону на выходные. Это были самые весёлые выходные, которые мне довелось провести. И моя мать никогда не узнает об этом. Если бы она действительно догадалась об этом, я бы не хотела знать, что бы она сделала с моим отцом. — Как ты думаешь, она когда-нибудь жалела, что не оставила меня в своей жизни? – спрашивает Аарон. Небольшое количество слов, но от них у меня разрывается сердце. Ответ – нет. Мама никогда не жалела, что повернулась спиной к своему сыну. После того дня она даже ни разу больше не подумала о нём. Она не хранила фотографий, не говорила о нём со мной, даже не упоминала о нём другим людям. — Нет. Я знаю, что это причинит ему боль, но я не могу продолжать лгать своему брату. Он милый, он не должен цепляться за неё, когда у неё явно нет намерений встречаться с ним или приглашать его в свою жизнь. Он заслуживает лучшего. Лиз – лучше...для него. Двери в «Клэр» открыты. Обычно я бы не обратила внимания на то, кто входит, но, когда входит та же самая мускулистая фигура с катка, я не могу не пялиться. Он здесь. Что, чёрт возьми, он тут делает? Колин подходит к нашему столику, не сводя с меня глаз, прежде чем сесть рядом с Аароном. Его рука находит затылок Аарона, хватает его, слегка сжимает, прежде чем отпустить. — Как дела, Лилибаг? – Колин кивает мне головой. Он прочитал его. Я просто знаю, что он это сделал. Колин раньше не знал моего имени, поэтому он проверил, есть ли оно в блокноте. Следовательно, он выяснил моё имя, прочитал остальное, сдал меня Аарону и теперь… что теперь? Он здесь. Почему он здесь? И почему мой брат не кричит на меня за то, что я хочу умереть? — Ты бы предпочла, чтобы я называл тебя маленькой леди? – спрашивает он. — Как насчёт Лили? — Ничего не поделаешь, Лилибаг. Я испустила вздох. И чтобы избежать его пристального взгляда, я теперь смотрю на свои пальцы под столом. Я играю с кольцом на безымянном пальце своей левой руки. Это случается только тогда, когда я нервничаю. Почему я начала нервничать? Аарон стонет, закрывает глаза, чтобы успокоиться, и делает несколько глубоких вдохов. Я просто знаю, что он изо всех сил старается не схватить нож и не пырнуть им Колина. — Никаких свиданий, чувак. Она мне как сестра. Я и есть его сестра. — Так в чем же тогда дело? — А что должно быть? – спрашивает Аарон в ответ. Мы с Аароном договорились никогда не говорить ни слова только потому, что не хотим рисковать тем, что наша мать узнает, что мы учимся в одном колледже. Мы делали то же самое в старших классах и начальной школе. Мой отец позаботился о том, чтобы моя мать никогда ничего не узнала. — Вы что-то вроде пары? — Чёрт возьми, Картер, – ругается Аарон. — Мы с Лили не пара, и мы никогда не будем вместе. — Так что же, чёрт возьми, происходит между вами двумя? Ты сказал мне, что я не могу даже прикоснуться к ней, так что должно быть что-то. О да, это тот старший брат, которого я помню. Аарон никогда не хотел, чтобы кто-то из его товарищей по команде «залез ко мне в штаны» – это его слова, а не мои. По крайней мере, не после той катастрофы в старших классах. Он всегда защищал меня. Всегда следил за тем, чтобы парни, с которыми я была, не были какими-нибудь преступниками. Раньше мне было так трудно даже быть с кем-то, потому что, кем бы я ни интересовалась, он никогда не мирился с намерениями Аарона в отношении меня. Вот почему единственные парни, с которыми я когда-либо встречалась, были вымышленными. — Просто оставь её, ладно? Я требую. — Отлично, тогда я не вижу смысла, почему я не могу трахнуть её, – говорит Колин, а его глаза не отрываются от моих. Аарон прижимает ладони к лицу, проводя ими вниз по лицу с очередным стоном. — Ладно, хорошо. У тебя с ней нет отношений, но она избранная, понял. Я буду держаться подальше, – Колин подмигивает мне и встаёт со своего места. Он подходит к другому столику и садится.