Часть 17 из 41 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Хозяин замка задумался. Он видел этого человека издалека. Вроде бы ничего особенного, но учитель почему-то в него верил. Что ж, тем интереснее и приятнее будет разрушить его ожидания. Обладатель титула седьмой великой тени кивнул и занял свое место на троне. Немного… Можно и подождать.
Глава 7
Алхимик
Когда я ночью вышел из комнаты, никто этого не заметил. Когда шел по коридору, где мы почти месяц назад сражались с гулями — тоже. А вот на лестничной площадке, в свете Ночной сестры, меня ждали.
— А я ведь поняла, что ты не усидишь сегодня под одеялом, — Монашка спрыгнула с подоконника и уверенно двинулась мне навстречу. В сумраке ее красные волосы казались черными, а в глазах, наоборот, поселились огненные отблески.
Я задумался, нужна ли мне будет помощница или отправить ее назад. В том, что Монашка удержит язык за зубами, я не сомневался. По крайней мере, о связи моей силы с бывшей королевской династией франков пока никто не узнал. Даже ее сестра, а это о многом говорило.
— Хочу еще раз посмотреть на труп странника, что мы принесли, — выдал я часть правды. — После того, как директор его коснулся, в нем что-то изменилось. И мне кажется, это поможет узнать, кто стоит за нападением.
Монашка только плечами пожала — мол, она бы пошла за мной и просто так. Я кивнул в ответ и махнул рукой — нам нужно было на девятый, к переходу между этажами. В прошлый раз мы залезли по нему на крышу, сейчас же спустимся до нужного окна.
Первая часть плана прошла как по нотам. Выход в коридор был перекрыт, но мы вылезли в окно нашего корпуса и просто прошлись по его внешней стене. Так было даже удобнее, не надо думать, как вылезать наружу, чтобы спуститься.
— Мне подержать веревку? — предложила Монашка. — Кстати, как ты собирался справиться тут один?
— Так же, как и в прошлый раз, когда сражался на стене с гулями, — я вытащил меч, а потом вложил в него каплю голубой лилии и воткнул в камни Примеры.
Монашка закусила нижнюю губу. Снова увидев такую близкую и в то же время далекую для нее силу, она с трудом удержалась от чего-то большего. Странный эффект, я несколько долгих секунд вглядывался в лицо девушки, и эта задержка оказалась очень кстати. Сначала из леса донесся стук копыт, а потом на площадь Примеры ворвалась группа всадников. Они осветили весь двор факелами и чистотой — хорош бы я был, болтаясь в такой момент на веревке у всех на виду.
Мы с Монашкой замерли, вглядываясь, кто это заявился с такой помпой.
— На этом наши пути расходятся? — я мгновенно узнал голос Аны.
В защитном доспехе загадочного уровня внешне она совсем не походила на обычную себя. Впрочем, гора стали совершенно не мешала ей двигаться. Девушка ловко спрыгнула с лошади, а потом подала знак одному из своих людей, чтобы те сняли замотанные веревками тела. Лысые мужчина и женщина в желтой одежде.
Странники с задания вроде нашего притворяются, что попали в плен?
— Мы помогли друг другу в охоте, но не рассчитывай, что я когда-либо доверю тебе спину, — еще один голос, который я никогда не спутаю с другими.
Рядом с Аной спрыгнула Мария. До этого она держалась в тени, но теперь я смог разглядеть такое знакомое лицо. Девушка уже вернула свой шрам, а серебро в волосах далеко вышло за пределы одной пряди. Если это проявление силы Марии, которую не может сдержать старая маскировка, она точно успела многого добиться.
Тренировка, устроенная стариком и Морган, точно сделала всех нас сильнее.
— И почему ты меня так не любишь? — Ана резко повернулась к своей спутнице.
— Забыла? Как подчиняла нас мечом похоти? Как приказывала Адриану и Мануэлю убить себя? Или, скажешь, этого не было?
— Я скажу, что тебе стоит больше думать о себе самой. Какое тебе дело до того, как я разбираюсь с врагами? Моими врагами! Как будто у тебя своих нет! Или возьмем меч, который, между прочим, исчез из-за твоего Мануэля! Похоть — это сила против мужчин. Тебе-то чего ее опасаться. Наоборот, нам бы стоило держаться вместе, конечно, если ты вспомнишь о гордости. О том, кем была рождена.
— Какие знакомые речи. Именно их мне рассказывали в детстве, и именно под разговор о гордости и моем благе меня ломали, пытаясь превратить в послушный инструмент.
— Не боишься мечей, но боишься слов? Не можешь поверить в себя — так просто стань сильнее! — Ана отмахнулась от возражений Марии. — Думаешь, как я получила меч?
— Потому что была готова кормить похоть своим телом?
— Чушь! — Ана рявкнула во весь голос. — Я была готова рисковать и брать на себя ответственность за самые грязные дела. Вот и все. Поэтому та девушка с желтыми глазами отдала мне клинок из серии смертных грехов, поэтому тот же директор не бросил меня в темницу, не скормил закону, а, наоборот, выдал эту броню и свое доверие. Людям нужны те, кто будет готов вместо них шагнуть за грань того, что принято считать нормальным. Забавно, что ты, человек из братства, которое решило взять на себя грязную работу для человечества, не можешь меня понять!
Ана смерила Марию долгим пронизывающим взглядом.
— Я подумаю над твоими словами, — наконец, выдохнула девушка с серебристыми волосами.
— Вот и хорошо, — на лице Аны расплылась улыбка. — Тогда сегодня мы допросим этих желтых шпионов, получим свои техники, потом освоим их, и через месяц… Да, ты можешь присоединиться к моему отряду во время похода в ущелье скверны.
Толпа внизу начала расходиться.
— О чем думаешь? — сердце нежити почувствовало мой настрой.
— О том, что Мария ведь не просто так пришла в Примеру. Ее точно послало братство, но за чем?.. Я знаю ее, она могла бы ответить Ане, но дала ей победить в споре.
— Считаешь, что все это ради ущелья скверны?
— Возможно. Я помню, как она расстроилась, что мы не попали в число верхних этажей, кому открыли туда доступ…
— А знаешь, о чем я сейчас думаю? — сердце резко сменило тему разговора.
— О том, как загнать меня в ловушку?
— Нет, о предательстве. В моем мире выделяли для него три вида. Первый — бездействие… — сердце сделало паузу, а я вспомнил, как Мария ничего не сделала, когда я остался с ранеными учениками. — Второй вид — предательство словом.
Сердце опять замолчало, а мне ничего и не нужно было вспоминать. Вот он разговор, который я только что услышал. Меня обвинили, и она ничего не сказала.
— Хочешь, догадаюсь, что дальше? — спросил я. — После предательства бездействием и словом идет предательство действием.
— Именно, — просто ответило сердце. — Не хочу, чтобы ты слишком рано умер, так что имей в виду.
— Наверно… Не буду, — я улыбнулся, а сердце нежити возмущенно засопело. — Разве ты сам не сказал, что настоящее предательство начинается с молчания? Так вот я молчать не буду. У меня есть свои цели, у той же Марии свои. И что-то мне подсказывает, если мы и станем врагами — вот тут не буду зарекаться — то она не ударит в спину, а предложит скрестить мечи. Впрочем, если это случится, сдерживаться я не буду.
— Идиот, нельзя так верить людям!
— О, людям я совсем не верю…
Договорить мы не успели, последние ночные гости исчезли с площади, и Монашка коснулась моего плеча, предлагая продолжать. Я кивнул в ответ и закрепил веревку на вбитом в стену мече. Моток развернулся, немного не доставая до нужного окна, но такую малость мы могли проползти и сами. Я первый скользнул вниз: веревка помогала держать направление, лепнина вдоль этажей помогала тормозить… Над нужным окном я замер, аккуратно сполз вниз и присмотрелся.
С той стороны было видно белые стены, стальные кованые столы, на которых лежали мертвецы. Я узнал несколько учеников, которые, похоже, хранились тут еще с первой ночи, а в углу лежал и мой новый знакомый.
— На стекле изморозь, — рядом со мной тихо спрыгнула Монашка.
— Наверно, какой-то артефакт, чтобы трупы не разлагались, — кивнул я. — Можно твой меч?
Девушка промедлила всего мгновение, но потом протянула свой клинок. Обычная чистая сталь, но вот сама ковка и дизайн были на высшем уровне. Я провел ладонью по мечу, а потом аккуратно вложил в него каплю голубой лилии. Вышло так же легко, как и с моим собственным оружием.
Укол. Я пронзил створку, пробивая затвор с той стороны. Проход был открыт.
— Держи, — я вернул меч Монашке, и та приняла его со странным благоговением. Точно, там же осталось еще немного энергии королевской лилии. Ну, будем считать это подарком вроде того, что когда-то сделала для меня принцесса Астурийская. Посмотрим, воспользуется ли им Жанна Монтегю.
Я открыл окно, пролез внутрь комнаты и, стараясь не шуметь, двинулся к нужному трупу. Монашка замерла чуть в стороне, готовясь прикрывать мне спину.
— Что дальше? — спросил я у сердца.
— Как в тот раз, бьешь по связям души и тела. Только используй чистоту голубой лилии, а не розы, не разрушай, а восстанавливай.
— И все?
— Как будто этого мало! Действуй! — сердце нервничало, и я собрался, готовясь к возможным неприятностям.
Впрочем, отступать я все равно не планировал. Допрос мертвого — это слишком ценная возможность, чтобы я не проверил, доступна она мне или нет. Я выдохнул… В прошлый раз сердце предупреждало, чтобы я ни в коем случае не делал это голыми руками. Сейчас я был без меча, и оно промолчало. Значит, атака — с оружием, восстановление — без.
Я положил руку на бледный холодный лоб мертвого странника, а потом выпустил наружу чистоту голубой лилии. На уровне дуо-идальго это было совсем не сложно. Я мог использовать чистоту саму по себе, мог собирать в капли, вот только что в одном виде, что в другом она и не думала работать.
Сердце молчало. Или само не знало, что делать, или считало, что я должен разобраться сам. И я разберусь. Глаза закрылись, я нырнул в глубины своего сознания, раскрывая карту звездного неба. Мой путь, с помощью которого я развивал тело и душу.
— Теперь ты! — я коснулся мертвеца, чтобы понять его.
Наверно, чем-то это походило на то, как другие идальго подчиняли себе предметы с помощью чистоты. Я же подчинил себе остатки пути мертвого тела, увидел его звезды, тусклые, но еще сияющие… И растрепанные нити, связывающие их с сияющим комком у него в центре живота. Со стороны казалось, что их всего четыре, возможно, пять. Сейчас же я видел не меньше сотни каналов, которые нужно было восстановить.
— Не так уж и сложно, — я касался их одного за другим, выпуская наружу чистоту голубой лилии, и страшные черные дыры исчезали одна за другой.
— Достаточно, — сердце остановило меня, когда я починил половину каналов.
— Я могу дойти до конца, — возразил я.
— Ты рискуешь потерять свою душу. Слишком велика нагрузка, — сердце было непреклонно. — Я и так дал тебе больше времени, чем стоило, но в итоге этот воин уже проснулся.
Я кивнул, принимая совет, и открыл глаза. Тело тут же покачнулось — казалось, в мышцах не осталось ни капли крови. Бледные руки, бледное лицо, которое в отражении стального стола казалось выточенным из мела. Я чуть не упал, но Монашка оказалась рядом и поддержала, делясь чистотой.
— С тобой все в порядке? Может, уйдем? — ее голос дрогнул.
— Мы еще не закончили, — я покачал головой, а потом указал пальцем на мертвеца.