Лилия или роза перед принцессами были лишними. Я уколол палец об осколок разбитого камня в кольце, и тяжелая красная капля заняла свое место, утягивая за собой и созданную мной конструкцию. Кольцо почернело, словно вороний глаз. — Десять секунд, — напомнил я, протягивая его принцессе. — Оно поможет тебе активировать меч. Она все поняла, несколько долгих секунд смотрела на кольцо, на меня… А потом резко надела его на палец, и восьмой меч из серии смертных грехов вспыхнул нестерпимым белым светом. Отсчет пошел! Луиса рванула вперед, раздирая скверну каждым своим движением, и та даже не сопротивлялась. Я хотел снова обернуться, но Изабелла придумала лучше. Ухватила меня и просто бросила вслед за сестрой. Та как раз добралась до Седьмого, и их мечи встретились. Фальшивый меч жадности треснул после первого же удара, после второго развалился на части. Я же снова нашел взглядом ту самую рану и со всего размаху врезался прямо в нее. В мече вспыхнули сразу три десятка капель красной розы — все, что у меня было — и нити, связывающие след гордыни с телом, растаяли без следа. В тот же миг скверна вокруг нас исчезла, растворившись без следа. Я чуть не рухнул вниз, но оказавшаяся рядом Изабелла успела подхватить меня за шкирку. Немного обидно, но не это главное. — Его нужно добить! — крикнул я, указывая на Седьмого. Рана или не рана, он все равно был врагом, и не стоило упускать момент. — Он больше не опасен, а братство — как волки, — покачала головой Изабелла. — Да, они дерут овец и иногда заблудившихся детей, но они санитары леса. Без них вообще все умрет. — С больными можно разобраться и другими методами. Но волк, попробовавший человеческой крови, не должен оставаться в живых. Изабелла снова покачала головой, у меня просто не было сил, а вот Луиса… Она как раз вернула свой меч в обычное состояние, а потом резко ударила по Седьмому. Кровавая полоска пересекла все его лицо, но он успел отклониться. — Как жестоко, — он неожиданно рассмеялся. — Маленький, кровожадный идальго, а ты мне нравишься. Твой свет не ласкает, а готов спалить дотла. Я запомнил и… Он резко рванул к земле… Сначала я подумал, что он сбегает, увидев выходящие из столицы полки, но нет. Седьмого интересовала маленькая фигура, прячущаяся на границе вырванного скверной леса. Чистюля, виконт Фонтес, мой третий оруженосец. Еще мгновение назад сил вообще не было, но я смог выжать себя до капли, обернуться еще раз и рвануть туда же. Слишком медленно. Правда, к моему удивлению, Седьмой не спешил, остановившись в паре шагов от Чистюли. — Отойди от него, — я почувствовал, как позади меня встали две принцессы. — Я хочу просто поговорить, — Седьмой криво усмехнулся. Скрывающие его тени стали блеклыми, и теперь помимо желтых глаз было видно еще и бледную кожу с короткой неровной щетиной. — Ты… — он ткнул пальцем в Фонтеса. — Как зовут твоего брата? — Гийом, — никто не понимал, что происходит. — Где он служил? Кем? — Десятник. В страже Валентии. — Может, у тебя есть его портрет? — вкрадчиво уточнил Седьмой, хотя я уже все понял. Понял, но не мог ничего возразить. — Есть, — Фонтес растерянно вытащил медальон, раскрыл, и на меня посмотрело то самое лицо. Десятник, с которым мы столкнулись в порту, который попытался потом меня убить и был убит сам. — Ты же слышал, что он погиб? — продолжал Седьмой. — Мама писала. Его зарезали бандиты, когда он пытался защитить от них простых людей. Подло, в спину… — Его убили не бандиты. Его убил твой друг, — Седьмой указал на меня. — Или скажешь, что это неправда? — Правда, — я кивнул. — Он напал, я защищался, как защищаюсь всегда. До конца. Я понимаю, что ты можешь чувствовать, Антуан, — я назвал Фонтеса по имени. — Я понимаю, что твои желания сейчас могут столкнуться с данными мне клятвами. И я помню, что ты для меня сделал… Поэтому возвращаю их тебе. — Видишь… — попробовал вставить Седьмой, но я его перебил. — Я не знал об этом раньше, но скажу правду. Я не сожалею об убийстве врага, но я сожалею о том, что ты потерял члена семьи. Искренне сожалею и надеюсь, мы еще сможем сражаться вместе. Когда ты будешь готов. Все молчали. Фонтес растерянно смотрел на меня, на блеклый портрет в медальоне. — Или ты можешь пойти со мной, — неожиданно заговорил Седьмой. — Пожалуй, мне пора завести ученика, а в тебе есть стержень. Из тебя могла бы получиться неплохая тень, которая или сотрет убийцу твоего брата, или же заставит его сиять так, как никто до этого. — Не верь ему… — начал я. — Ты сказал, что я могу выбирать, — Фонтес решительно вскинул голову. — Тогда… Он повернулся к Седьмому и вытянул руку. — Глупый мальчишка, — только и покачала головой Изабелла, когда Седьмой ответил на рукопожатие, и они исчезли во вспышке черного тумана. Из столицы выходили полки стражи внешних ворот, во главе отряда всадников к нам скакал какой-то герцог, рядом со мной стояли две принцессы, но все равно на душе стало как-то слишком пусто и одиноко. * * * — Значит, седьмая тень братства забрал моего ученика… Я снова сидел в кабинете директора, а он ходил из стороны в сторону вдоль окна. — А ты сражался вместе с двумя принцессами, и они неплохо отзывались о твоих способностях, — продолжал Карл Арагонский. Я только кивнул, ожидая, пока директор выговорится. — Принцесса де Наварра также упоминала твои способности алхимика, которые помогли ей с мечом из серии смертных грехов. Как тебе самому занятия с профессором Седоньей? — Мы пока еще не успели договориться о первой встрече, — я пожал плечами. — Что ж, я прослежу, чтобы профессор не забывала, что теперь у нее два ученика. А ты… Готовься, в конце года вас всех будет ждать сначала практика в армии, а потом уже лично тебя как алхимика путешествие на остров Небесной кузни. Это название мне особо ни о чем не говорило. Хотя, кажется, кто-то из путешественников упоминал, что между двумя континентами лежит тайная земля, где раз в десять лет собираются величайшие алхимики и артефакторы всех королевств, чтобы познать скрытые от других тайны. — Я буду готов, — я вежливо склонил голову. — Ладно, — директор немного успокоился. — Может, у тебя есть вопросы или пожелания? Скажу честно, навел ты шороху, но и на репутацию Примеры поработал. Он усмехнулся. — Ваш меч, — у меня на самом деле был вопрос, и я кивнул на висящий на стене клинок из серии смертных грехов. — Седьмой уверял всех, что захватил его у вас. Он даже каким-то образом делал свой меч похожим на настоящий. Зачем вы ему это позволили? — Позволил — хорошее слово, — директор усмехнулся, а потом подвинул мне одну из стоящих на столе чашек. — Наливай себе чаю, не стесняйся. Я покачал головой. Выпить чаю с дядей короля — такая история дорогого бы стоила, но я еще не пришел в себя. Драка, новости — после всего этого кусок или глоток просто не лезли в горло. — Тогда я налью себе, — директор подошел к пузатому чайнику, выточенному из красивого зеленого камня, неспешно набрал себе полчашки и сделал медленный глоток. Я ждал. Директор помолчал еще какое-то время и только потом заговорил. — Наверно, эта история случилась слишком давно, чтобы делать из нее тайну. Тем более учитывая, что вышло наружу, — он усмехнулся. — Восемнадцать лет назад, когда я только получил Примеру в свои руки, были люди… Да, просто люди, которые считали, что эта власть будет лишней для меня. — Говорят, вы тогда убили офицера скверны и получили от короля меч жадности, — вспомнил я. — Это тоже многим не давало покоя, — директор сделал еще глоток. — Я был молод, считал, что злые языки мне не страшны. А они напали на моего боевого товарища. У меня не было доказательств, только тела — его и его семьи. Он отставил кружку, я молчал, ожидая продолжения. — Он позвал меня на помощь, помню, как меня тогда разбудил маленький золотой феникс. Было холодно, шел дождь, я выскочил почти без одежды, меня пытался остановить патруль, но я успел. Николас еще сражался, я тоже бросился в бой, но… Даже с мечом жадности, даже с граалями в груди и королевской кровью в жилах я не смог его спасти. Их оказалось слишком много, и я стоял только во внутреннем дворе, когда кто-то выкинул из окна его голову. Если бы я был тенью братства, то в тот день впал бы в безумие, и, возможно, так все стало бы гораздо проще. Но чистота сохранила мой разум, и я даже пленил половину убийц, чтобы узнать, кто их послал, но все зря. Они раскусили капсулы со скверной, и уже через минуту некого было допрашивать. — Я… — Не надо ничего говорить, — директор поднял руку. — То, что случилось в тот вечер, в итоге сделало меня мудрее. Я понял важную истину: всегда есть кто-то сильнее и всегда есть что терять. Я хочу, чтобы ты не забывал об этом. — Я не забуду, — кивнул я. — Что же касается меча, — продолжил директор. — Через месяц я помог молодой тени братства добраться до меня. Мы сразились, и он даже захватил созданную мной копию меча жадности. Думаю, уже скоро он понял, что я его обманул, но решил не отказываться от титула и славы, что принесла ему эта победа. А я успокоил врагов, показав слабость, и оставил козырь в рукаве на случай, если та ночь когда-нибудь повторится. — Но, директор, — не выдержал я. — В тот раз вы так легко призвали силу меча. Если вы его скрывали, то не стоило ли спрятать его со стены? — Ты еще молод, — Карл Арагонский усмехнулся. — Иногда прятать вещи лучше всего на самом видном месте. И о моей жалкой попытке создать копию потерянного меча говорят по всему королевству… Кто же знал, что ты умеешь так глубоко видеть, не слушаешь сплетни, а потом еще и встретишь Седьмого. Усмешка сменилась улыбкой. — А меч гордыни? — я задал новый вопрос. — Удалось узнать, кто именно ранил седьмую тень и натравил ее на нас? — Нет, — директор сразу стал серьезным. — Первый меч из серии смертных грехов — это очень опасное оружие, и его появление после стольких лет, когда он считался утраченным… Впрочем, это уже лишнее. Я понял, что рассказывать о тайнах, способных навредить королевству, Карл Арагонский не будет. Что ж, это не единственное, что меня интересует. — Есть какие-то новости, может быть, слухи о виконте Фонтесе? — У меня нет шпионов в братстве, — директор покачал головой. — Но Седьмой официально принял его, так что можешь не волноваться. Твоего друга не убьют, не бросят, а будут учить. И если он справится, то вы еще встретитесь, но только как… — Как враги, я понимаю, — кивнул я. Неожиданно раздался глухой стук в стену. Карл Арагонский едва заметно взмахнул рукой, и камни расступились, пропуская сначала щупальце, а вслед за ним и профессора Седонью. Та встретила меня неприветливым взглядом и почти сразу же сосредоточилась только на директоре.