Эта мысль прочно укреплялась во мне, а я, дура, так и не осмелилась задать вопрос Искандеру. Стоял холодный осенний день. Свинцовые тучи стягивали небо, и узкие лучи солнца с трудом пробивались меж них. Этим утром Искандер отвез меня на занятия, а сам отправился решать свои дела. Как я поняла, за целую неделю их накопилось немало. Мы условились, что он приедет за мной в 12.00. Я должна была отпроситься пораньше. Я должна была поговорить с любимым. Жалея, что не сделала этого еще вчера вечером, я лениво водила ручкой в тетради, лишь изредка записывая что-то из лекций. Писала, а думала о своем. Как мне быть? Сказать прямо в лоб Искандеру – «ты берешь меня с собой в Москву?» Или же начать издалека… Только каким образом это сделать, когда этот вопрос буквально выгрыз мое сердце? И почему, мой любимый до сих пор не сказал мне об этом, сам? Значит, на то имелись свои причины? Взор мой остановился на часах. Стрелка лениво тянулась к 11.00. Еще час! Так много и так мало… Понимание, что до того, как станет все понятно, остался час, вызвало у меня мандраж. Затрясло прямо так, как перед кабинетом у стоматолога. В попытках согреться, я натянула рукава свитера до середины ладоней, а потом и вовсе обняла себя за плечи. Ручка выпала из моих рук, покатилась по полу, и я нагнулась, чтобы её поднять. В этот момент дверь открылась и раздался голос нашей вахтерши. – Там к Кузьминой пришли. Ждут внизу. Ручка, которую мне только удалось поймать, снова скатилась с моих пальцев. – Кузьмина! – голос Надежды Васильевны заполнил собой все пространство. – А-у, ты где? С утра же была тут… – Я здесь, – схватив ручку, я выпрямилась. – Иди, пришли к тебе, Лиза. Сердце мое сжалось от волнения. Случилось чего? Почему Искандер приехал пораньше? Размышляя над этим, я быстро сложила тетради-ручки в сумку и, попрощавшись, поспешила вниз. Пока спускалась по лестнице, дрожь моя усилилась. Что поделать – так сильно я волновалась от предстоящего разговора. Но он был нужен. Все лучше, чем умирать от неизвестности! Наконец, я преодолела последнюю ступеньку, завернула в коридор. В воздухе витала зябкая прохлада. Я передернула плечами. Холодно! Знакомый голос окликнул меня: – Лиза. Я испуганно обернулась и увидела тетю Веру. Она стояла неподалеку от гардеробной. На ней были модные, высокие сапоги из замши и приталенная курточка. На бледном лице – макияж, что было удивительно, ведь обычно тетя Вера особо не использовала его. А тут – и глаза подведены, и на губах – темно-вишневая помада. – Тетя Вера? – удивленно протянула я и шагнула к ней. Она как-то странно кивнула головой, словно была в каком-то заторможенном состоянии. Или, может, мне просто показалось? – Здравствуйте, – опомнившись, поздоровалась я, – не ожидала увидеть вас здесь. Что-то случилось? Тетя Вера скользнула по мне отстраненным взглядом. – Случилось. Давай выйдем, поговорим. Не дожидаясь моего ответа, тетя Вера пошла к выходу. Я несколько секунд смотрела вслед её удаляющейся фигуре, а потом, вздрогнув, быстро забрала свои вещи, оделась и поспешила за ней. ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ Морозный воздух куснул меня за щеки, словно голодный зверь. Я вздохнула его полной грудью и почувствовала, как легкие обожгло. Голова слегка закружилась, я выждала несколько секунд, а потом начала спускаться по ступеням. Там, внизу, за мной молчаливо наблюдала тетя Вера. Её холодное, почти скорбное выражение лица вызывало у меня желание узнать, что стало причиной этого, и одновременно я испытывала дурное предчувствие – что знание об этом принесет мне много боли. Но я уже шла к тете Вере. Она сама пришла ко мне. Пути назад не было. Когда моя нога соскользнула с последней ступени, голову, вдруг, обожгла страшная догадка. Наверное, что-то случилось с бабушкой или отцом. Одна только мысль – и сердце наполнилось болью и страхом за них. Несмотря на их отношение ко мне, на всю несправедливость и жестокость, в глубине души я не желала им плохого. – Тетя Вера, говори, что случилось? – выдохнула я, и облачко пара зависло в морозном воздухе вместе с моим вопросом. Тетя Вера смерила меня взглядом, таким, что мне стало не по себе. Словно она оценивала меня… Как конкурентку. Раньше я не замечала за ней такого. Неужели несчастная любовь ожесточила её сердце? – Скажу, конечно, скажу, Лиза, – она мотнула головой в сторону рябины. Её ягоды блестели от мороза, и на фоне серости казались такими яркими, словно невидимый художник обмакнул кисть в гуашь и раскрасил её… Тетя Вера прошла вперед и встала рядом с деревом, я остановилась напротив неё. Она пристально посмотрела на меня. Глаза, обведенные подводкой, теперь смотрели так, словно я была чужой. Дурное предчувствие не отпускало меня, напротив, чем дольше тетя Вера вглядывалась в меня, тем больше оно становилось. – Теть Вер, – не выдержала я, – говори, не мучай. – А надо бы помучить, – горько протянула она, – чтобы ты помучалась – хотя бы немного – так, как я мучалась все эти дни! Я вздрогнула – так, будто только что получила пощечину от тети Веры. – Ты про что, теть Вер? – я непонимающе посмотрела на неё. – Что я такого сделала? – И ты еще спрашиваешь! – тетя Вера окинула меня осуждающим взглядом. – Вот и доверяй после этого людям! А я тебе доверяла, Лиза! Как родную, пригласила на работу, переживала за тебя… А ты… Ты… – Что, – я задрожала от её обвиняющих слов, – что – я? – Мужика у меня увела! – выдохнула тетя Вера.