Глава 12.3 За следующую неделю таких разговоров было море! Мы узнавали друг друга ближе, присматривались, нащупывали пределы. Иногда это были совсем невинные разговоры – доброе утро, что у тебя на завтрак, как погода, как дела на работе? Но порой мы заходили так далеко, что я потом места себе не находила… И был только один способ сбросить напряжение – в танце. Даночка была в восторге. А в четверг ко мне в зал заглянул взмыленный Руслан. – Ты видела, Сень? У нас замена состава. Марьянская слегла с каким-то гриппом. Поставили тебя! – Как меня? – переглянулись с Романовой. – Я не готова. У меня нога. И вообще! Мы даже не станцевались. – Именно поэтому сегодня прогон. И завтра. И в день спектакля. Что тут началось! Партия была мне хорошо знакома, но… Другой театр, партнер, сцена, чертовы декорации! Да все другое. И к тому же я ведь понимала, какое пристальное внимание мне будет обеспечено. Роль хоть и оказалась небольшой, но была сольной! А я только-только начала возвращать форму. А я полгода не выходила на сцену, а я… Да трусила я, о чем и говорить! Круговерть страшная. Репетиции одна за другой, подгон костюма, прогоны. Даже наши телефонные переговоры с Артуром почти сошли на нет. Он звонил, я что-то мямлила и засыпала… Усталость и обезболивающие, которые мне приходилось пить из-за боли в ноге, давали о себе знать. В день спектакля я до того себя накрутила, что меня буквально трясло. Особенная сложность в моей партии заключалась в том, что танцевать мне нужно было в луче синего света, а тот до того слепил, что полагаться можно было лишь на свои ощущения. Как все прошло – не помню. В себя пришла за кулисой. Согнулась пополам. – Молодец, умничка! Справилась… – звучал тихий голос Даночки. – Правда? – Процентов на девяносто, – не стала врать она. – Запись велась. Сама посмотришь. Тут тебе кое-что попросили передать. Цветы. И я знала от кого. Огромные метровые розы, на которые с завистью поглядывали девочки из корда. Потом был еще третий акт, еще один выход на сцену и довольно короткий разбор, на котором меня даже вскользь похвалили. Отходняк меня накрыл сразу после. Адреналин схлынул, оставив после себя какое-то странное опустошение. Руслан, с которым мы вышли на улицу, что-то трещал, в запале обняв мои плечи, а я даже оттолкнуть его не могла – потому что в руках цветы были. А вот сил объясняться – нет. – Есения, – окликнул меня тихий голос. Я резко обернулась и, не поверив своим глазам, выдохнула: – Артур? – Привет, малыш. Ну и долго же ты. – У нас разбор был, потом разгримировывалась, – затараторила я, толкая Руслана в бок, чтоб отпустил. – Я так и понял. Теперь-то можно домой ехать? Я устал как пес. Голос Вершинина звучал ровно. А вот взгляд, который он не отводил от Руслана… Мамочки! А еще от меня не укрылось, что он специально подчеркнул, что дом у нас общий. – Конечно. Ты когда вернулся? Хоть бы сказал! – Зачем? – усмехнулся он, переводя, наконец, взгляд на меня. – Ты бы станцевала лучше, зная, что я сижу в первом ряду? – Нет, лучше я бы вряд ли смогла, но я бы станцевала для тебя, – прошептала, нутром чуя, что надо его как-то умасливать. И получилось. Он как будто даже расслабился, сгребая меня вместе со злосчастным букетом и вжимая в твёрдую грудь. А потом целуя. Развязно и с языком. – Сень, я пойду, раз тебя есть кому проводить. – Д-да, с-спасибо, Руслан. – Может, вас подкинуть? – вздернул бровь Вершинин. – Не стоит. Мне здесь недалеко. Руслан отсалютовал рукой и двинулся вверх по прилегающей к театру аллее. Я растерянно посмотрела ему вслед, рука Артура на моей спине сжалась сильнее. – Мальчику надо объяснить, чья ты женщина? Или он понятливый? – шепнул мне в ухо, прикусил легонько мочку. – Понятливый. А что насчет твоей Кати? – Она не моя, – оскалился Вершинин. Видно, его и впрямь приводила в восторг моя ревность. – А Катя в курсе этого? – сощурилась я. – Угу. Я все объяснил, когда ей стало получше. Так что я теперь официально твой. Дома докажу! Глава 13.1 Глава 13.1 Чуть более чем за год до основных событий Ох, как я заволновалась! Что он там мне собрался доказывать? Нет, конечно, я понимаю, но… Я ведь никогда! А он наверняка о том не догадывается. Сказать? Наверное, надо, но как знать, как Артур к этому отнесется? Со средних веков многое изменилось. И моя невинность теоретически вообще могла стать проблемой, потому что плюсы у нее довольно сомнительные, а вот минусы… Кому нужны такие сложности? И вообще. Я не уверена, что готова. Тут даже с чисто физической точки зрения… опасно. А вдруг будет больно? Вдруг у меня походка изменится? А у меня завтра опять спектакль. Я нервно захихикала, представив, как выбегаю на сцену с грациозностью разжиревшей к холодам утки. Вершинин отвлекся от дороги, скосил на меня взгляд. – Не обращай внимания. Я вся на нервах. Вначале трясло, теперь отходняк. – Устала? – погладил меня по ноге. – И это тоже. Репетировали день и ночь. – Я понял. По тому, как редко мы говорили. – Прости, – отвернулась к окну. – Такая у меня жизнь. – Приспособимся. Ты, главное, сообщай заранее, когда будешь свободна. – А я даже этого не знаю, представляешь? И это, без сомнения, было проблемой. Опыт других балерин показывал – редко какой мужчина выдержит наш рабочий график. Все выходные – на сцене, все праздники. Про гастроли я уж вообще молчу. Именно поэтому балетные чаще всего искали отношения среди своих же. Так хотя бы можно было надеяться на понимание. К тому же мы проводили уйму времени вместе: классы, репетиции, прогоны, спектакли. И так каждый день, кроме понедельника. Но нам, повернутым на своей профессии, это было только в кайф. Другие в ней не задерживались. – Как это? – Ну, вот возьмем для примера вторник. Спектакля у меня нет. Но если вдруг кто заболеет, и меня вызовут, я должна буду явиться по первому требованию. Так что мое время мне не принадлежит. – Собачья какая-то работа. – А кроме нее я ничего не умею. Когда поломалась, – пожала плечами, – такой животный ужас накатил... – Слушай, ты мне вот что объясни, я никак не пойму. Ты же охуенная? Ну, в смысле техники, и что там у вас еще? Я заулыбалась. Даже ругательство, сорвавшееся с его губ, не покоробило. И в очередной раз тронули попытки вникнуть в суть моей профессии. – И в смысле техники, и в смысле природных данных. Балет – это та еще евгеника. Здесь важно все – пропорции, выворотность, гибкость. Мне повезло. Природа щедро меня наградила. – Так почему они выперли тебя? И как это вообще случилось? Нашли лазейку в законодательстве? – накидывал варианты Артур. – Да нет. Мы же по срочным договорам работаем. Вышел срок – и до свидания, если не предложат продлить. – А почему не предложили-то? – Потому что неуступчивость прощается только суперзвездам. Когда я свалилась с небес на землю, надо было либо прогибаться под худрука, либо уходить. Я не нашла в себе сил на первое. Вершинин стиснул зубы, предварительно коротко, но емко ругнувшись. – Та я, наверное, больше тебе подходила, – зачем-то добавила, чем очень Вершинина разозлила. – Херни не неси. Для меня вообще было бы лучше, чтобы ты сломалась, к чертям, и сидела дома. Я даже рот приоткрыла от такого признания! Хлопнула глазами. Оглянулась к окну и резюмировала непонятно к чему относящееся: – Приехали. Артур же, пропустив мой ответ мимо ушей, продолжил: – Только знаешь что? Когда любишь, меньше всего о своих хотелках думаешь. Пойдем домой, малыш. Ты устала. Он что… так в любви признался? – гоняла в голове невероятную мысль, пока Артур обходил капот, чтоб открыть мне дверь. Подал руку, я вышла. Он отвернулся, чтобы забрать букет с заднего сиденья. Я несмело коснулась его спины. Почему-то не отпускало ощущение сказочности происходящего. И как-то это было слишком. Вспоминались слова Даночки – не приваживай, если… думаешь только о себе? Да, кажется, я поняла, что она имела в виду. В голове будто пазл сложился. В груди поселилась щемящая тоска. – Эй! Ты чего? – Устала. – До слез? – не поверил Артур.