Глава 4.1 Глава 4.1 Чуть более чем за год до основных событий. – Ну как все прошло? Что он сказал, Сенька? На тебе лица нет! Еще и тайфун таки до нас добрался. Как вы доехали? Нас, наверное, опять затопит, и всем будет плевать. Мама нервничала. Ее сбивчивая речь была тому наглядным подтверждением. Успокаивающе погладив заполошную по руке, я прошла в комнату. Уселась на разложенный и застеленный к моему возвращению диван. – Ир, ну что ты опять на нее с порога налетела? – вмешался отец, возвращаясь с балкона после очередного перекура. – Все нормально, пап, – успокоила я обоих. – Маму можно понять. Я вообще не представляю, как вы умом не тронулись в таких обстоятельствах. Я устало потерла глаза. Хорошо, свет не включали. Смотреть друг на друга было до смешного неловко. Каждый чувствовал вину и стыд. Мама – за то, что это мы из-за нее попали в такую страшную ситуацию, отец переживал, что не смог нас защитить, как в его представлении должен был бы поступить любой уважающий себя мужчина, а я… За то, что попыталась, и не факт, что смогла. – Хреново, Сенька. Хреново мы справляемся. – Мама подошла к окну, как раз когда комната озарилась яркой вспышкой молнии. – Раз, два, три… – начала считать я, как в детстве, и тут загрохотало – мощно, раскатисто. И заискрило где-то. – Провода оборвало, – тихо заметил папа. – Фонарь или свечи? – Мне все равно. Я спать. – Нельзя, Сень. Лучше с первого дня жить по новому времени. Так легче справиться с джетлагом. – Я знаю, мамуль. Но ты бы знала, как чудовищно я устала, – пожаловалась опустившейся рядом со мной на диван маме, склоняя голову ей на плечо. – Он тебя обидел? – Нет. Что ты. Он меня накормил. – И? Ну, что ты томишь меня, Сенька? – потеряла терпение мама. Смотреть на нее такую – дерганную, испуганную, отчаявшуюся – было совершенно невыносимо. – Я не знаю, мам. Он сказал, что все будет нормально, но подробностей не объяснил. Ну не говорить же ей, что под занавес разговора я умудрилась Вершинина разозлить? Она спросит, что я сказала, а я же вроде ничего такого… – Тут ходят разговоры, что он жениться надумал. Что-то екнуло в груди, сердце, запнувшись, замерло и застучало вновь, подхватив ритм бьющейся в окно непогоды. – Ну и что? Главное, чтобы в предсвадебных хлопотах он не забыл о нас. Я говорила с уверенностью, которой совершенно не испытывала. Говорила просто потому, что мне нужно было верить во что-то хорошее. Иначе… А что иначе? Суд? Надо хоть посмотреть, какой матери грозил срок. Но сначала мне и впрямь не мешало бы выспаться. Почему-то, несмотря на все тревоги, казалось, что здесь я усну нормально. Без таблеток, расслабляющих ванн и обязательной медитации на ночь. – Мамуль, я засыпаю. И ведь отрубилась в момент, сразу же. Не слыша, как вернулся отец, их с матерью шепотков на кухне, а проснулась, когда зазвонил телефон. – Алло, – прохрипела в трубку. – Нет, я ее жду, понимаешь ли, а она спит! – возмутилась Даночка. – Ждете? – Да, мы же условились, что ты забежишь на чай. Или забыла? Точно. Что-то такое было. Пришлось соскребать себя с дивана, попросив у Романовой полчаса. Жили мы в соседних подъездах, но ведь еще нужно было собраться. Стоило чуть-чуть прийти в себя после сна, вернулась хандра. За ночь тайфун потерял силу, но грозные тучи все равно нависали над островом как немые пророчества неприятностей, а ветер рвал океан на части, и волны походили на мою жизнь: вверх – вниз, вверх – вниз. – Сень, давай за стол. – Нет, мам, меня на завтрак ждет Даночка. – сообщила я, с растерянностью глядя на распахнутый чемодан. Романова свято верила, что женщина должна выглядеть на все сто всегда. – Каждый раз, когда ты одеваешься, помни то, – говорила она то ли в шутку, то ли всерьез, – что если ты умрешь, это будет вечный наряд твоего призрака. Жуть, правда? Но это работало. И только сейчас не было ни сил, не настроения наряжаться. Да и смерть, признаться, меня с каждым днем страшила все меньше. В конце концов, я надела удобные брюки, которые не нужно было гладить, рубашку и невесомый тонкий пуховичок. И не зря. Ветер пробирал до костей, скалился мне в лицо… Казалось, весь остров, подобно скулящей жертве, был во власти этого безжалостного ненастья. Глава 4.2 Глава 4.2 Даночка встречала меня, как и всегда, при параде. – Уф, ну и холодрыга! – Что ты хотела? Конец апреля. Потеплеет. Проходи. Я как раз заварила изумительный улун. В уютной кухоньке Даны Родионовны все было по-прежнему. Красивые чайные пары на вывязанной крючком скатерти, салфетки, антикварный китайский заварник. Фиалки в горшочках на подоконниках. Резной буфет, из которого она достала вазочку с кизиловым конфитюром. – Ну, что ты молчишь? Что молчишь?! Давай, рассказывай! – Да что рассказывать? Вы все знаете, если только… Дана Родионовна, я такого наделала вчера! Вы еще не в курсе, что у мамы неприятности? – Нет, – небрежно взмахнула рукой. – Я же теперь тут совсем редко бываю. – Да? – удивилась я. – Эх, Сенька, я ж уже два года в театре работаю, а ты и не знаешь. – Как? Вы же отказались! – Ну, это поначалу. Потому что куда мне было своих детей деть? А потом я нашла толковых помощников в балетную студию, подготовила их, ну и… – повела плечиком, – согласилась. Сама понимаешь – это совершенно другой уровень. – Еще бы! Господи, почему она никогда мне об этом не рассказывала? Наверное, потому что я не интересовалась? Звонила все реже, пока все было хорошо, и больше своими успехами делилась, думая, что ей, как моему первому педагогу, это будет приятно слышать. И мысли не было, что это, в общем-то, довольно эгоистично. – Так что там с Ирой? И я рассказала. Все, что знала сама. Ну и, конечно, про мою поездку к Вершинину, потому как знала, что они с Даночкой поддерживают связь. Было стыдно до ужаса упасть в ее глазах, но уж лучше пусть она от меня узнает. – Дура, – как всегда коротко и хлестко резюмировала Романова. Я только вздохнула и перевела взгляд за окно. Жила Даночка на последнем этаже. И вид здесь был не в пример лучше, чем открывался из нашей квартиры. Даже маяк при желании можно было разглядеть, но в основном – рыбацкие лодки, ведущие за возвращение домой нешуточную борьбу со стихией, которая норовила их утащить в бездонное подводное царство. – Стыдно так. Предложила себя, как дешёвка. Что он обо мне подумает теперь… – просипела я, ведя пальцем по краю чашки. – Не того стыдишься, Есения! Но я, как будто не слыша Даночки, продолжала: – Никогда не думала, что смогу на это пойти. Ведь предлагали. И за роли, и за… – вздохнула, – ну, вы знаете, как это бывает. – Да уж кому об этом знать, как не мне. Но говорю же – ты не о том думаешь! Ни один человек не знает степени своей моральной стойкости, пока на его долю не выпадет какого-нибудь страшного испытания. Миллионы людей по всему миру пользуются уважением лишь потому, что никогда не были поставлены на край пропасти. Судьба их берегла. – Исходя из такой логики, края я достигла, когда надо мной нависла угроза выдворения из театра. – Как видишь, нет. Благополучие родных оказалось для тебя важнее. Или просто этот случай стал последней каплей. Этого тоже нельзя исключать. Тут твоей вины нет. – А где есть? – В ситуации с Артуром, конечно. Какого черта тебе взбрело в голову ему себя вот так предлагать?! – А что мне было делать?!