Когда нарост был удален, мозг исцелен, а директриса спала сном здорового человека, Сян наконец-то разрешила себе расслабиться. Взгляд ее упал на стоящую на столе миску. Миску с тестом. Но теста не было. Вместо него в миске лежала шляпка – причудливо украшенная шляпка с широкими полями. Никогда еще Сян не видела такой красивой шляпки. – Ох, нет, – прошептала Сян, взяла в руки шляпку и ощутила заключенную в ней магию. Голубоватого цвета, с легким серебряным сиянием по краям. Магию Луны. – Ох, нет, нет. В следующие два дня Сян постаралась как можно скорее покончить со всеми делами, которые были у нее в Вольных городах. Луна ей не помогала. Она носилась по улицам с другими детьми, бегала с ними наперегонки, лазала через заборы. Она залезала на самые высокие деревья и подбивала детей лезть следом. Покоряла крыши сараев. И коньки соседских крыш. Дети лезли за ней все выше и выше, но забраться так же высоко не могли. Луна поднималась легко, будто воздушный шарик, и делала пируэт на самом верху. – Слезай сейчас же, юная особа! – кричала ведьма. Девочка смеялась и спускалась вниз вприпрыжку, показывая другим детям безопасный путь. Сян видела, что за спиной у нее лентами развевается магия. Голубая с серебром, серебряная с голубым. Ленты магии летели за девочкой, закручивались и раскручивались, бились на ветру. На земле от них оставались следы. Сян побежала за девочкой, на ходу исправляя все, что та успела натворить. Ослик превратился в игрушку. Дом стал птицей. Амбар остался амбаром, но сделан теперь был из пряников и сахарной ваты. «Она не понимает, что творит, – подумала Сян. Магия изливалась из девочки мощным потоком. За всю свою жизнь Сян не видела столько магии разом. – Луна может навредить себе, – подумала Сян. – Или кому-нибудь другому. Или всему городу». Сян бежала, старые кости ныли, но она не обращала внимания и отменяла одно заклятие за другим, пока наконец не схватила девочку. – Пора спать, – сказала ведьма, взмахнула обеими руками, и Луна повалилась на землю. Никогда еще Сян не совершала насилия над чужой волей. Никогда. Давным-давно – почти пятьсот лет назад, – она пообещала это Зосимосу, своему опекуну. И вот теперь… «Что я натворила? – спросила себя Сян. – Не заболела ли я?» Дети выпучили глаза. Луна посапывала во сне. Изо рта у нее тянулась ниточка слюны. – Она живая? – спросил какой-то мальчик. Сян подняла Луну, почувствовала, как та уткнулась носом ей в плечо. Колдунья прижалась морщинистой щекой к волосам девочки. – С ней все хорошо, милый, – сказала ведьма. – Она просто захотела спать. Очень сильно захотела. А тебе и так есть чем заняться, я уверена. И Сян понесла Луну в домик, который предоставил им мэр на время визита. Луна крепко спала. Дыхание ее было ровным и спокойным. Лунная родинка на лбу светилась неярким светом. Родинка была розовой. Сян отвела от лица девочки черные волосы, провела пальцами по блестящим локонам. – Что я сделала не так? – спросила она сама себя вслух. Ей казалось, что она чего-то не заметила – чего-то важного. Она старалась не вспоминать собственное детство. Слишком уж оно было печальное. А печалиться было опасно – вот только Сян не помнила, отчего так. Память ненадежна, словно скользкий мох, растущий на крутом склоне, – так легко потерять равновесие и упасть. Да и за пятьсот лет случилось немало всякого, что затмило старые воспоминания. И все же на Сян нахлынули картины детства – добрый старик, обветшалый замок, кучка зарывшихся в книги ученых мужей, скорбное прощание матери-драконицы… И что-то еще. Что-то страшное. Сян пыталась выхватить из потока самое важное, но воспоминания были словно лавина из ярких камушков: покатились, блеснули на свету и канули в небытие. И все-таки Сян должна была что-то вспомнить. Она точно это знала. Но что именно – понятия не имела. Глава 8, в которой сказка содержит крупицу правды Хочешь сказку? Ладно, будет тебе сказка. Но тебе она не понравится. Ты будешь плакать. Давным-давно жили на свете добрые колдуны и ведьмы. Жили они в замке, в самой чаще леса. Тогда лес, конечно, был еще не таким опасным. Мы-то знаем, кто его проклял – та самая ведьма, которая крадет наших детей и отравляет воду. Но в те дни Протекторат процветал, и жили в нем одни мудрецы. Дороги через лес не было, потому что в ней никто не нуждался. Лес был нашим другом. И всякий, кому нужно было лекарство, или совет, или просто поболтать, мог явиться в Замок Чародеев просто так. Но однажды по небу пронесся дракон, и на спине у него сидела злобная ведьма. У нее были черные башмаки, черная шляпа и платье цвета крови. И небеса вторили ее злобному крику. Да, детка. Это все чистая правда. Разве сказки лгут? Там, где она пролетала на своем проклятом драконе, земля начинала ворочаться и извергала из себя огонь. Закипала вода в реках, кипела грязь, над озерами вставали столбы пара. Топь – наша благословенная Топь – исторгала из себя ядовитые пары и зловоние, и люди погибали, потому что им не хватало воздуха. Земля под замком набухла, словно нарыв, – она росла, росла, росла, и огромные языки огня, дым и пепел били из ее зева. – Настал конец света! – кричали люди. Так бы оно, наверное, и случилось, если бы некий отважный человек не осмелился встать на пути ведьмы. Один добрый волшебник из замка – никто не помнит его имени, – увидел, как ведьма пронеслась на своем ужасном драконе над истерзанной землей. Он понял, что ведьма хочет вытянуть огонь из земного нарыва и накрыть этим огнем всю землю, как стол накрывают скатертью. Она хотела, чтобы нас поглотило пламя, дым и пепел. Ну конечно, а чего еще? Зачем ей это было нужно, никто не знает. Откуда нам знать? Она же ведьма. Зачем ей причины? Да, да, чистая правда. Чем ты слушала? И тогда храбрый маленький волшебник отважно бросился в дым и пламя. Он подпрыгнул и сдернул ведьму со спины дракона. А самого дракона бросил в пышущую пламенем дыру в земле, и дракон заткнул ее, словно пробка – бутылку. Но ведьма осталась жива. И убила волшебника. Вот почему храбрым быть невыгодно. Храбрость не приносит плодов, ничего не защищает, ничего не дает. Храбрый – значит мертвый. Вот поэтому мы и не восстаем против ведьмы. С ней ведь даже старый мудрый волшебник и тот не справился. Чистая правда, я тебе уже говорила. В моих сказках все правда. Иди-ка займись лучше делом, да смотри не отлынивай. Не то отдам тебя ведьме, и пусть делает с тобой что захочет. Глава 9, в которой почти все идет не так Путь домой превратился в сущий кошмар. – Бабушка, смотри! – кричала Луна. – Птичка! – И торчащий из земли пень тут же превращался в птицу, очень крупную, очень розовую, очень недоумевающую. Неумело растопырив крылья, птица грузно сидела на земле и явно была удивлена фактом своего существования. Сян разделяла ее недоумение. Как только девочка отвернулась, ведьма превратила птицу обратно в пень, и даже с расстояния почувствовала прокатившуюся от него волну облегчения. – Бабушка, смотри! – заверещала где-то впереди Луна. – Тортик! – И вода в ручье разом перестала течь, превратившись в один большой и длинный торт. – Ням-ням! – закричала Луна, подцепила рукой кусок торта и тут же вымазалась в цветной глазури. Сян обхватила девочку за талию, оттолкнулась посохом, перепрыгнула через торт-ручей и подтолкнула Луну вперед по извилистой тропе, которая поднималась в гору. Заклятие отмены ведьма бросила через плечо. – Бабушка, смотри! Бабочки! – Бабушка, смотри! Пони! – Бабушка, смотри! Ягодки! С рук и ног, с ушей и глаз Луны срывались все новые заклинания. Ее магия пульсировала и изливалась без преград. Сян с трудом поспевала за девочкой. Ночью, когда Сян без сил упала наземь, ей приснился колдун Зосимос, который умер пятьсот лет назад. Во сне он ей что-то объяснял – что-то важное, – но его было не слышно за рокотом вулкана. Все, что смогла увидеть ведьма, – это старческое лицо, которое пошло волнами, стало таять и в конце концов исчезло, унесенное ветром, словно лепестки, роняемые лилиями на исходе дня. * * * И ВОТ ПЕРЕД НИМИ был их дом, приютившийся под горными пиками и кратерами спящего вулкана, окутанный густыми болотными запахами. Глерк уже ждал их, выпрямившись во весь рост. – Сян, – сказал он под крики Фириана, который кружился и танцевал в воздухе, распевая новую песню о том, как он любит всех на свете. – Кажется, теперь с нашей девочкой будет сложнее. Глерк уже заметил магию, которая растекалась во все стороны, закручивалась длинными прядями на верхушках деревьев. Он еще издалека понял, что это не магия Сян, потому что у ведьмы магия была зеленой, мягкой, цепкой, цветом и рисунком похожей на лишайник, укрывающий кору дуба. Но магия, которую он видел, была голубой с серебром, серебряной с голубым. Это была магия Луны. Сян отмахнулась от его слов. – Ты и половины не знаешь, – вздохнула она. Тем временем Луна побежала к болоту набрать ирисов, чтобы вдохнуть их аромат. Девочка бежала, и там, где ступала ее нога, распускались яркие цветы. Когда она вошла в болото, камыши сами собой сплелись в лодочку. Луна села в нее и поплыла по воде, на которой колыхался винно-красный покров из водорослей. На носу лодочки устроился Фириан. Он явно не замечал ничего необычного. Сян положила руку на спину Глерку и прислонилась головой к его плечу. Она устала так, как не уставала никогда в жизни. – С ней придется потрудиться, – сказала она. И, опираясь на посох, Сян побрела в мастерскую – подготовить все для обучения Луны. Оказалось, однако, что учить Луну было невозможно. Сян обрела магию в десять лет. До тех пор она была одиноким испуганным ребенком. Волшебники, которые ее изучали, были не слишком добры. Один из них буквально упивался ее печалью и тоской. И когда Зосимос спас Сян и взял под свою опеку и защиту, она была так благодарна старику, что слушалась его беспрекословно. С Луной все обстояло иначе. Ей было всего пять лет. И она была невероятно упряма.