Тимоти был голоден, но они пришли сюда не за этим. Не говоря уже о том, что в доме не очень приятно пахло. – Спасибо за предложение, но нет, – отказалась Эбигейл. – Хотя бы сядьте. Мне не по себе, когда люди торчат в проходах. Чувствуя себя неловко под старческим взглядом, они подошли к столу и сели. – Так… прошлое, – произнёс хозяин дома. – О чём именно речь? Тимоти глянул на Эбигейл. Сам он не имел ни малейшего представления, как начать разговор. Вся надежда была на неё. – Ваш отец, – заговорила Эбигейл. – Как хорошо вы его знали? Прислонившись к печке, Джек повернулся к ним лицом. – Полагаю, примерно так же, как любой сын знает своего родителя. – Не дождавшись реакции Эбигейл, он добавил: – Кажется, я знаю, зачем вы пришли. – В самом деле? – вырвалось у Тимоти. – Вы наслушались старых баек и решили узнать, насколько они правдивы, – ровным тоном предположил Джек. – Старых баек? – переспросила Эбигейл. – Одно время этот город предпринимал немалые усилия, чтобы стереть память о нём, как хорошую, так и плохую, – завёл рассказ Джек. – Кто только не приходил ко мне в поисках ответов. Но, по правде говоря, отец для меня такая же загадка, как для всех остальных. Всё, что у меня есть, это мои личные впечатления, и они говорят мне, что отец был хорошим человеком… вопреки доказательствам обратного. – Он улыбнулся. – Такова моя версия, и я от неё не отступлю. Тимоти зацепило что-то в его манере речи: он будто читал по бумажке, не веря в то, что говорит. – Вы давно здесь живете? – полюбопытствовал он. – Я думал, этот дом пустует. – О, уже несколько месяцев. Я давно уехал из Нью-Старкхема, а тут что-то побудило меня вернуться. Ностальгия, возможно? Трудно сказать. В моём возрасте человек обычно обнаруживает, что большинство его друзей успело покинуть этот мир. Его начинает тянуть к корням. Или во Флориду. Но я ненавижу Флориду, – хрипло хохотнул Джек. – Если я за что-то и должен поблагодарить своего папочку, так это за ярчайшие воспоминания о Нью-Старкхеме. Этот город, его люди навсегда отпечатались в моей памяти. Можно сказать, они уже часть меня. – Он указал на ребят дрожащей рукой. – Сами увидите. Посмотрим, где вы окажетесь лет этак через шестьдесят. Тогда и скажете мне, прав я был или нет. – Но вы к тому времени… – Тимоти не сумел вовремя прикусить язык и густо покраснел. Эбигейл смерила его осуждающим взглядом. – Что? – спросил Джек и снова засмеялся. – Буду уже мёртв? Да… скорее всего. Эбигейл встала, и Тимоти снова занервничал. – Мистер Гесселиус. Мы пришли к вам, потому что пытаемся разобраться, что случилось, когда вашего отца… осудили. Мы всё утро провели в библиотеке колледжа, искали всю доступную информацию о нём. Тимоти случайно наткнулся на его старый кабинет. Гэвин, библиотекарь, сказал, что вы заглядывали туда пару месяцев назад. Это правда? Старик молчал. У Тимоти кровь зашумела в ушах: «Отлично, Эбигейл, обязательно было вот так с места в карьер?» – Да уж, – наконец хмыкнул Джек и покосился на Тимоти, – бойкая у тебя подружка. – Она мне не… – начал Тимоти, но старик его перебил: – Это правда. Я прочёл в газете о находке. – Он сделал паузу. – Почему вас это интересует? Что такое важное заставило вас проторчать всё утро субботы в библиотеке? – Это трудно объяснить, – промямлил Тимоти. – Мне вообще-то не стоит об этом говорить. Мой адвокат… – Мистер Гесселиус… – снова подала голос Эбигейл. – О, прошу, так звали моего отца, – поморщился старик. – Я Джек. – Он вздохнул и кивнул. – А отвечая на твой вопрос, да, тот библиотекарь был очень любезен и разрешил зайти в кабинет. Эбигейл наклонилась вперёд и медленно, будто боялась его спугнуть, спросила: – Вы нашли там что-нибудь стоящее? Что-нибудь такое, что ваш отец хотел бы ото всех скрыть? Джек удивлённо фыркнул. – На что ты намекаешь? Эбигейл потянулась к заднему карману джинсов, и у Тимоти пересохло во рту. А когда она достала три бейсбольные карточки, он от избытка чувств вцепился в край кухонного стола. – Выглядит знакомо? – Эбигейл подошла к печке. – Откуда ты?.. – потрясённо выдохнул Джек. – Где ты их взяла? В кабинете? Она протянула карточки старику. – Мы не собирались их себе оставлять. Нам просто… нужно было кое-что проверить. Джек какое-то время вглядывался в лица игроков. Его руки сильно дрожали. – Карлтон Куигли. Баки Дженкинс. Лерой Фромм. – Он поднял глаза на ребят. Его голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций. – Бриллиантовые звёзды. Папа их обожал. Он часто брал меня с собой на матчи в Бостон. Я видел вживую, как они играли. Эти карточки очень много для него значили. Он так ими гордился. Я сразу их узнал. Спасибо, что вернули мне их. – Пожалуйста, – едва слышно ответила Эбигейл. Нескрываемая радость Джека при виде карточек снова успокоила Тимоти. Старик выглядел по-настоящему счастливым. Тимоти тоже поднялся и сказал: – Карточки были внутри рамки, за которой скрывался встроенный в книжный стеллаж сейф. Гэвин сказал, он заперт. Джек улыбнулся. – Он был заперт, но лишь до моего прихода. Эбигейл растерянно глянула на Тимоти. – Это не просто карточки. Они – подсказка, которую много лет назад оставил мне отец. У меня ушла целая вечность, чтобы её разгадать. Они очень вовремя нашли этот кабинет. Я и не знал о его существовании, пока не прочёл о нём в газете. Жаль, что он так долго простоял замурованным. Столько времени потеряно. – Подсказка? – не понял Тимоти. – Что за подсказка? – Стоило мне увидеть рамку, как я всё понял. У каждого игрока на куртке номер. Первая, вторая и третья базы. Дженкинс, Куигли, Фромм. Комбинация к замку. Тимоти постарался не показать своего волнения. – Так сейф не был пустым? – Мой адвокат, узнай он об этом, прибил бы меня за эти слова, но… почему-то мне кажется, что вы двое умеете хранить секреты. Я прав? – шёпотом спросил Джек. Тимоти и Эбигейл решительно кивнули. – Там лежал дневник моего отца. – В сейфе? – уточнила Эбигейл. – Я сунул его в карман пальто, пока библиотекарь смотрел в другую сторону. Кто станет подозревать стариков, верно? – подмигнул он. – Нам вечно всё сходит с рук. – А что было в дневнике? – спросил Тимоти. – Доказательство, – просто ответил Джек. – Что мой отец был таким же человеком, как и все. Он не был чудовищем. Он любил меня. Переживал из-за Фреда, моего брата-близнеца, когда его убили на войне. Я не служил. Я не был трусом и уклонистом, ничего такого, обычное плоскостопие. Но времена были нелёгкие, и мне пришлось много чего наслушаться в свой адрес. Люди порой ужасно жестоки. – Он вздрогнул и продолжил: – В своём дневнике отец писал о том, как много мой брат и я для него значим, как он скучает по Фреду и отдал бы что угодно, лишь бы всё изменить. – Старик уставился в пол. – Я бы тоже всё отдал, лишь бы снова сделать его счастливым. Большую часть жизни я пытался следовать его примеру. Учился тому же, чему учился он. Узнавал всё, что знал он. Этот дневник всё изменил… – А больше он в нём ни о чём не писал? – задала вопрос Эбигейл. Тимоти знал, что ей хотелось спросить на самом деле, но было как-то неловко заводить разговор о племени, поклоняющемся богине Хаоса, судебном разбирательстве и местонахождении тела Делии. Да и не хотелось выставлять себя сумасшедшими. – Можете прочесть сами. – Джек взялся за ручки ходунков, и их ножки заскрипели по полу кухни. – Если не ошибаюсь, Дженни, моя медсестра, оставила его в кабинете. Сам я по лестницам уже не ходок, но можете подняться. – Ла-адно, – протянула Эбигейл и глянула на Тимоти. Тот кивнул. Вдруг в дневнике найдётся что-то полезное? Джек проводил ребят назад в фойе и указал на лестницу. – Вам нужно на самый верх. Там увидите дверь, она одна. Если я правильно помню, дневник должен лежать на столе рядом с окном. Принесите его вниз, хорошо? Мне хочется ещё раз на него взглянуть. Эбигейл и Тимоти начали подниматься по широким ступенькам. Каждая из них отчаянно скрипела. От первой площадки отходил короткий коридор с закрытыми дверями. Взгляд Тимоти поднялся ко второй. Судя по расположению двери кабинета, именно за ней было восьмиугольное окно, выходящее на улицу. Тимоти, слегка задержавшегося на ступеньках, охватило необъяснимое чувство. Зачем немощному старику покупать многоэтажный дом? Да, Джек упоминал медсестру, но почему он не живёт в квартире, как бабушка Эбигейл? Джек крикнул снизу: – Вы поднялись? Тимоти глянул за перила верхней площадки вниз. Старик помахал ему. – Туда ещё попробуй доберись. Глупо, конечно, было в моём возрасте покупать трёхэтажный особняк, но я влюбился в него с первого взгляда. Здесь красиво и тихо.